Мэриэн и вправду не собиралась разбрасываться деньгами — хотя бы потому, что ей нужно было купить лошадь и запасы еды в дорогу. Пока Эсфи сидела и жевала хлеб с сыром, а Тарджинья помогала лекарю, Мэриэн прицепила к поясу меч, спрятала кошель на груди и без колебаний направилась искать местных торговцев лошадьми. Благо, от лекаря она знала, куда идти.
На улицах была всё та же грязь, кое-где похрюкивали свиньи, бегали тощие коты и собаки с ободранными хвостами. Но горшки с помоями здесь выливали из окон только по ночам, и на том спасибо.
Мэриэн зашагала следом за двумя толстяками, одетыми в серые балахоны. Головы у них были обриты наголо, и оба шептали себе что-то под нос — возможно, молитвы. Толстяки завернули за угол, и Мэриэн сделала то же самое.
Отдельно от нескольких домов возвышалось деревянное строение с треугольной крышей. На потемневших дверях были выбиты три солнца — с тремя, пятью и семью лучами. Из храма донеслось пение, когда толстяки в сером открыли двери и скрылись за ними.
Ещё полчаса ходьбы, и Мэриэн попала на рынок. Ей пришлось идти между рядов крестьян, торгующих капустой и бобами, отмахиваться от мух, которых тут было особенно много, и отворачиваться от сладкоголосых ихранджанских купцов. А кроме того, все считали своим долгом на неё поглазеть — женщина в мужской одежде и при оружии не могла не привлекать к себе внимания. В Гафарса, как Мэриэн знала из книг по истории, воительницы были ещё более редким явлением, чем в Афирилэнд. Так что к тому времени, как Мэриэн заприметила издали низенького человечка с гнедой кобылой, она успела затосковать.
Человечек был худ, бедно одет и настолько грязен, что Мэриэн могла поручиться — он не ходил в общественную баню года два. Вопрос в том, существовали ли в Фаарне бани… Похоже, самыми чистоплотными в Гафарса были жрецы Кальфандры. И лекарь Миэрко с его мылом.
Между тем, кобыла выглядела ещё хуже, чем её хозяин.
— Продаёшь? — спросила Мэриэн на ломаном гафарсийском. Благодаря лекарю Миэрко она заучила несколько фраз и спокойно могла купить всё, что ей нужно, без лишних разговоров. В крайнем случае, оставался язык жестов.
— Продаю, — односложно ответил человечек. Он оглядел Мэриэн с головы до ног, не упустил из виду ни штанов, ни меча на поясе, ни укороченных волос. Мэриэн столь же пристально рассматривала лошадь и отметила её торчащие рёбра и грустный вид.
— Сколько лет? — Мэриэн указала на лошадь.
— Три, — прогнусавил человечек.
Мэриэн посмотрела кобыле зубы и перевела хмурый взгляд на торговца. Какие уж там три года!..
— Берёшь? — нетерпеливо спросил он.
Мэриэн отрицательно покачала головой. Ей требовался кто-то повыносливее, способный везти на своей спине и её, и Эсфи, и поклажу. Человечек сплюнул себе под ноги и что-то буркнул — но Мэриэн уже не расслышала, что. Зато взгляд кобылы, полный почти человеческой тоски, Мэриэн запомнила хорошо.
Через пару часов ей удалось сторговаться и купить другую кобылу — такой же масти, зато моложе, энергичнее и с блестящими глазами. Правда, не менее грязную. Это вам не королевские конюшни, где лошадей чистили, а гривы и хвосты им причёсывали!
Мэриэн тут же придумала кобыле имя — Абелла, в честь единственной сказочной королевы, которая когда-либо нравилась Мэриэн. Кротким нравом та королева не отличалась, красотой не блистала, зато смогла защитить свою страну от захватчиков, повелела, чтобы всех детей, и богатых, и бедных, учили счёту и письму, и сделала ещё много замечательного.
Кроме лошади, Мэриэн купила мешок сухарей и привязала к поясу. Подумав о воде, она тут же вспомнила Тарджинью с её даром и улыбнулась — хоть этой заботы не будет. Здесь, в Фаарне, неизвестно, чистая ли вода в колодцах.
