Кеторин Чубоски.
Ну, а то, что вместе с металлом плавится ещё и стекло, так это отличное стечение обстоятельств.
Хотя, если быть откровенной, зелье нужно было ещё доработать. В условиях свободного времени оно работало просто потрясающе, а вот с ограниченным запасом имелись проблемы. Зелье, к сожалению, не работало на раз-два, по щелчку пальцев. Кеторин поклялась себе, что займётся исправлением недостатка, как только появится свободное время.
Подождав, пока ручейки металла и стекла до конца стекут на землю, Кеторин закинула рюкзак с магическим оружием в окно, понадеявшись, что склянки не разобьются, ухватилась руками за подоконник и, подтянувшись, перевалилась через него. Она немного не подрассчитала траекторию и всё же приложилась плечом об пол. Болезненно поморщившись и выпрямившись, женщина подобрала рюкзак и проверила его содержимое. Всё было цело.
Закинув рюкзак на плечо и рассовав по карманам спортивного костюма всё необходимое, Кеторин огляделась по сторонам. Она оказалась в небольшом кабинетике, который в глазах обычного обывателя мог выглядеть, как приёмная психолога. Тут тебе и удобный диванчик, и стол, и симпатичный торшер, и заумные книжки по психологии на полках. Так сказать, полный набор.
Кеторин провела пальцем в перчатке по корешку одной из книг и брезгливо поморщилась. К книгам никто не прикасался годами — настолько толстым оказался слой пыли. Сама идея прикрывать штаб охотников больницей показалась Кеторин заманчивой и даже интересной. Но судя по тому, что в кабинет явно никто не заходил последние пару лет, охотников явно никто не проверял, и они расслабились.
Замок на двери Кеторин вскрыла тем же лёгким заклинанием, выученным ещё в юном возрасте по не самой законопослушной причине. И она ещё осуждала Джуди!
«За глупость, — поправила себя Кеторин. — Порыв-то был хороший, а вот исполнение — глупое».
Кеторин в её возрасте никогда бы не попалась взрослым. Когда была моложе — её ловили, но она быстро училась на своих ошибках и искала способы не попадаться. Годы ночных вылазок научили её ступать тихо и постоянно смотреть по сторонам. Вот и сейчас, выскользнув в просторный серый коридор, она ни на секунду не теряла бдительность.
Кеторин никогда не бывала в местах обитаниях охотников, но она представляла себе точно не безликие серые коридоры, освещённые лишь тусклыми потолочными светильниками. Неудивительно, что охотники все такие хмурые. Поживёшь в таком месте пару лет — и сам с ума сойдёшь от отсутствия цвета и света. Ни тебе фресок с сексуальными и опасными ведьмами, призывающих охотников отдаться греху, ни даже изображений злых ведьм, поедающих детей.
Как они взращивают в своих новобранцах ненависть к ведьмам, если у них нет никаких наглядных примеров?
Кеторин отчего-то вспомнился Малик — то, каким он был, когда они познакомились. Уверенный в своей правоте и готовый сжигать на кострах младенцев, если те были способны колдовать.
А за этим образом гармонично потянулся и другой — охотник, перебинтованный по рукам и ногам и обвешанный трубками. О его смерти она не жалела. Стоило тому выкарабкаться — и он сам бы привёл к дверям её обители маленький отряд зачистки и глазом не моргнул бы, отрубая Кеторин голову. Следующей в очереди оказались бы Марта и её сестра. Хотя, возможно, Малик сначала расправился бы с девочками, положившими его на больничную койку, и лишь затем — с бывшей соратницей. Так что она действовала на опережение, убирая возможные последствия.
Однако червячок сомнения всё равно грыз Кеторин. Она просто не могла поверить, что он никому ничего не рассказал. Малик никогда не был дураком. На её памяти он был, пожалуй, самым умным охотником. Да и Мегги умыкнули именно в тот момент, когда ни Марты, ни Кеторин не было в городе, что наталкивало на мысль: за ними следили — и довольно давно.
Кеторин шла по коридору и продолжала рассуждать, попутно следя за обстановкой. Она снова выпила зелье для отвода глаз, но осторожности не теряла — оно сработает с людьми, а вот с камерами нет. Конечно, камеры не станут проблемой, если Марта с Коулом выполнят отведённую им часть миссии, но рисковать лишний раз не стоит. Кеторин видела свою машину въезжающей на парковку, когда только собиралась полить решётку плавильным зельем. Даже если они ещё не успели захватить пункт видеонаблюдения — ничего страшного. Благо, в том коридоре, по которому шла женщина, камер не наблюдалось. Да и ночью охотники спали… скорее всего.
Петляя по коридорам, Кеторин начинала переживать, потому что кристалл Клементины в её кармане до сих пор не срезонировал с сестрой. Это наталкивало на неприятные мысли, но Кеторин всё равно продолжала пробираться к лестницам, ведущим к тюремным камерам. Если Клементину и Мегги держали в одном месте, то те уже вместе с Люком выбираются к свободе, и всё, что остаётся Кеторин — встретиться с ними и помочь. Если же нет…
Спрятавшись между двух колонн, держащих на себе потолочные балки, Кеторин выглянула в соседний коридор, проверяя его и попутно расставляя пазлы в головоломке. Она всегда лучше соображала в критических ситуациях.
Барьер над домом Рудбригов снесли подчистую. И Кеторин достаточно знала о магии крови, чтобы понимать: какой бы сильной ни была ведьма, ей всё же нужна исходная кровь, чтобы взломать барьер. А если не исходная, то хотя бы кровь кого-то близкого по родовой линии — матери или отца.
А откуда у кровавой ведьмы могла взяться кровь отца Марты?
Кеторин выругалась про себя, когда кубики заняли свои места. В больнице Рупи был либо охотник, либо ведьма. Гадать, кто именно из них, бессмысленно, но чувство, что она не заметила чего-то под собственным носом, ей очень не нравилось.
Ведьма уже приближалась к лестницам, когда кристалл в кармане начал слегка подрагивать, наконец-то срезонировав с биополем сестры. Вот только вибрация оказалась настолько слабой, что едва ощущалась. Кеторин достигла очередной развилки. Если бы с Клем было всё в порядке, вибрация была бы ярко-выраженной и равномерной и усиливалась по мере приближения.
Как бы Кеторин ни злилась на сестру, как бы ни негодовала, но злиться на живого человека проще, чем на мёртвого. А кристалл Клем буквально вопил о том, что сестра нет-нет да перейдёт в мир иной.
И осознание этого заставляло Кеторин уже не переживать, а злиться и мысленно костерить сестру на чём свет стоит. О, стоит им только увидеться — и она выскажет ей всё, что о ней думает. Дура! Какая же Клем всё-таки дура! Неудивительно, что и дочь у неё умом не блещет.
Злая, как чёрт,
