не красный. И не нить.
– Знаю. Но все же такое название подходит ему. Мэй сказала… как же там было? Ах да. В одном китайском мифе боги обвязывают красной нитью лодыжки тех, кому предназначено встретиться и помогать друг другу. Красивая мысль, верно?
– Нет, – резко сказал Уоллес. – Это оковы. Цепь.
– Скорее страховка, – миролюбиво возразил Хьюго. – Хотя, думаю, вы сейчас так не считаете. Он – своего рода ваше заземление. Он поможет мне найти вас, если вы вдруг заблудитесь.
Все это не успокоило Уоллеса.
– А что будет, если я вырву его?
Хьюго помрачнел:
– Вы улетите.
Уоллес был ошеломлен:
– Что?
– Если вы попытаетесь выдернуть его, находясь на территории чайной лавки, то вы… воспарите. И не знаю, сумеете ли остановиться. Но если это произойдет за ее пределами, то начнете терять человеческую сущность и будете расслаиваться до тех пор, пока от вас не останется одна оболочка.
– Это… это не имеет никакого смысла! Кто, черт побери, устанавливает такие порядки? – рассвирепел Уоллес.
Хьюго пожал плечами:
– Вселенная, как мне кажется. И это не так уж и плохо, Уоллес. Это помогает мне помогать вам. А пока вы здесь, я могу лишь дать вам представление о ваших возможностях, о том выборе, который вы в состоянии сделать. Убедить в том, что бояться вам нечего.
Уоллес почувствовал острую боль в глазах. Он быстро заморгал, не в силах встретиться с Хьюго взглядом.
– Как вы можете говорить такое? Вы же не знаете, на что это похоже. Это несправедливо.
– Что именно?
– Это! – крикнул Уоллес, яростно обводя руками все вокруг. – Все это. Я этого не просил. Я этого не хочу. Мне есть чем заняться. У меня есть обязанности. У меня есть жизнь. Как вы смеете говорить, что у меня есть выбор, если все кончится тем, что я превращусь в подобие Камерона или пройду через вашу чертову дверь?
– А вот и отрицание.
Уоллес воззрился на него:
– Вы мне не нравитесь. – Это было нагло и подло, но Уоллес не мог заставить себя быть осмотрительным.
Хьюго отреагировал спокойно:
– Все в порядке. Мы еще доберемся до этого. Я не стану принуждать вас к тому, чего вы не хотите. Я здесь для того, чтобы направлять вас. И прошу лишь дать мне возможность делать это.
Уоллес проглотил вставший в горле ком.
– Почему это так важно для вас? Зачем вам все это? Какой во всем этом смысл?
Хьюго улыбнулся:
– Для начала неплохо. Возможно, для вас еще не все потеряно.
И с этими словами он взошел на крыльцо. Аполлон шел за ним как привязанный. Хьюго остановился у двери и оглянулся на Уоллеса, все еще стоящего среди чайных кустов.
– Вы идете?
Уоллес повесил голову и стал с трудом подниматься по ступенькам.
* * *
Хьюго зевнул, закрывая за ними дверь. Он сонно моргал и потирал челюсть. Уоллес слышал, как тикают часы в лавке. До его побега они сбивались с ритма, заикались и спотыкались, заикались и спотыкались. А теперь шли ровно. Уоллес не знал, что это может означать.
– Уже поздно, – сказал ему Хьюго. – Мы здесь встаем рано. Нужно испечь булочки, а чай должен настояться.
Уоллес пребывал в смятении. Он не знал, что будет дальше.
– Прекрасно. Если вы покажете мне мою комнату, я оставлю вас в покое.
– Вашу комнату?
Уоллес стиснул зубы:
– Или дайте мне одеяло, и я буду спать на полу.
– Вы не нуждаетесь в сне.
Уоллеса передернуло:
– Что?
Хьюго смотрел на него с любопытством:
– Вы разве спали, с тех пор как умерли?
Ну… нет. Не спал. Но у него не было на это времени. Он был слишком занят, стараясь понять смысл этой бессмыслицы. Ему не пришла в голову мысль о том, что надо бы поспать, даже когда все стало как в тумане и он оказался на собственных похоронах. А затем объявилась Мэй и притащила его сюда. Так что нет. Он не спал.
– Мне было чем заняться.
– Разумеется. Вы устали?
Он не устал, и это было странно. Он должен был вымотаться. Учитывая все случившееся, он должен чувствовать себя выжатым лимоном и двигаться вяло. Но он никогда еще не был таким бодрым.
– Нет, – пробормотал он. – И это очень странно.
– Вы мертвы, – напомнил Хьюго. – Думаю, отныне сон будет казаться вам самой незначительной из ваших проблем. За все годы работы перевозчиком я не встречал спящего призрака. Это было бы чем-то новеньким. Но, думаю, вы можете попробовать. Расскажете потом, что у вас получилось.
– А что же тогда мне полагается делать? – вопросил Уоллес. – Стоять здесь и ждать, когда вы проснетесь?
– Можно и так, – ответил Хьюго. – Но можно ждать этого в более подходящем месте.
Уоллес смотрел сердито:
– Не смешно.
– Вы можете заниматься, чем хотите, при условии, что не покинете территорию чайной лавки. Мне бы не хотелось снова бегать за вами.
– Чем захочу?
– Конечно.
И впервые с тех пор, как он очутился в чайной лавке, Уоллес улыбнулся.
* * *
– Мэй.
– Пшел.
– Мэй.
– К-рый час?
– Мэй. Мэй. Мэй.
Она села на кровати с одеялом вокруг талии. На ней была безразмерная майка с изображением Фридриха Ницше. Покачав головой взад-вперед, она остановила взгляд на Уоллесе, переминающемся с ноги на ногу в углу комнаты.
– Что? В чем дело? Что не так? На нас напали?
– Нет. Что вы делаете?
Она вытаращилась на него:
– Пытаюсь поспать.
– Правда? Ну и как, получается?
– Не слишком.
– А вы знаете, что я больше не могу спать?
– Да, – медленно проговорила она.
Он кивнул:
– Ну тогда ладно. – Потом развернулся и прошел сквозь стену.
* * *
– Оооооох! – простонал он громко, как только мог. – Ооооооооооох! – Он ходил взад-вперед по коридору нижнего этажа, слегка озадаченный тем, что, похоже, не может заставить свои ноги громко топать, как бы ни старался. Он пытался колотить руками в стены, но почти что выпадал наружу. И потому издавал обычные для привидений звуки, коих наслышался, смотря фильмы ужасов. Ему очень не хватало цепей, чтобы бряцать ими.
– Я мееееертв. Мееееееееертв! Горе мнеееее.
– Не заткнулся бы ты? – крикнула из своей комнаты Мэй.
– Заставьте меня! – прорычал в ответ Уоллес и удвоил усилия. Он продолжал в том же духе еще шестнадцать минут, пока на его голову не опустилась трость.
– Ой! – вскрикнул он, потирая макушку. Развернувшись, он увидел стоящего перед ним и хмурящего брови Нельсона. – За что?
– Будешь вести себя прилично? А не то я могу повторить.
Уоллес потянулся к трости Нельсона, намереваясь забрать ее и выбросить, но у него