Ведя Абеллу мимо храма, Мэриэн заметила, как небогато одетые люди столпились у распахнутых дверей. Видимо, в храме оказалось столько народу, что яблоку было негде упасть, и прихожане вынужденно стояли на ступенях. Приподнявшись на цыпочки и осторожно заглянув в храм поверх голов, Мэриэн увидела знакомого толстяка в сером. Он что-то говорил, а прихожане отвечали единодушным «Да!» Кто-то упал на колени, зарыдал, воздевая руки к небу, и тогда Мэриэн поспешила уйти и увести с собой Абеллу. Вслед ей неслись крики и плач.
По дороге у Мэриэн созрело решение: сколько бы ни захотел лекарь за свою драгоценную тайну, лучше заплатить ему и скорее уйти отсюда. Придётся прощаться с Тарджиньей и Ирзой — а что делать?
Мимо пронёсся поток грязной воды — Абелла отпрянула, едва не вырвалась, но Мэриэн её удержала. Это ещё что такое?! Как бы мешок с сухарями не намочило! Ещё один бурный поток, и Мэриэн пришлось прижаться к стене дома, держа лошадь за узду. Издалека послышались удивлённые крики.
Когда Мэриэн, наконец, вместе с лошадью выбралась к дому лекаря, стало ясно, в чём дело. Тарджинья стояла, подняв руки, на крыльце, и под выкрики горожан, собравшихся в переулке, наводила чистоту. А вернее, смывала всю грязь на соседние улицы.
— Ты что творишь?! — выдохнула Мэриэн.
— Уничтожаю врага, — отрезала Тарджинья, покосившись на неё. — Из-за этой грязи мы потеряли повозку и быков. Не бойся, если придёт городская стража, я их тоже вымою отсюда!
Мэриэн прикрыла лицо рукой и ничего не ответила.
Часть 2. Главы IX - X
IX
— Двурогие духи, нет вам спасения от карающего жезла, — бормотал Амарель, лёжа на траве и глядя в темнеющее небо, где отчётливо прорисовывался бледный круг луны. — Да покарает вас Несравненная, и не даст вам изводить род человеческий!
Амарель любил перед сном отгонять злых духов молитвой, а после недавних событий сама Кальфандра велела…
Если бы Амарель знал, что его ждёт, то, конечно, попросил бы елмауза лететь дальше. Но они оба устали и захотели пройтись пешком. У Амареля болело и покрылось синяками всё тело, но, несмотря на это, он был счастлив. Он летал на самом настоящем елмаузе, орал от восторга, смешанного с ужасом, и чуть не свалился, глядя с поистине головокружительной высоты вниз! Амарелю казалось, что он способен на всё, он гордился своей удалью и думал, что теперь-то ему наверняка ничто не страшно. А потом он вышел к ближайшей деревне… и попятился при виде трупов с размозженными головами, валявшихся в пыли.
— Великая Кальфандра! — вырвалось у Амареля.
Елмауз подошёл, наклонил голову, принюхиваясь — и в его взгляде Амарелю почудился вопрос: «Улетаем?»
— Сначала посмотрим, жив ли здесь кто-нибудь, — зажимая пальцами нос, Амарель нехотя двинулся вперёд. Сзади слышалась неторопливая, тяжёлая поступь елмауза.
В деревне явно побывали эмегены. Они угнали весь скот, сожгли дома, и часть жителей, скорее всего, забрали с собой. Потому что Амарель увидел не так много мёртвых, как опасался... А затем он услышал стоны — похоже, эмегены кого-то не добили.
— Да поможет ему Кальфандра! — вырвалось у Амареля.
Он нашёл раненого человека среди развалин бедняцкой хижины. Опустился рядом на колени, всматриваясь в покрытое грязью и кровью лицо. Нет, этому уже не поможешь.
— Ты кто? — выдавил из себя раненый.
— Путник, — кратко ответил Амарель.
— Сделай… что-нибудь. Спаси меня.
— Ты всё равно не выживешь, — с сожалением покачал головой Амарель, и тут ему пришла в голову мысль. Жертвоприношение! Что, если принести в жертву и так умирающего человека? И ему облегчить участь, и свой долг выполнить, раз уж упустил Избранную… Амарель колебался.
— Раз не выживу… тогда добей меня, — и раненый опять застонал от боли. Лицо его скривилось, обеими руками он держался за живот.
Амарель молча кивнул, подтащил большой плоский камень и уложил на него голову раненого. После чего принялся искать нож. Деревенские жители отчаянно сопротивлялись эмегенам, так что найти его не составило труда. Наконец, Амарель с запачканным кровью ножом в руке склонился над раненым. Тот прерывисто вздохнул:
