отдохнуть.
— В этой комнате не отдохнешь. Пойдем в другую.
Напротив чайной комнаты за запертыми дверями оказалась спальня Вальтера. У стены стояла кровать, покрытая темным покрывалом с узорами. Другой мебели не было. Кроме бочек, занимающих большую часть комнаты. Собственных ламп в спальне не оказалось. Мы находились в темноте. Но благодаря свету из коридора я видела силуэт Вальтера.
— Ролан говорил, что ты живешь в библиотеке, но я не думала, что в прямом смысле.
— Отдохни. Здесь тебя никто не потревожит.
— Я как похищенная принцесса в логове дракона.
Вальтер издал смешок и удалился. В комнате я осталась одна. Полностью раздевшись, я заползла под толстое одеяло и быстро погрузилась в сон.
Даже во сне я не смогла выкинуть Вальтера из головы. Я думала над его словами, о чем еще он хотел рассказать, но умолчал. Его тревожило прошлое. Он пытался его заткнуть, но оно вырывалось. Кричало о себе. Что случилось с жизнью Вальтера? Когда в ней появились предатели и трусы? Какая женщина с ним плохо обошлась, если их любовь он обозвал лживой?
Жалость к Вальтеру затмила мою болезнь. Проснувшись ночью, я поняла, что вылечилась окончательно.
Ночью в музее тускло горел свет. Я ходила по залу как посетительница, рассматривая по очереди картины мастеров. Здесь были работы Рембрандта ванн Рейна «Христос во время шторма на море Галилейском», Микеланджело Караваджо «Рождество со святыми», «Концерт» Яна Вермеера, «Река Истра» Исаака Левитана, «Натурщица» Валентина Серова. Мне легко представлялось, как Вальтер прохаживался мимо них, ревностно охраняя от чужих глаз. Ему досталось больше, чем просто картина. Это обрывок из чей-то жизни, почти что кусочек души. Художник отдает часть себя, когда пишет картину. И к смерти для себя у него ничего не остается.
В конце зала оставалась моя картина, но у нее кто-то стоял. Осторожно выглянув из-за угла, я увидела Вальтера. Рядом с ним стоял незнакомый мне человек. В сравнении с ним Вальтер выглядел тихим черным вороном. Незнакомец держался уверенно и говорил громко, размахивая руками.
— Тебя давно не было. Я начинал беспокоиться. Быть может, ты сгинул или другая оказия заразила тебя своими безумными замыслами. Как это бывает с тобой. Не успели поманить пальцем, а ты бежишь. Ничто не останавливает тебя.
— За несколько лет ты нисколько не изменился! Скажи, тебе не скучно от самого себя? В мире столько неизведанного, а ты пропадаешь в подвале. Человек сходит с ума в одиночестве. Постепенно, с каждым днем разуму все сложнее распознавать фантазию от натурального. Пока не поймешь, вымысла нет. Что было до, кажется нереальным. Да здравствует безумие и подлое сознание!
— Я не верю своим ушам! Ты ждешь моего сумасшествия?
— Предугадываю. Я доволен, что ты открыл музей до своего помешательства. Давно пора. Вместе с картинами и ты наконец-то увидел мир. Скупец! Затаился с кладом в своей темнице. Надеялся, я забуду о тебе? — весело упрекал незнакомец.
— Я думал, не к чему затевать веселье. Время идет своим чередом. Все по-тихому, ничего не меняется. Если бы произошло знаменательное явление, я бы ни в чем не отказал тебе.
— Ждать твоей услуги? Освободи себя от этой обязанности. Ты мне не должен.
— Не должен, но ты пожаловал ко мне. Известия о твоем приезде мне было бы достаточно, — без улыбки произнес Вальтер.
— Сначала ты был рад меня встретить. Но что же случилось, мой друг? Откуда такая недоброжелательность?
— Если бы ты не был бездушным, понял меня.
— Никогда не понимал и не сочувствую тебе.
— Тогда мы можем распрощаться. Я благодарен, что ты зашел навестить меня. Рад видеть тебя в здравии и надеюсь на твое здравомыслие.
— После одного дела. Я хочу забрать один экспонат. Ты стараешься, пытаешься ухаживать, но твои попытки жалки. Я не собираюсь тратить ни время, ни собственных сил.
— Хватило же у тебя наглости…
— Я не прошу. Я предупреждаю, чтобы потом не было лишних домыслов.
— Я тебе за такое руки оторву.
Вальтер сказал зло и тихо. Боясь, что между ними может произойти ссора, я выскочила из-за угла и набросилась на незнакомца с обвинением.
— Вальтер бережно хранит экспонаты. Следит за картинами и статуями. У него никогда ничего не украли. И открыл он музей, когда пришло время. А вы кто такой?
На незнакомца не подействовали мои слова, он почти смеялся.
— Грета, это Мирослав Мрак. Это он построил музей и привез картины и скульптуры, — чувствуя за мое поведение неловкость, произнес Вальтер. Напряжение между ними вмиг исчезло. Они вновь стали добрыми приятелями.
— А это твоя маленькая художница? — спросил Мрак у Вальтера.
— Да, моя маленькая гордость, вдохновившая на открытие музея.
— Славно.
Мрак попрощался с Вальтером и ушел. Вместе мы следили за ним за его удаляющейся фигурой.
— Вот павлин! Ты где его встретил?
— Здесь, в музее. Мирослав пришел на выставку и заодно меня проведать.
— Вы с ним друзья?
— Нет, просто знакомый. Он местный, его дом на другом конце деревни.
— Я его раньше не встречала.
— Он редко появляется у нас. Мирослав занимается обустройством деревней. Его компания проводит электричество, строит дома и гостиницы. Привлекают людей для житья в тайге, туристов в лесные лагеря, на охоту и рыбалку.
— Почему он не обустроит вашу деревню?
— Мы сами не хотим. Наша деревня — тихое место. Мирослав тоже отдыхает здесь от работы.
— Все равно павлин.
— Мне приятно, что ты защитила меня.
— Я не могла просто стоять и смотреть, как этот павлин обвиняет тебя в несовершенном преступлении.
— Но больше так не делай.
— У тебя забыла спросить, как мне поступать.
Вальтер вздохнул и ничего не ответил.
Ролан пил молоко прямо из банки. Отрываясь, он откусывал хлеб, не разжевывая, глотал и запивал молоком. Я удивлялась, как в него все это влезало. Угощать мне его было нечем, и предложила то, что было.
— Давно не пил молоко.
— Злата предложила. Она даже хлеб сама печет. Пирожки еще предлагала, но я не взяла.
— Жаль.
— Я дома почти не живу. Есть некому. Отнесла бы к Вальтеру, но он отказывается.
— Ха, Вальтер! Как он, кстати, там? Нормально себя чувствует?
— А ты сам зайди и спроси. Вы с ним давно не виделись. Он, кроме как со мной, ни с кем больше не общается. Твоя компания разнообразила бы его круг общения.
— Вальтер случайно не ревнует тебя ко мне?
Я села рядом с ним.
— С чего ты взял?
— Навалил на тебя работу. Эти проклятые музей и архив, из-за них мы почти не видимся. А еще в музее, я только обнял
