Вот и получается — что всё, что я умею это «воевать». Но ни одна из подобных ролей в чужом мире мне категорически не подходит. А потому мне и нужен был Гуэнь, с его артефактами, которые, по факту, сейчас принадлежала мне. Только вот, я совершенно не знал что с ними делать, сколько они стоят и по чём их можно сбыть. А главное нужны ли они кому-нибудь, кроме обижающего возвращения контрабандиста заказчика. Поэтому, на мой взгляд, стоило пообещать вернуть половину, что бы обратить вторую в полноценные монеты, вместо непонятной хрени.
Перспектива — тоже та ещё. Но здесь я, хотя бы примерно, представляю себе, с чем мне придётся столкнуться. То есть, были хотя бы призрачные перспективы на удачный исход дела и на то, что мне не придётся идти против себя, или вовсе класть зубы на полку. Ведь, насколько я понял принцип действия Юниной магии — ухатый в лепёшку расшибётся, но если хочет сохранить себе жизнь, будет вынужден выполнить свою часть договора. Хотя конечно, у этого гада остаётся и некое пространство для манёвра, а потому мне следует оставаться настороже.
Но, если говорить честно, то в случившимся только что конфликте, по большей части виноват был я сам. Всё-таки напряжение после боевого выхода, бегство от террористов по горам, потом вся эта катавасия с караваном, да и долгая, утомительная поездка хорошенько вымотали меня. Естественно у эльфа и так не чистого на руку возникло желание отыграться, а то возможно и снять с себя сковывающую печать. Так что в дальнейшем за ним нужен глаз да глаз.
Погружённый в размышления я вновь залез в фургон и пристроился рядом со своим спутником. Гуэнь, как я успел заметить, выставил фонари, которые, как оказалось, были припрятаны в ящике под козлами и разжёг толстые, потрескивающие свечи. Их свет, отражаясь от полированных медных зеркал, освещали нам путь, в быстро сгущающемся сумраке, этого недостроенного подгорного царства. Покосившись на мою хмурую морду, эльф тяжело вздохнул и, не проронив ни слова, легонько тряхнул вожжи. Телега скрипнула, качнулась и пришла в движение.
Спустя ещё два часа, мы наконец-то оказались возле замка Коттай Дунсон. Массивные, тёмные каменные стены метров двадцать в высоту, полностью перекрывали проезд от стены до стены. Перед ними почти в свете фонаря плескался выбитый в камне ров заполненный водой, через который был переброшен откидной мост, ведущий к закрытым створкам ворот. За зубцами то и дело мелькали фигуры людей освещаемые факелами, которые они держали в руках. Они, конечно же, давно заметили нас, но не спешили предпринимать каких либо действия.
Тяжело вздохнув, эльф вылез из фургона и подойдя к одной из стен, постоял там несколько секунд, а затем по пролому разлился чистый звук гонга. И почти сразу же темноту прорезали лучи белого света, залив всё пространство разлома, выдернув фургон из окружавшей его темноты и ударив по привыкшим к темноте глазам.
— Кого там нелёгкая принесла, — эхом разлился по проезду сильный мужской голос со слегка гыкающим акцентом, почти таким же как у того недоросля в женских тряпках.
— Лех! Это я! Гуэнь, — крикнул эльф, щурясь от яркого света.
— Ты опоздал! Мы ждали тебя вчера вечером! И где твои… — я наконец смог разглядеть фигуру человека прямо над воротами, держащего у губ простейший рупор. — …карлы. Есть у меня большое желание помять рыло Борсону, после того что он…
— Нет больше карликов, — ответил мой спутник, забираясь на козлы. — Кончились. На нас наскочил отряд одного из приграничных шевалье. Разойтись как видишь не получилось. Вдвоём ушли.
— Чёртовы святоши. Борсон был не худшим из знакомых мне коротышек. Жаль безбородого. Хотя у нас тут свои проблемы, так что проезд сквозь замок закрыт.
— Да какого Гаэн-дуна! Лех, — эльф в сердцах стукнул кулаком по седушке, — вы нас хоть пустите в замок-то.
— Заезжай, не вопрос. Не тащиться же вам обратно. Готовьте карты и сборные, мы открываем ворота.
Гуэнь занял положенное ему место на козлах, отобрал у меня поводья, и фургон качнулся, скрипнул и въехал на мост. Вытащив из-под сиденья, уже успевшую как следует послужить мне киянку, я словно бы невзначай, удобно оперся на неё. Глядя на приближающийся портал ворот, без каких бы то ни было эмоций на роже, как бы случайно наступив на ногу эльфу, чтобы гад не успел убежать, если вдруг спровоцирует заварушку.
В этот момент решалось многое. Я заранее приготовился продать свою жизнь подороже, если конечно все эти разговоры о магии ламий — не более чем суеверия, а хитрырозадый ушастик, просто понял, что в одиночку ему со мной просто так не совладать, а потому отложил расправу до лучших времён.
От первой внезапной атаки меня в любом случае спасут мои необычные способности, о существовании которых Гуэнь просто не знал, а вот дальше… Эльф умрёт. Болезненно или нет, не знаю — как получится, но сам факт отправки своего попутчика на местный погост, я мог гарантировать. А дальше — дальше уж как повезёт.
Контрабандист удивлённо посмотрел на свою стопу, перевёл взгляд на меня и грустно улыбнувшись, покачал головой, аккуратно правя повозку в сторону медленно, со скрипом раскрывающихся ворот. Наивный. Это, наверное, какой-нибудь местный лопух мог бы проникнуться столь искренней демонстрацией сожаления о случившейся у нас перепалке, но только не дитя моего родного, донельзя циничного мира. Да ещё к тому же стойко высидевший множество психотрейнингов и лекций по социальной психологии, на которые периодически таскала меня непоседливая Танюха.
Так что в искренность печали Гуэня, я не верил ни на грош, как и в наличие у эльфа, так называемого стокгольмского синдрома. Так что его ужимки вовсе не заставляли меня расслабиться и потерять бдительность, а производили обратный эффект.
— Сто-о-ой! — раздался властный голос, когда ворота с громким стуком закрылись за нами, а мы, преодолев почти десятиметровую арку выложенную искусно обработанными каменными блоками, выехали в небольшой каменный мешок, зажатый между внешней и намного более высокой внутренней стеной.
Даже не разбираясь в особенностях местного зодчества можно было с уверенностью сказать, что это была древняя кладка дворфов, а внешняя стена — скорее всего человеческим новостроем. Несмотря на нестандартное, можно сказать — подгорное расположение замка, насколько я мог видеть особенности внешних фортификационных сооружений, практически не отличались от тех, что были известны у нас на Земле веке этак в двенадцатом-тринадцатом.
Хоть я и вырос в довольно обычной (по моим меркам) московской семье врача гинеколога какой-то там элитной клиники и безработной домохозяйки, мой дед, со стороны настоящего отца был самым настоящим олигархом. Что естественно, не смотря на недовольство мамы и к вящей радости Ипполита, не могло не сказаться на уровне нашего благосостояния.
