— А его резкая реакция на неудачу? Это тоже не входит в его образ?
— Нисколько, — покачал головой Хэммет. — Но при этом он движется к той же цели. Тогда я решился на последнюю проверку. Он должен был явиться, когда я использовал маяк для орбитальной бомбардировки…. — после он взглянул на обоих спутников и решил пояснить. — Над нами кружат невидимые машины. Огромные. Вы видели ее действие над замком Гроссе. Устройство, что я вытащил из Мертвого мира, когда мы оборонялись от некромантов, вызывает удар в указанную точку. Я принял свой облик, чтобы уйти из зоны поражения. И вот тут-то он должен был явиться… но не явился. Словно ему стало все равно. А эта та часть прописанного для него кодекса, по которому он немедля обязан явиться.
Катерина задумалась на мгновение, а потом обернулась к Виктору.
— Вы осматривали тогда Салима. Похоже ли это было на тонкую работу ангела?
Впрочем, откуда доктору знать о подобном? Но все-таки его почти гениальный интеллект позволял строить догадки о вещах, до которых остальные, кроме Хэммета, не успевали додуматься.
— Скорее, ему сделали ментальную трепанацию без хирургических инструментов, — припомнив медицинскую картину, сделал вывод Франкенштейн. — Будь я высшим существом с полубожественными силами, то не стал бы работать так топорно. Только если он очень торопился…
— Именно так. Топорно, — подтвердил демон.
Границы сил ангелов и демонов поражали. И это то, что было видно на поверхности. А также то, что в галактике наверняка жили еще более могущественные существа. И никто даже не подозревал об их существовании. Сам доктор считал, что нет более продвинутых человекообразных видов, чем населяющих землю. А если и есть, то вероятность этого весьма мала. Он знал, что не сможет простить себе эту ошибку, недостойную ученого с открытым разумом.
Вся его работа как таковая не имела смысла. Незачем улучшать человечество, ведь смерть все рано или поздно расставит по своим местам. Разумеется, этот фактор и раньше имел значение, но теория Франкенштейна заключалась в том, что после того, как земляне воспрянут из пепла невежества, то жизнь будет прожита не зря.
Но все бесполезно. Гораздо проще сброситься со скалы и пустить себе пулю в лоб. Неважно, как прожил целую жизнь. Она не имеет никакого значения для высших сил. И ничтожна, в их глазах. По сути, пролетает за одно лишь мгновение.
И то, что Хэммет мечтает вырваться из цикла, вызывало неподдельное восхищение. То, что ангелы создали разумную жизнь, еще не дает им право распоряжаться ей таким образом. Как существам высшего порядка, подобное вызывает ничего, кроме стыда за бездумную растрату огромного потенциала.
Однако Виктор не собирался исправлять их ошибки. И демон не собирался. Главным было вырваться отсюда. Ради этого доктор был готов пойти до конца.
В этих мыслях, обычно весьма разговорчивый Франкенштейн практически замкнулся в себе, отвечая на вопросы неохотно, но изредка делясь собственными размышлениями. Но добавить к вопросу о Салиме ему было нечего. Орк больше не дал себя осмотреть, оценить его рефлексы, а также другие чувства. А ведь доктор мог ему помочь. Не ради корыстных целей, а ради науки в целом.
Все могло сложиться иначе. Может, он не примкнул бы в Уильяму, который окончательно укоренился в своих ошибочных убеждениях. И Франкенштейн. равно как и Катерина действительно понимали сожаления Хэммета о потери двух путешественников, которых он по-настоящему считал друзьями.
— Ангелу ничего не стоит прочитать мысли. Вытащить все за несколько мгновений и без лишних страданий, — продолжил, тем временем, демон. — Тот, кто прикидывается им, не умеет управлять собственной энергией. И этот выброс в Тумстоуне после неудачи… он едва не заставил меня трансформироваться, чтобы защитить вас и себя. Теперь же неизвестно, какой у него мотив действий. Прежний или же он преследует свои интересы…
— Если кто-то прикидывается Брандоном, то с чего ему иметь прошлые мотивы? — решила уточнить Катерина.
Похоже, что Хэммет действительно не хотел это говорить. Но все-таки смирился.
— Когда-то давно люди умели делать вещи, что делал Анхель Борджиа…
Уже от этой фразы внутри женщины все замерло. Казалось, даже кровь более не перегонялась сердцем.
— Ангел поделился этой технологией с ним. Не знаю, ради каких целей. То, что он помогал Гилену, сомнений не вызывает. Ему нужен был для собственных целей тот, кто держит власть деньгами. Монархи меняются, а деньги актуальны всегда. И какова была цель с авантюрой Борджиа, сложно сказать… — глаза Хэммета внимательно смотрели на женщину., — но мне точно известно, что люди тогда научились передавать энергию себе подобным. Воздействие было разным, многие эксперименты не увенчались успехом… но были и те. кто впоследствии мог не только поглощать переданную энергию, но и энергию живых существ. Во время Армагеддона демоны убили их первыми, опасаясь, что ангелы могут использовать этих существ против них. Они ходячие аномалии. Исследовать их природу не удавалось. Может, ангелы знали об этом, когда совершенствовали собственные технологии. Может, где-то и используют их как оружие. Но в остальном… уверен, что ангел пал от собственной самоуверенности. Не разглядел опасность во время. И тот, кто его поглотил… для него весь накопленный багаж знаний, вся эта сила… оказались слишком огромными. Я могу заверить, что эти существа были уничтожены давным-давно. Они не могут долго скрывать свою природу от глаз тех, кто знает всю историю. Может, ангел действительно решил, что сможет использовать его в своих интересах. Но просчитался… у меня есть лишь одна теория, Катерина. Что тот, кто поглотил ангела, был вашим сыном…
Катерина приняла мысль стойко. Ноги не подкосились. Даже руки не дрожали. Лишь ладонь прикрыла глаза, в то время как голову склонилась как можно ниже к груди. Узкие плечи дрогнули лишь один раз.
Если демон и хотел поддержать женщину, хотя бы прикоснувшись к ее плечу, как она сделала это при его исповеди… он не стал. Возможно, это было к лучшему.
Убийца вытерла слезы и отошла в сторону…
— Этого следовало ожидать. В нашем мире только такое и могло произойти.
— Мне жаль, — в голосе Хэммета действительно прозвучало сочувствие.
Но последние его нотки вскоре исчезли, заменяясь холодным рационализмом.
— Но он вряд ли узнает вас. Его разум представляет из себя мешанину из воспоминаний ангела. И жизнь в его человеческой сущности, да еще такая короткая и незначимая… мы для него будем никем.
— Он и так не мой сын. Особенно теперь, — как можно холоднее, убеждая в этом себя, заявила женщина.
