- А Кинан? – Голос Ниалла не выражал никаких эмоций. – Ты винишь меня за то, что я ранил его?
Сет помедлил, подыскивая слова для ответа. Ниалл ждал, не шевелясь, за исключением размеренных движений грудной клетки под руками фигур из теней. Несколько мгновений спустя Сет посмотрел ему в глаза.
- Нет. Я хочу, чтобы она была в безопасности. Я хочу, чтобы ничто не угрожало тебе. И я не хочу, чтобы он когда-нибудь смог манипулировать вами или причинить вам боль.
Ниалл вздохнул с видимым облегчением, и темные фигуры испарились, уйдя в пустоту, в которой обитали.
- Я сделаю что смогу. Иди к ней, посмотри, как она.
И Сету пришлось взглянуть на нее – на свою возлюбленную, ту, которую он не мог спасти, ту, которая сейчас прижимала к себе другого. Ей угрожала опасность, а ничем не мог помочь. Что произойдет, когда это будет кто-то другой, а не Ниалл? И что бы я сделал, если б Ниалл ранил ее? Он был смертным и слабым.
Кинан тоже не помог, - напомнил себе Сет. Разумеется, разница состояла в том, что Кинан мог пойти за Ниаллом, и если бы он был в сознании, то так бы и поступил, когда Эйслинн оказалась в ловушке.
Иногда быть человеком – полное дерьмо.
- Ты уверен, что тебе стоит двигаться? – спросила Эйслинн, укладывая голову Кинана себе на колени.
Он казался скорее смущенным, чем раненым, и больше расстроенным, чем злым. Она запечатлела поцелуй у него на лбу, и щеки Кинана слабо засияли в полумраке помещения. Это доказательство ее прикосновения заставило Эйслинн почувствовать себя виноватой. Этот поцелуй не был интимным, как и не был чем-то необычным и новым. Они выяснили, что поцелуи Эйслинн исцеляют раны Кинана, когда она еще была смертной, и ей только предстояло пройти испытание на пригодность к тому, чтобы стать Летней Королевой. Но учитывая их последний поцелуй и те постыдные мысли о нем, которые появились у нее в ловушке Ниалла, Эйслинн было не по себе.
Кинан сел и оттолкнул ее, требуя больше пространства между ними, чем обычно.
- Мне не нужна нянька.
- Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится? – спросила она.
Он сидел на полу возле нее, но достаточно далеко, чтобы она не могла дотянуться до него.
- Сет наверняка в восторге.
Эйслинн застыла.
- Не делай этого. Не вини Сета за то, что Ниалл разозлился.
- Ниалл ударил меня из-за него, – сказал он, все еще сидя на полу.
Эйслинн была уверена, что он не пытается встать только потому, что не знает, получится ли у него.
- А я пошла за Ниаллом из-за тебя.
Губы Кинана искривились в жестокой усмешке.
- Ну, тогда ладно.
Она посмотрела на Сета, который остановился посреди зала. Он не собирался вмешиваться, если мог с уверенностью сказать, что они ссорятся. Он всегда относился к ней с уважением.
- Если бы ты только видел Ниалла… Что он… Когда он…
На этот раз замер Кинан.
- Когда он что?
- Ниалл сильнее меня. – Эйслинн скрестила руки на груди. – Если бы он хотел причинить мне вред, то легко бы это сделал. А я никак не могла бы ему помешать.
- Он ранил тебя? – Внезапно Кинан оказался так близко, что его руки прошлись по ее рукам, и он наклонился к ней, словно собирался прижать к себе.
И ей инстинктивно захотелось, чтобы он так и сделал. Однако в этом не было необходимости – она была в полном порядке.
- Стой. У меня всего пара ушибов, и все. К тому же, моей вины в этом не меньше, чем его. Я потеряла над собой контроль. Он собирался уйти, но ты был ранен, и я взбесилась.
И Эйслинн рассказала Кинану все, что он пропустил.
