В свою очередь, Джейм от всего сердца желала, чтобы вместо угрюмого Ванта, её помощницей, второй по полномочиям в Тентире, была командир-пятёрка из её отряда, Шиповник Железный Шип.
Она приостановилась рядом с ним.
— Сколько мы потеряли при отборе?
— Девять, — сказал он так, как будто вгрызаясь в это слово зубами.
Это было не так уж плохо. Однако, поворачиваясь, она услышала его бормотание:
— Не знаю как, но ты смошенничала.
Джейм застыла на месте, за исключением когтей, которые как будто по собственной воле выскользнули на свободу из её кончиков пальцев. Он не назвал её лжецом — в полном смысле — но достаточно близко. Это было смертельным оскорблением, если она решит считать его таковым, и если его расслышал кто-нибудь ещё. Большинство кадетов вернулось к своему завтраку. Только Шиповник внимательно наблюдала за происходящим, её тёмно-тиковое лицо было как всегда спокойно, но её крепко сбитое тело слегка напряглось, как будто она была готова быстро вмешаться. Она видела когти, а если нет, то, возможно, слышала слова Ванта.
Джейм сделала глубокий вздох и заставила себя расслабиться, ногти опять спрятались в ножны.
Никаких драк в первый день после возвращения, твёрдо сказала она себе. Ну, или хотя бы не в течение первого часа.
К тому же, она и сама не была уверена в том, как именно сумела пережить метание камней.
— Это уж решать Совету Рандонов, — сказала она Ванту, говоря так же тихо, как и он. — Высказывай своё недовольство им, а не мне.
С этим она добралась до своего места и ногой задвинула свой рюкзак, с его драгоценным содержимым, к себе под скамейку.
На сидении была записка: Помни про равноденствие.
Что, во имя Порога…?
Чувствуя, что холодные, зелёные глаза Шиповник всё ещё к ней прикованы, она повернулась, чтобы встретить их взгляд, записка была позабыта. Если бы не внезапное прибытие в Тентир в прошлый Канун Лета Джейм, тёмная Южанка не была бы, по большей части несправедливо, понижена с Десятки до Пятёрки, чтобы освободить ей место. Она могла даже стать главным десятником, что бы там ни думал Вант. Джейм всё ещё не была уверена в том, что именно чувствует по этому поводу Шиповник. Хотя сама она всецело доверяла кендару, она знала, что прошлые испытания Шиповник в её изначальном доме, у Каинронов, привили ей недоверчивость ко всем хайборнам.
— Что? Ты тоже думаешь, что я сжульничала?
— Нет, леди. — Так она слышала. — Я думаю, что вы умная, и очень удачливая.
— Я думаю, что удача нужна нам всем, — сказала Рута, со стуком ставя перед Джейм чашку холодной каши. Судя по вкраплениям чёрных хлопьев, её самоназначенный кадет-слуга соскоблила её с самого дна котелка. Тем не менее, Джейм чувствовала себя просто ненасытной.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она через полный рот клейких зёрен и горелых кусочков, скрипящих на зубах. На вкус это по-прежнему было восхитительно.
Рута уселась и, сердито нахмурившись, нахохлилась так, что её плечи коснулись неаккуратного обреза её соломенных волос. — Всё стало… по-другому. После той ночи отбора и того, что случилось в конюшне. Я имею в виду, как они могли попытаться убить своего товарища рандона, да ещё члена своего собственного дома?
Они только дети, уже не в первый раз подумала Джейм. Она и Шиповник, хотя и были старше всего на несколько лет, казались древними по сравнению с ними, за исключением, возможно, рассудительного Ниалла, который сумел прицепиться к Воинству и увидел больше, чем рассчитывал, в кроваво-красной резне у Водопадов, и, может быть, Руты, чья жизнь в приграничном замке Мин-Дреар едва ли была лёгкой.
Что касается остальных, их наивность определённо испытала сильный удар, и не удивительно: события той ночи сотрясли честь Тентира до самого основания. Рандоны полагали себя отдельной породой, стоящей выше политики домов и безусловно выше такого хладнокровного предательства, которое Рандир Искусительница сотворила прямо в стенах училища, используя его самых уязвимых кадетов в качестве своих пешек.
Джейм признавала за собой упрямую склонность к идеализму: она не хотела думать дурно ни об одном кендаре. В конце концов, Искусительница была шаниром, а, следовательно, частично хайборном.
Ложка замерла на полпути ко рту, роняя серую массу. Так вот почему искупление стыда Тентира в лице Бел-Тайри было так важно для Совета Рандонов. Бел была символом прошлого бесчестия, сотворённого её собственным дядей Грешаном. Тентир управился с этим так хорошо, как только мог, ценой жизни тогдашнего коменданта, но вред был уже нанесён, невиновный (и невинность) пропали, пока Джейм не вернула винохир обратно, фактически из мёртвых.
Странная роль для потенциального разрушителя, подумала она с кривой ухмылкой. Всё, что она делала, было сложным и путанным, и постоянная борьба с обуревающими её побуждениями всё разрушать — вот её путь. Было ли это хоть сколько-то проще для Сотворяющего или Охраняющего? Вероятно, нет; особенно с того момента, как тот или другой наконец осознают, кем они могут однажды стать.
И как тогда мы трое будем воздействовать, на происходящее, друг на друга?
Начиная с Кануна Осени, она знала, что оставалось три чистокровных Норфа — Когти Бога, доказательство этого лежало бережно свернутым в мешке под скамейкой, на которой она сидела, вместе с половинкой таинственных обрывков строчек, которые намекали на нечто, даже ещё большее — но они должны были принять свои роли, свыкнуться с ними, и только тогда придёт Тир-Ридан. На данный момент перспектива этого казалась весьма отдалённой.
Между тем, лицо Бел всё также покрывали жестокие шрамы, а Халлик Беспощадный был по-прежнему мёртв. Такое зло никогда не пропадёт до конца.
— Ешьте, леди, — напомнил ей Килли. — Сигнал на сбор может теперь раздаться в любой момент.
— Или, если вы не голодны… — Это, с надеждой, от коренастого Ёрима, который-то был голоден постоянно.
Вспомнив, что время коротко, Рута вскочила и принялась поспешно распутывать длинные, чёрные волосы Джейм. В конце концов, то, как выглядел их главный десятник отражалось на всём гарнизоне Норфов, а сама Джейм редко выказывала интерес к своей внешности. В этот раз кендары Готрегора сумели заполучить её куртку достаточно надолго, чтобы повыдергать из неё все колючки; однако, у неё просто не было времени расчесать остатки сплетения косичек, причудливого творения рук Рандирока, которым совсем не пошло на пользу знакомство с лопухами Лунного Сада или ночь сна на бугристой земле. Почему, ох, ну почему, она никак не могла удержать других людей подальше от своих волос?
