- Желаю открыть счет, - я выложил на стол остатки гонорара за уничтожение красхов и щедрое вознаграждение за "детское" дело. - Сумма - семьдесят золотом с возможностью дальнейшего пополнения и снятия всей суммы в любой момент.
- Семь процентов годовых с ежемесячным начислением процентов, - сообщил мне маг. Я кивнул и послушно протянул левую руку.
Ключник не торопился ставить печать. Он сгреб монеты, проверил все до единой на подлинность и содержание золота, аккуратно заполнил надлежащие бумаги и только тогда шлепнул печать на запястье. Комбинация черно-зеленых букв и цифр впиталась в кожу, доступная теперь только при произнесении ключником соответствующего заклинания.
Я сухо поблагодарил мага и покинул банк. Во что бы то ни стало отыщу мошенников и верну принадлежащее мне наследство! И должность Охотника поможет в этом как никакая другая.
Заглянув на обратной дороге в храмы Тардена и Соэры скорее в память об отце, чем из благодарности богам, я отправился бродить по улицам, знакомиться с местными достопримечательностями. Ох, опять этот дикий дом! Уже и вывеску над входом прибили: "Детский сад чудес". Открытие через два дня.
Я улыбнулся и не удержался, помахал завешанным окнам. Как бы то ни было, вступительный экзамен в Вольницу я сдал.
Угадайте, что я сделал с остатком первого гонорара? Правильно. Накупил пирожков, мороженого, сладкой фруктовой пасты и отправился на открытие детского сада к тем, кто более двадцати лет ждал этого дня - к никогда не взрослеющим призракам-детям, днем становящимся материальными… и обожавшим фокусы. Я обещал вернуться, и я вернулся.
Опять эта ноющая боль в груди, расползающаяся по телу миллионом раскаленных пчел. И они жалят ее, жалят! Мир раскачивается из стороны в сторону, то меркнет, то вспыхивает, раздваивая очертания предметов в комнате. Шенлиро, наблюдающий за муками возлюбленной с портрета на столике, совсем как живой, словно не было того жуткого экипажа-убийцы, словно годы одиночества привиделись чародейке в очередном кошмаре приступа. Нет, даже приступы привиделись. И тело ее принадлежит ей одной, и зовут ее Сарендина Грит - всегда и везде.
Шапочка слухаря выпадает из ослабевших рук. Но главное дело сделано. Сарендина, наконец, отважилась и попросила помощи после стольких лет мучений. Ей не отказали. Это здорово, если бы не было так больно!
Скоро ее выкинет в неприветливый мрак маленькой квартиры с обшарпанными стенами, с небритой рожей не ее мужа, визгливыми, вечно чем-то недовольными соседями… На этот раз пытка будет продолжаться недолго. Снова грянет буря. А в бурю она уже будет дома.
Потом, наверно, приедет кто-нибудь из Охотничьей Вольницы, и страх отступит, спрячется в потаенные закоулки души до новой непогоды.
Скоро, совсем скоро она поделится с миром своим новым детищем! Нет, об этом она думать не станет. Нельзя прекрасное связывать с этой болью. Ни на минуту. Зато она воплотит мечту - ее и обожаемого Шена.
Когда же случится, наконец, этот переход? Терпеть невыносимо! Хочется кричать. Но тогда она разбудит сестру, и станет еще хуже. Выслушивать ее брюзжание? Нет, только не это!
Ветер заунывно воет за окнами. Ветви черешни сиротливо скребутся о стены, тоже требуя толики жалости. Им холодно. Им одиноко. Как и ей.
Вот, кажется, все. Привычный мир тает перед глазами. И ветер словно пронизывает стены, унося ее туда, куда открыты двери, пожалуй, только магам-ключникам. И еще ей.
- Ванитар, тебя в Вольницу вызывают!
Беспощадная, как целый отряд кредиторов, ворвалась в сны Нюка. Стянув теплое шерстяное одеяло, она выкинула меня в колючий холод предрассветного сумрака.
Зябко поежившись, я сел на кровати, обняв себя за плечи. Опять непогода. Когда же дождь выплачется вволю, а зареванное хмурое небо очистится от облаков? Очаровавший меня меньше десятка дней назад город переменился за один мимолетный вечер, став внезапно чужим и унылым. Лужи глубокие и бескрайние, как южные моря, затопили улицы. Почва так напиталась влагой, что стоило ступить шаг с мощеной дорожки, как нога норовила утонуть в грязи по щиколотку.
- Одевайся! - продолжала командовать напарница, барабаня когтями по спинке кровати. - Ньего за тобой практиканта присылал. Говорил, срочно. Я ему поклялась, что через двадцать минут мы будем на месте.
Ньего?! Я оделся быстрее, чем моя помощница успела зевнуть. Вспомнил, наконец! Я уж думал, после детского сада Главный разуверился во мне, позабыл о новобранце. Снабдил шестью фолиантами законов для простых людей и магов, облагодетельствовал книгами заклинаний и выкинул из головы иногороднего мальчишку. Я же ежедневно бегал в Вольницу, перезнакомился почти со всеми охотниками и их помощниками, вытянул кучу информации про будущего напарника…
Я хоть солидно выгляжу? Застегнувшись на все пуговицы, я заглянул в мутное зеркало. Охотник из меня примечательный! Я высокий, худой. Лицо, кажется, симпатичное. Нос, правда, чуть длинноват, но девицам нравится. Глаза серые, больше девичьи, чем мужские. Придется тренировать пронзительный взгляд, как у Главного Охотника, чтобы уважали и боялись.
Но самое броское - мои волосы цвета перезрелой малины. Еще в юности я с подружкой поссорился. За это она на прощание чары наложила. Сам я их снять не в силах - не знаком с данной областью магии. Другим жаловаться недосуг. Даже к учителю за помощью идти постыдился, отшучивался от его расспросов. Вначале оставил на память о несостоявшейся любви. Потом привык и перестал обращать внимания. А теперь и Нюка отговаривает что-то менять.
- Если будешь выделяться из толпы, быстрее заметят, запомнят. Есть шанс, что заказов больше будет. Особенно от дам.
Да уж, красноволосый Охотник в должности Преследующего и его помощница, серебристо-серая горгулья Нюка - запоминающаяся парочка. Осталось познакомиться с нашим начальником - Изгоняющим магом-огнеметателем Тирелем Гедари. Наверняка, он нам подстать! Всезнающий сплетник- Тарвис посветил меня в богатый послужной список Тиреля, поведал о его ревнивой жене и троих детях, о пристрастии к ярким шейным платкам… Короче, сдал коллегу с потрохами, за что я был ему несказанно благодарен.
- Отлипни от зеркала, красавчик! Пошли уже! - Нюка перепрыгнула через стул, приземлившись на все четыре лапы.
И то верно.
Проглотив не жуя два остывших пирожка, прикупленных горгульей с утра пораньше в соседней забегаловке, я потянул за ручку двери и столкнулся нос к носу с соседом-художником (от безденежья и недостатка таланта подрабатывающим маляром). Сосед в заляпанных краской, закатанных до колена штанах и неопределенного цвета рубахе стоял, сонно моргая припухшими веками. Работал всю ночь, по запаху чувствую.