- Что ты почувствовала, когда была прижата к теням? – В голосе Кинана больше не было ни раздражения, ни гнева, зато явно слышался вызов. Потому что он поднял тот же вопрос, что и в прошлый раз.
Опустив голову, Эйслинн начала говорить:
- Там я… Нет, я не буду тебе рассказывать. Это было не по-настоящему. Просто результат какого-то извращенного…
Голос ее стих. Солгать было невозможно.
- То, что ты чувствуешь ко мне, не извращение, Эйслинн. Неужели так сложно просто взять и признаться в этом? – требовательно спросил он, как будто ее ответ мог что-то изменить, будто ее признание значило для него не меньше, чем нападение Темного Короля, или их личные отношения были для него так же важны, как только что случившееся.
Тем не менее, это не так.
- Ты уже знаешь ответ на этот вопрос, и это ничего не меняет. Я люблю Сета.
Сказав это, она встала и направилась к Сету, пытаясь выбросить мысли об этой неудобной ситуации из головы.
Сет счастливым не выглядел. Это ясно было написано на его лице.
- Кинан в порядке? – неохотно спросил он, присаживаясь за видавший виды стол, который охранники придержали для них.
- Пострадала его гордость. С головой, кажется, все в порядке.
- А ты? – Сет задал этот вопрос машинально. Он ей вполне доверял, чтобы знать: она пришла бы к нему сама, если бы понадобилась его помощь.
- Напугана.
- Ниалл… – Сет покачал головой. – Не думаю, что он действительно причинил бы тебе вред. Но когда ты была там, я уже не был так в этом уверен. Ты была такой испуганной, когда он прижал тебя к этой штуке… Что вообще это было?
- Энергия Темного Двора. Как мой солнечный свет и тепло. Или лед и холод Дон. Ниалл из другого теста. Страх, гнев, влечение. Темные фишки. Как и все дела Ниалла.
- Влечение? – переспросил Сет.
Эйслинн покраснела.
А Сет произнес то, что она бы не решилась:
- Но не к Ниаллу.
Он посмотрел на Кинана, и Эйслинн заметила печаль в его глазах. Сет потянулся к ней и взял ее за руку.
Никакого давления. Даже теперь. Он ей доверял.
Группа начала свое выступление. Дамали пела что-то о свободе и пулях. У нее был сильный голос, который мог бы вывести группу на первые места в топе, но слова песни были мрачными.
Кинан молча присоединился к ним за столиком. Вид у него был не счастливее, чем у Сета и Эйслинн. По крайней мере, так казалось самой Эйслинн.
Песня закончилась, и Сет поинтересовался у Кинана:
- Ты в порядке?
- Да. – Губы Кинана сложились в непонятную линию – то ли улыбку, то ли ухмылку.
Начало следующей песни спасло их от дальнейших попыток быть любезными друг с другом.
Обычно Эйслинн на людях не любила проявлять свои чувства, однако сейчас она встала со своего места и пересела на колени к Сету. Он обнял ее и прижал к себе. И, несмотря на грохот музыки, казалось, что между ними блаженная тишина. Что-то угнетало. И это не было гневом. Но это “что-то” было слишком сомнительным. Они оба знали это, и им обоим это не нравилось.
Сидевший напротив них Кинан перехватил взгляд Эйслинн, а через мгновение ушел. Что было в этом взгляде, она не могла понять. И, наверное, не хотела. Боль? Злость? Это не имело значения. Все, что она знала, – это удушающее ощущение, появившееся с его уходом, перерастающее в порыв броситься за ним, если он отойдет слишком далеко. Обычно, если она достаточно долго старалась не обращать на это ощущение внимания, оно притуплялось. Или, может быть, она просто переставала так остро его чувствовать. Но первые мгновения после его ухода были просто ужасными. И становились все ужаснее с каждым днем. Словно отказываться сделать вдох после долгого пребывания под водой или заставлять свое сердце замедлить ритм после долгого и страстного поцелуя.
