Кеторин чуть не вылетела в коридор, где на посту у дверей стояли двое охранников, чем немало удивили её. Ведьма вовремя опомнилась и успела спрятаться за поворотом раньше, чем её заметили. Гнев — худшая из эмоций, так что, быстренько взяв себя в руки, Кеторин отстранилась от всего, что ей мешало, и сосредоточилась на охранниках в коридоре, ведущем её к Клем. Кристалл лишь слегка усилил свою вибрацию, словно из последних сил давая понять, что ей нужно туда — в этот коридор и, похоже, к охраняемой двери.
Ведь кого ещё посреди ночи могут сторожить охотники, как не главу ковена?
Кеторин очень хотелось верить в правильность своей догадки. Достав из кармана склянку с удушающим зельем, она зашвырнула её к ногам охранников. Те даже толком и не успели осознать происходящее, как склянка разбилась, и из неё повалил дым, поднимающийся вместе с тёплым воздухом.
Охранники пытались отмахнуться от дыма, закрыть рты и носы руками, но было поздно — сначала захрипел один, потом и второй, и, скорчившись, оба рухнули на пол. Дверь распахнулась, и из-за неё выбежал старик: невысокий и скрученный, в белом халате, заляпанном кровью. Он возмущённо причитал и требовал объяснить, что происходит. Даже не замечая этого, он глотал дым своим широко распахнутым ртом, каждым вопросом приближая свой конец.
Кеторин встретилась с ним взглядом и заметила ужас, охвативший его, а потом старикашка тоже скорчился. Прежде чем подойти к двери, Кеторин подождала, пока дым осядет и развеется. У удушающего зелья время действия имело ограниченный срок — всего-то не больше минуты.
Ведьма достала пистолет из нагрудной кобуры одного из охранников, прежде чем войти в кабинет. Стрелять Кеторин умела, но очень плохо. Обычно из десяти выстрелов она попадала один раз — и то с натяжкой. Магическое воздействие ей было ближе и родней, но иметь при себе оружие она не отказалась бы.
— Твою мать! — выругалась она, бегло осматривая комнату.
Это был не кабинет и не камера, как она подумала в начале. Это была лаборатория. Пыточная лаборатория, если быть точной. Компьютеры, научные аппараты, колбы, склянки, много стекла и металла, холодильники. Высокотехнологичное оборудование перемежалось с типичными пыточными инструментами: пассатижами, ломами, кляпами. Женщина даже заметила плётку.
Кеторин показалось, что она начинает задыхаться, потому что посреди всего этого великолепия на кушетке, отдалённо напоминающей кресло дантиста, связанная по рукам и ногам лежала Клем. Изуродованная и доведённая до предела Клем.
Злость на сестру лопнула, как мыльный пузырь, сменившись злостью на людей, сотворивших с ней такое.
На полу внутри лаборатории у двери скорчился молодой охотник или же доктор. Он был в таком же белом халате, что и старик, перегородивший проход. Кеторин пришлось переступить через него, чтобы войти. Пройдя вглубь кабинета, она заметила девушку, съёжившуюся на полу в углу комнаты. Медсестра смотрела на Кеторин так, словно та была монстром из ночных кошмаров. И Кеторин даже рассмеялась бы злодейским смехом, если бы у неё остались силы на эпитирование.
— Сиди смирно, — приказала она девчонке. — Двинешься с места — и я тебя убью.
Девчонка пискнула, закрыла рот обеими ладонями и быстро закивала головой, как болванчик.
А Клементина, услышав голос сестры, повернула к ней свою изуродованную щёку и окинула мутным от боли взглядом.
— Я окончательно двинулась умом, и теперь у меня галлюцинации? — сорванным голосом спросила она.
— Нет, — ответила Кеторин и, не сводя сурового взгляда с медсестры, приблизилась к сестре. Теперь уже окончательно убедившись в том, что вывести ту по-тихому не получится — она вообще идти вряд ли сможет в таком состоянии.
— Кетти, ты пришла меня добить? — уголки губ сестры дрогнули в слабом подобии на улыбку. Улыбку, больно резанувшую по Кеторин.
— Конечно, — подтвердила Кеторин в своей обычной манере, пряча за ней ужас мыслей о том, через что пришлось пройти Клем. — Что выберешь — пистолет или нож?
Сестра коротко болезненно хохотнула:
— Конечно же нож. Сколько раз ты обещала меня прирезать при следующей встрече — а теперь предлагаешь выбор?
— Быть предсказуемой — скучно. На всякий случай у меня приготовлен ещё и яд. Для разнообразия.
Сейчас перекидываться привычными колкостями было проще, чем говорить серьёзно.
Кеторин только принялась проворно отстёгивать ремешки, удерживающие сестру, и успела освободить одну руку, как осмелевшая медсестричка, вооружившись скальпелем, попыталась напасть на неё. С реакцией у Кеторин никогда проблем не было. Развернувшись, она ударила ребром ладони девчонку по запястью, обезоружив, и отшвырнула ту от себя. Та не удержалась на ногах и упала на пол, приложившись головой о металлический столик на колёсиках. Тот откатился в сторону, а всё, что находилось на нём, с противным лязгом посыпалось на пол.
— Слон в посудной лавке, — устало усмехнулась Клем и зашлась в кашле.
Кеторин нагнулась, чтобы проверить состояние девчонки. В обморок та упала скорее от страха, чем от удара. Но заниматься медсестрой у Кеторин времени не было. Да и Клем, которая продолжала кашлять, будто намереваясь свои лёгкие вместе со слюной в полёт отправить, была куда большим поводом для беспокойства.
— Что с тобой? — спросила Кеторин.
— Ничего… кххх… кх… страшного… кххх… — её ответ потонул в приступе удушающего кашля. Клем извивалась на кушетке, свободной рукой сжимая горло. То ли пытаясь облегчить себе муки, то ли удушить себя же.
Кеторин отшатнулась и отошла на пару шагов, пережидая приступ. Она никогда не видела кашляющую ведьму. И это было страшно.
— Клем, ты заразна? — спросила она, когда сестра успокоилась.
— Нет, не заразна, — ответила та, приподнявшись. Она попыталась сама освободить вторую руку. Но в её пальцах не нашлось сил; они соскальзывали с кожаных ремешков. А её запястья, торчавшие из-под грязного балахона, который и одеждой-то назвать было нельзя, представляли собой кровавое месиво.
Тяжело вздохнув, Кеторин всё же подошла к ней и, освободив её руку, принялась за ноги. Что бы с ней ни было, оставить сестру здесь она не могла.
— Что с тобой? — с нажимом повторила она свой вопрос, освобождая изувеченную щиколотку от ремешка. На лицо сестры Кеторин старалась не смотреть. То, что они сотворили с красивой женщиной, поднимало в Кеторин такую глубинную ярость, которую она в себе и не подозревала. Что бы их с Клем ни разделяло, но позволить обращаться так с членом своей семьи она не могла. Кеторин порадовалась, что не взяла с собой Джуди. Не стоит девочке видеть мать в таком состоянии.
— Болезнь, Кетти, — устало ответила Клементина, сев на кушетки, что получилось у неё лишь с третьей попытки. — Они пытаются создать вещество, которое способно вызвать
