Несколько Ищеек ждали, окружив Кинана. Они не помогали и не мешали Сету привести Кинана в чувство. Другие Ищейки стояли в дверях, не пуская фейри, которые пытались войти.
— Ты можешь быть хорошей королевой и хорошим человеком, Эйслинн. Не дай своей вере в Кинана привести к тому, что Сету будет больно, или поплатишься за всю ту боль, которую тебе простили. — Ниалл отпустил ее и в тот же миг опустил стену.
Эйслинн упала на пол.
С выражением абсолютного безразличия на лице Ниалл прошел мимо смертного, которого защищал, мимо короля, которому когда-то служил, мимо своих собственных фейри.
Сет остановил его:
— Что ты черт возьми творишь?! — Он чувствовал, как испаряются остатки спокойствия, к которому он пришел с таким усилием. — Ты не можешь…
— Сет. Не надо. — Ниалл сжал его руку. — Летнему Двору необходимо напомнить, что я не подчиняюсь им.
— Я говорю не о Дворе. Я об Эш. Ты причинил боль Эш.
— Слушай меня очень внимательно. — Ниалл смотрел на Сета, выговаривая каждое слово резко и отчетливо. — Она неуязвима. Напугана, но это нестрашно. Если бы она действительно была ранена, ты бы суетился вокруг нее, а не цеплялся бы ко мне. Ты знаешь это так же, как и я.
Сету нечего было ответить. Спор был бы ложью, а он старался никогда не лгать Ниаллу, так же, как и Эйслинн.
Две темные фигуры льнули к Ниаллу; их тела были почти такими же осязаемыми, как и тела живых существ. Мужчина стоял позади Ниалла. Его прозрачное тело удлинилось, так что руки легли на плечи Ниалла. Он провел руками по ребрам Ниалла. Девушка стояла перед Королем; одну руку она положила ему на сердце, закрытое руками первой тени. Ниалл отстраненно погладил переплетенные руки.
— Она пошла за мной, — напомнил Ниалл Сету. — Я такой, какой есть, Сет. Я веками сидел на цепи у Летнего Двора. Я не буду никем и ничем, только самим собой. Я дал ей шанс уйти, но она угрожала мне.
— Потому что ты вырубил Кинана…
Ниалл пожал плечами:
— У всех есть выбор. Она решила испытать мое терпение. Я — указать ей на глупость.
— То, что ты сделал, паршиво.
— Физически она не ранена, — нахмурился Ниалл, но голос его смягчился. — Я не хочу ссориться с тобой, братишка. Я сделал то, что нужно было сделать.
— Случится может все, что угодно. Когда-нибудь… — Сет знал, что не имеет права просить о каких бы то ни было обещаниях. Впереди у Эйслинн была вечность в качестве королевы фейри, правительницы, которая на самом деле не одобряла двор Ниалла. И Сет сказал, что смог: — Я хочу, чтобы она была в безопасности.
— А Кинан? — Голос Ниалла не выражал никаких эмоций. — Ты винишь меня за то, что я ранил его?
Сет помедлил, подыскивая слова для ответа. Ниалл ждал, не шевелясь, за исключением размеренных движений грудной клетки под руками фигур из теней. Несколько мгновений спустя Сет посмотрел ему в глаза.
— Нет. Я хочу, чтобы она была в безопасности. Я хочу, чтобы ничто не угрожало тебе. И я не хочу, чтобы он когда-нибудь смог манипулировать вами или причинить вам боль.
Ниалл вздохнул с видимым облегчением, и темные фигуры испарились, уйдя в пустоту, в которой обитали.
— Я сделаю что смогу. Иди к ней, посмотри, как она.
И Сету пришлось взглянуть на нее — на свою возлюбленную, ту, которую он не мог спасти, ту, которая сейчас прижимала к себе другого. Ей угрожала опасность, а ничем не мог помочь. Что произойдет, когда это будет кто-то другой, а не Ниалл? И что бы я сделал, если б Ниалл ранил ее? Он был смертным и слабым.
Кинан тоже не помог, — напомнил себе Сет. Разумеется, разница состояла в том, что Кинан мог пойти за Ниаллом, и если бы он был в сознании, то так бы и поступил, когда Эйслинн оказалась в ловушке.
Иногда быть человеком — полное дерьмо.
— Ты уверен, что тебе стоит двигаться? — спросила Эйслинн, укладывая голову Кинана себе на колени.
Он казался скорее смущенным, чем раненым, и больше расстроенным, чем злым. Она запечатлела поцелуй у него на лбу, и щеки Кинана слабо засияли в полумраке помещения. Это доказательство ее прикосновения заставило Эйслинн почувствовать себя виноватой. Этот поцелуй не был интимным, как и не был чем-то необычным и новым. Они выяснили, что поцелуи Эйслинн исцеляют раны Кинана, когда она еще была смертной, и ей только предстояло пройти испытание на пригодность к тому, чтобы стать Летней Королевой. Но учитывая их последний поцелуй и те постыдные мысли о нем, которые появились у нее в ловушке Ниалла, Эйслинн было не по себе.
Кинан сел и оттолкнул ее, требуя больше пространства между ними, чем обычно.
— Мне не нужна нянька.
— Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится? — спросила она.
Он сидел на полу возле нее, но достаточно далеко, чтобы она не могла дотянуться до него.
— Сет наверняка в восторге.
Эйслинн застыла.
— Не делай этого. Не вини Сета за то, что Ниалл разозлился.
— Ниалл ударил меня из-за него, — сказал он, все еще сидя на полу.
Эйслинн была уверена, что он не пытается встать только потому, что не знает, получится ли у него.
— А я пошла за Ниаллом из-за тебя.
Губы Кинана искривились в жестокой усмешке.
— Ну, тогда ладно.
Она посмотрела на Сета, который остановился посреди зала. Он не собирался вмешиваться, если мог с уверенностью сказать, что они ссорятся. Он всегда относился к ней с уважением.
— Если бы ты только видел Ниалла… Что он… Когда он…
На этот раз замер Кинан.
— Когда он что?
— Ниалл сильнее меня. — Эйслинн скрестила руки на груди. — Если бы он хотел причинить мне вред, то легко бы это сделал. А я никак не могла бы ему помешать.
— Он ранил тебя? — Внезапно Кинан оказался так близко, что его руки прошлись по ее рукам, и он наклонился к ней, словно собирался прижать к себе.
И ей инстинктивно захотелось, чтобы он так и сделал. Однако в этом не было необходимости — она была в полном порядке.
— Стой. У меня всего пара ушибов, и все. К тому же, моей вины в этом не меньше, чем его. Я потеряла над собой контроль. Он собирался уйти, но ты был ранен, и я взбесилась.
И Эйслинн рассказала Кинану все, что он пропустил.
— Что ты почувствовала, когда была прижата к теням? — В голосе Кинана больше не было ни раздражения, ни гнева, зато явно слышался вызов. Потому что он поднял тот же вопрос, что и в прошлый раз.
Опустив голову, Эйслинн начала говорить:
— Там я… Нет, я не буду тебе рассказывать. Это было не по-настоящему. Просто результат какого-то извращенного…
Голос ее стих. Солгать было невозможно.
