Риальто кивнул.
— Все, что ты сказал, совершенно справедливо! И все же я не разделяю твоего пессимизма. За каждым «Необычным» стоит своя история, за исключением одного случая.
— А! Ты имеешь в виду Вермулиана. Пыль с его подошв уникальна по своей форме, цвету и составу и отличается от всех остальных видов пыли, занесенных в каталог.
Риальто с улыбкой покачал головой.
— Нет, я не о Вермулиане. В его случае мы, по всей видимости, имеем дело с пылью из сновидений, которую он принес из одной из своих прогулок по стране снов. Ничего удивительного, что каталоги молчат. Что же до Гуртианца, он пользуется лечебной пудрой, чтобы унять зуд, который причиняет ему грибковая инфекция пальцев ног, так что мы можем с полной уверенностью отнести его к разряду «Обычного». Пыль, которую мы сняли с подошв Византа, большей частью представляет собой порошок из фосфатных шпор и, по всей вероятности, появилась там благодаря его увлечению, которое каталоги опять же предпочитают обходить молчанием. Что же касается изумительных разноцветных частиц с башмаков Дульче-Лоло, я припоминаю, что для роли в последней игре в шарады ему потребовалось раскрасить обе ноги.
Ильдефонс недоуменно уставился на Риальто.
— Зачем это могло ему понадобиться?
— Я так понимаю, что это помогло ему создать более колоритный образ в представлении. Он лежал на спине и дрыгал ногами в воздухе, а сам в это время вел диалог на два голоса, фальцетом и басом. По всей видимости, частички красителя пристали к его башмакам, так что я вынужден отнести его, по крайней мере с точки зрения рассматриваемого нами дела, к разделу «Обычного».
— А Аш-Монкур?
— Пыль с его башмаков, хотя и относится к «Необычному», может оказаться нам полезной, а может и не оказаться. Для этого нам недостает информации по одному крайне важному вопросу: любит ли Аш-Монкур пещеры и подземные галереи?
Ильдефонс дернул себя за бородку.
— Нет, насколько мне известно, хотя известно мне далеко не все. К примеру, до прошлой недели я понятия не имел о том, что Заулик-Хантце является Старейшиной Ступицы и Контролером своей личной бесконечности.
— Странно, но любопытно! Однако вернемся к Аш-Монкуру. Его башмаки оказались в уникальной пыли, которую можно обнаружить лишь в нескольких подземельях во всем мире.
— Гм. Этот факт может означать как очень многое, так и ровным счетом ничего.
— Тем не менее я склонен подозревать Аш-Монкура.
Ильдефонс неопределенно хмыкнул.
— Чтобы получить доказательства, придется дождаться Сарсема и выслушать его рассказ.
— Это само собой разумеется. Ошерл явится сразу же, как только выполнит задание?
— Очень на это надеюсь. — Ильдефонс задумчиво покосился в сторону мастерской. — Я на минутку.
Он вышел, и из мастерской немедленно послышалась перебранка. Вскоре Ильдефонс вернулся на террасу в сопровождении Ошерла и второго сандестина в обличье долговязого птицеподобного существа в синих перьях, футов шести ростом.
— Нет, ты взгляни только на эту парочку! — язвительным тоном заговорил Ильдефонс. — Для них прогуляться по хронофлексу все равно что для нас с тобой обойти вокруг этого стола, однако ни у одного из них не хватило ума объявить о своем появлении. Ошерл преспокойно спал в своем фульгурите, а Сарсем устроился на стропилах.
— Ты принижаешь наш интеллект, — обиделся Ошерл. — Ты и твои сородичи непредсказуемы; с вами без точности никак. Я теперь ученый и никогда не действую без четких указаний. Если бы я сделал все наоборот, ты бы меня совсем своими жалобами заел. Ты отправлял меня на задание из мастерской, вот в мастерскую я и вернулся, когда задание выполнил. А если ты хотел, чтобы я помешал вашему пошлому приему пищи, то так и надо было говорить.
Ильдефонс раздул щеки.
— В твоих речах мне чудится какая-то подозрительная непочтительность!
— Это не важно, — вмешался Риальто. — Он доставил к нам Сарсема, как мы и просили. В общем и целом, Ошерл, ты молодец.
— А мое очко?
— Тут многое будет зависеть от показаний Сарсема. Сарсем, не хочешь ли присесть?
— В этом обличье я предпочитаю стоять.
— Тогда почему бы тебе не принять человеческий вид и не расположиться вместе с нами за столом?
— А это мысль. — Сарсем превратился в обнаженное юное существо неопределенного пола, покрытое бледно-лиловой чешуей и обросшее похожими на помпоны кисточками пурпурных волос вдоль всей спины. Он уселся за стол, но от угощения отказался. — Человеческий облик, хотя и типичный, для меня всего лишь маска. Если бы мне пришлось поместить все эти вещества внутрь себя, мне было бы очень неловко.
— Как хочешь. А теперь к делу. Где Голубой Персиплекс, который ты должен был охранять?
— Ты о голубой призме, установленной на пьедестале? — осторожно уточнил Сарсем. — Этот предмет находится на своем обычном месте, столь же мудрый, как и всегда.
— А почему ты покинул свой пост?
— Проще некуда! Один твой сородич доставил новый официальный Персиплекс, чтобы заменить устаревшую версию, которая утратила силу.
Риальто глухо расхохотался.
— И откуда же ты узнал, что это правда?
— Меня уверил в этом твой представитель. — Сарсем развалился в кресле. — Теперь, когда я задумался об этом деле, новый Персиплекс кажется мне бессмысленной затеей, ведь солнце, того и гляди, угаснет.
— Так что было дальше?
— Я посетовал, что мне нелегко будет охранять целых две святыни сразу вместо одной. Тогда мне было сказано, что новая займет место старой, а старую твой представитель обещал поместить туда, где она будет находиться в безопасности и где ей будут оказывать подобающие почести. А в моих услугах больше не нуждаются.
Риальто склонился вперед.
— Без сомнения, не обошлось без обсуждения очков, которые ты должен отработать по договору?
— Я смутно припоминаю что-то подобное.
— И на каком же количестве вы сошлись?
— На весьма значительном. В общем, я больше ничего не должен.
— И как же так получилось, когда твой чаг[6] живет у меня в мастерской?
Сарсем нахмурился.
— Как получилось, так и получилось.
Ильдефонс, которого внезапно осенила какая-то мысль, тяжело поднялся на ноги и вышел с террасы. Через миг он вернулся и упал в кресло.
— Чаг Сарсема исчез, — удрученно сказал он Риальто. — Нет, ты когда-нибудь слышал о чем-то подобном?
Риальто поразмыслил.
— Когда это могло произойти?
— Очевидно, во время хроностазиса, когда же еще? Нас обоих обвели вокруг пальца! — обратился он к Сарсему. — Освобождение тебя от контракта не было санкционировано! С тобой сыграли злую шутку! Ваша договоренность не имеет законной силы, и Персиплекс теперь для нас потерян! Сарсем, я не одобряю твоего поведения.
