Поправив выбившуюся из косы серебряную прядь, я махнула рукой и распустила прическу, отчего длинные волосы рассыпались по вышитому голубому шелку.
— Девка… — прошептал кто-то из людей, и на него сразу же пораженно воззрились все остальные. Видимо, по моей фигуре принадлежность к женскому полу была заметна далеко не всем. Даже как-то неприятно стало, сразу же вспомнились поистине роскошные и радующие взгляд формы Ирвингэйлских красавиц, но я махнула на это рукой. На доску не похожа, и на том спасибо.
Когда все наконец отошли от небольшого потрясения, и над полем повис гул голосов, в котором постоянно слышались то похвальбы, то сожаления, то просто впечатления от охоты, я подошла к брату, который стоял рядом со Слэрейном, и возмущенно посмотрела на них обоих.
— И как это понимать?
— Что именно? — две пары глаз — серые и синие до черноты — смотрели на меня с кристально честным выражением наивных ягнят. Не хватало еще похлопать ресницами, благо они и у наследника, и у брата длиннющие.
— Да так… вот ты, например, что тут делаешь? — я покосилась на брата с застывшим в глазах вопросом.
— Меня Слэр пригласил! — мигом ответил он, и я запоздало вспомнила, что эти два нахала по совместительству еще и лучшие друзья. Естественно, что у брата был почти такой же круг общения, как и у меня, поскольку с отцом мы ездили вдвоем, оставляя маму одну с племянницей, которая после смерти родителей стала нашей семье почти что приемной дочерью — мои родители были ее опекунами. Странно, но вот с Асвилерой у меня не было особой родственной связи, подчас я ощущала ее совсем чужим человеком. Алемид, судя по всему, тоже. Сомневаюсь, что она меня тоже сильно любила — в ее глазах мой образ жизни был совершенно недопустимым, а тот факт, что к двадцати двум годам я еще не вышла замуж, казался совсем чем-то невообразимым и диким. С другой стороны, тот, кто радеет о продолжении рода, вряд ли согласится жениться на мне, да и очень многих отпугивала моя явная ершистость.
Я перевела взгляд на наследника, получив в ответ чистый и непорочный взгляд ребенка, которым он перестал быть уже в одиннадцать лет. Не по телу, конечно, по духу.
— Ты мне ничего не хочешь рассказать? — сладким голосом поинтересовалась я, но Слэрейн, знавший меня настолько хорошо, что даже для жениха было бы странным, лишь смиренно покачал головой. Впрочем, потом на его лице отразилось выражение задумчивости, и он просиял, как ясное солнышко.
— Хочу! — на этой фразе лицо брата поменялось несколько раз, поскольку никто из них двоих не хотел признаваться в том, что боялись за меня до смерти. Слэрейн получил основательный тычок в бок, сдвинул брови на Алемида и с улыбкой обратился ко мне: — Я хочу рассказать тебе красивую легенду, которую услышал вчера вечером от бродячего менестреля.
Я сощурилась на Алемида заметив, что брат корчит какие-то рожи, причем взгляд его устремлен за мою спину. Парень не знал, что я на него смотрю, и продолжал что-то осторожно показывать пока еще не видимому мной собеседнику, делая страшные глаза. Терпеливо подождав, пока он изобразит на своем лице особо страшное выражение, я вежливо кашлянула. Алемид как стоял с таким лицом, так и застыл, только щека чуть дернулась.
— Да что происходит?! — возмутилась я, резко делая поворот назад. Теперь со страшным выражением на лице, да еще и с занесенной для шага ногой, застыл в нелепейшей и смешной позе Мьоллен, которого я опознала за несколько секунд по характерным глазам и волосам. — И ты здесь?! — возмущенно выдохнула я. — И что это значит???
— Понимаешь… — осторожно начал Слэрейн, смущенно ковыряя землю носком белого сапога, — мы за тебя очень волновались… ну ты же помнишь последствия предыдущей Охоты? Вот мы и решили тебя… подстраховать, если что. Всегда были рядом, Мьоллен вообще в любой момент помочь был готов, с крыльями-то. Амулет, опять же, у тебя самый сильный, зачарованный ко всему прочему на чуть более долгий срок. Правда, это не помешало тебе выжать его до последней капли…
— Так вы все время летали где-то поблизости, не дав мне почувствовать настоящую свободу? Контролировали каждый мой шаг и жест, сами решали, куда мне лететь, а куда нет?! — я задохнулась от возмущения, хотя была готова их понять. Я бы за любого из своих друзей сделала бы тоже самое. И я же сама подсознательно выискивала глазами Алемида или Слэрейна, наблюдая за тем, все ли с ними в порядке… — А зачем этот цирк с переодеванием? Я сама видела, что все люди были в своей одежде!
— Понимаешь, по негласному закону Охоты ллелы, если что-то случится, будут спасать только тех, кто принадлежит к их Дому, и в последнюю очередь — приглашенных людей.
— Чудные у вас законы Охоты, — хмыкнула я. — И почему тогда никто из вас не помог мне, когда я падала?
— Мы хотели, но затем тебя подхватил Дух Ветра, и мы поняли, что ты уже в безопасности, — пояснил Алемид, пожав плечами.
— Вы… вы знаете, кто?! — я гневно обвела взглядом всех троих. — Могли хотя бы предупредить, что будете за мной так бессовестно следить и контролировать?! Я-то, наивная, обрадовалась, на настоящей Летней Охоте побывала, впечатлений на всю жизнь!
— У тебя в прошлый раз остались… впечатления, — припечатал брат, в упор глядя на меня. — Три сломанных ребра и шрам, помнишь?
— Ну и что?! Мне уже двадцать два года и я вполне могу сама решать, что делать. В этой Охоте мне ничего не угрожало! — странно, я обычно редко злилась, но этим постоянным слежением и охраной жизни брат начал уже надоедать.
— Я дал клятву родителям о том, что защищу тебя от всего, от чего возможно, — спокойно ответил Алемид. Я фыркнула и резко развернулась, быстрым шагом направившись к городу.
— Как же вы мне все надоели!!! — крикнула я, обернувшись на секунду. Нельзя не сказать, чтобы они были не правы, но и совсем несвободной мне чувствовать себя очень наскучило. В конце концов, я выпускница Высшей Школы Стихий и могу за себя постоять в случае чего.
По мере приближения к городу ярость, клокотавшая во мне поначалу, стала утихать и я почти успокоилась. Но эта обида, как я сама понимала, очень детская обида, не хотела проходить, и я даже не обернулась, хотя прекрасно понимала, что друзья и брат кинулась следом.
Клинок больно ударил ученика по руке, и он еле слышно заскулил, приподнимаясь. Мастер посмотрела на него очень нехорошо.
— Оставайся воином даже в такой ситуации. К тому же, будь мужчиной, — совершенно спокойно попросила она, но эти слова ударили лучше любого бича. Ученик нахмурился. Встал, не пикнув, и даже не потер задетое место. Мастер усмехнулась. Когда-то ее учили так же.
