к себе. Я уткнулась ему в грудь и пробормотала:
— Вест… А если все узнают о метках, отец не сможет выдать меня за Гольдберга?
Куратор помолчал, а затем осторожно произнес:
— Во всяком случае, у него будут с этим определенные проблемы, потому что традиции Севера довольно однозначны. Триста лет назад выбор байланга примирил два рода. Они враждовали несколько поколений, но пес наследника Ольсонов при случайной встрече укусил младшую дочь из рода Вагл. Ритуал состоялся на глазах Правящего герцога. На зимнем балу он представил девушку, как свою невесту, а сезон летних празднеств открыла их свадьба.
Тут я вспомнила про своего настырного одногруппника и прошептала:
— Чейн что-то подозревает. Про нас. Он намекал на это в гроте и сегодня утром. Я не понимаю, что ему нужно…
— Чейну Ольсону нужны только сила и влияние. Для себя и своего рода, — спокойно ответил куратор. — Ольсоны веками поддерживали сильнейших, и Чейн — истинный сын своего рода.
Рука куратора медленно двигалась вдоль моего позвоночника, по телу разбегались волны тепла. Я поерзала, устраиваясь в его объятиях, и дала волю своему беспокойству:
— Не понимаю, почему ты ему доверяешь… Он же хотел заполучить силу твоего источника!
— Я думал, совместные злоключения в Лабиринте примирили вас, — усмехнулся Вест. — Чейн сказал, ты спасла жизнь ему и его байлангу. Пес — вторая жизнь стража. Поверь, тебе этого не забудут.
— Даже не знаю, хорошо это или плохо, — вздохнула я. — Что делать с Чейном-придурком было ясно. А вот как относиться к Чейну, который пытается подружиться, я еще не поняла.
Стужа заворчала под навесом, и куратор нехотя разжал руки. Темно-золотые глаза пушистой блюстительницы целомудрия сияли в темноте. Вестейн привалился к двери рядом со мной и тихо проговорил:
— У тебя будет возможность разобраться в этом. Послезавтра начнется большой весенний облет. Туда обычно берут отличившихся в Лабиринте. Со мной полетишь ты… и Чейн.
Сначала эта новость меня не обрадовала, но затем я сообразила:
— И ты ничего не сказал об этом отцу?
По губам Вестейна скользнула улыбка:
— Разумеется. И когда он явится, чтобы проверить, как проходит твое перевоспитание…
— … То никого не найдет, — подхватила я. — Умно. Не думаешь, что он скоро поймет, что ты меня покрываешь?
— Пока он разберется и сможет что-то противопоставить, нам нужно успеть нечто важное, — серьезно заговорил Вест.
Я склонила голову к плечу и спросила:
— Что именно?
— Весенний облет традиционно возглавляет Правящая герцогиня. Найгаард ведет другой отряд. Мы должны попытаться разобраться в том, что происходит с твоей матерью.
— Уверена, он сделает так, чтобы мы были в его отряде, — возразила я.
Вестейн заговорщицки улыбнулся:
— Боюсь, одно досадное недоразумение заставит его изменить планы.
Тут я вспомнила утренний разговор с Хеймиром и зашептала ему на ухо:
— Хеймир мне сегодня рассказал одну древнюю легенду, которая мне кажется очень похожей на правду.
Куратор вскинул бровь, а я продолжила:
— Про первородный источник. Ты слышал о таком?
Он нахмурился, словно силился понять, что я имею в виду. Затем в синих глазах мелькнуло узнавание.
— Анна, — мягко сказал Вест, — это детская сказка. Подобное считается невозможным. Неужели ты думаешь, что никто не пробовал урвать кусок силы и перенести его в другое место?
— Не знаю, пробовал или нет, — упрямо сказала я. — Но я думаю, что озеро в Сердце Лабиринта и есть тот самый первородный источник.
Очевидно, что Вестейн даже не допускал такой мысли. Наверное, Хеймир и правда рассказал мне древнюю легенду, о которой все забыли. Я разглядывала в темноте его лицо и ждала ответа.
— Я не знаю, — наконец, вздохнул он. — Это кажется невероятным.
— Но эта сила отреагировала на родовой источник Найгердов.
В этот момент Свейт легко перемахнул через стену загона и замер рядом со своим всадником. Куратор погладил пса и сказал:
— Я подумаю об этом. Кстати, я кое-что привез из своего родового замка. Оно спрятано в комнате для медитаций, которую адепты зовут карцер. Завтра вечером я буду в облете, а ты сходи туда. Скажешь, что я тебя снова наказал.
— За что наказал? — спросила я.
— Сама придумаешь, — отмахнулся Вест. — Мистивир покажет тебе тайник. Читай внимательно, там записи моего отца. Возможно, общение с Анитрой во время облета даст тебе какие-то зацепки. Мы должны понять, что Найгаард с ней делает. И как вывести его на чистую воду.
Я серьезно кивнула и потянулась за прощальным поцелуем. Расставаться не хотелось совершенно. Когда Вест ушел, я еще долго гладила своего байланга, прежде чем отправиться в свою новую комнату.
Ночь на новом месте прошла беспокойно. Тиры не было, но я все время просыпалась. Все события последних дней смешались в кучу, и во сне я бегала от Гольдберга, который пытался надеть на меня кольцо размером с обруч. Потом за мной гнался отец со свадебным платьем и Найгаард, выкрикивающий пожелания молодоженам.
Проснулась я в холодном поту и поспешила в столовую. Учебный день вернул хоть какие-то привычные ощущения. На занятиях учителя поздравляли нас с победой, вспоминали мой выстрел и завал, который я испарила. Оставалось греться в лучах славы и ждать вечера.
Тира вернулась к ужину, уставшая и зевающая. В комнату мы вошли вместе, и девушка рухнула на кровать.
— Вроде магии теперь больше, а чувство, будто это я ее отдавала, — пожаловалась девушка.
И тут же нахмурилась:
— Ты куда?
Пристегивая к поясу меч, я пожаловалась:
— Меня снова куратор наказал, двухчасовой медитацией. Пойду в карцер и постараюсь там не заснуть.
— За что?! — изумилась Тира. — Когда ты успела что-то натворить?
— Долгая история, — отмахнулась я.
И перевела разговор на другую тему:
— Тира, а вы отправитесь в Большой весенний облет?
Взгляд девушки стал внимательным:
— Да, конечно. Все будет так, как надо, не переживай.
Тут я поняла, что “досадное недоразумение”, о котором говорил Вест, явно пройдет не без участия Тиры. В то, что куратор сговорился с Хеймиром, верилось меньше.
Самым трудным оказалось идти на гору медленно, будто на каторгу. Меня так и подмывало ускорить шаг. А у подножия лестницы меня ждал сюрприз, одновременно приятный и нет.
Два световых шара в каменных фонарях освещали нижние ступеньки. Ида с мрачным лицом стояла и долбила лед без всякой магии. Ледоруб на длинном черенке в ее руках выглядел нелепо. А орудовала она им неловко и медленно.
Стоило девушке завидеть меня, как ленивые движения тут же превратились в четкие, а ее лицо исказилось от бешенства. Я приближалась неспешно, любуясь тем, как девушка остервенело ударяет по ледяной корке. Судя по ее лицу, на месте льда она
