Паутинистый корабль с экипажем из бочонков и гигантские гусеницы оказались лишь началом. За ними последовали: полупрозрачные красные муравьи, большей частью улетевшие на гигантских блюдцах; белые пушистые колобки с черными глазками, быстро куда-то укатившиеся; целая армия огромных чертополохов в стальных латах, с копьями в руках-отростках, промаршировавшая через площадь в направлении, противоположном морю; табун скелетов-единорогов; рыбы, ходящие на хвостах и разговаривающие стихами…
«Ты должен помнить из моих воспоминаний посещение проклятого города Иргамо. Того самого, где я нашел гримуар Первого Императора», — заговорил Прежний.
«Помню», — отозвался Арон. Город, населенный, по слухам, невероятными магическими существами, никого из которых он — то есть Прежний — так и не встретил.
«Своей нелепостью и магической насыщенностью те существа очень уж напоминают мне этих, сотворенных Змеем», — продолжил Прежний. — «Главная разница в том, что те существа стремятся убивать и разрушать, а эти… Ну…»
Арон тоже не смог бы сказать, какое стремление могло быть у созданий Уррия. Уррий сейчас источал веселье, и все его создания казались безобидными и даже благими. Воплощения радостной магии, созданные без какой-либо цели или смысла. Как сказал сам Уррий: «Просто так».
«К чему ты вспомнил тот город?» — спросил Арон Прежнего.
«Думается мне, что вот такие приступы творческого безумия у богов не редки. Только тот бог, который создавал живущих в Иргамо многоголовых химер или четырехруких орес, вряд ли был в то время добр и счастлив».
Кажется, Арон понял, к чему Прежний ведет. Если какой-то иной бог пережил подобный приступ безумия и благополучно излечился от него, то, в случае если приступ Уррия не пройдет сам по себе, можно будет попробовать излечить его так же…
«Верно. Так, а что это он сейчас делает?»
Арон уже видел, что сподвигло Прежнего задаться этим вопросом. Уррий перестал создавать забавных безобидных существ. Теперь вокруг него собиралась Сила, дрожал от напряжения воздух и, отзываясь эхом, дрожали слои земли под всем городом.
Арон подскочил с места и кинулся к Змею.
— Уррий, что ты делаешь?
Тот посмотрел на него все тем же безумным веселым взглядом.
— Мы полетим! — объявил он. — Под самые облака!
— «Мы» — это кто?
Уррий обвел все вокруг широким жестом.
— Первая Колонна.
Дрожь земных пластов стала сильнее.
— Ты хочешь поднять в воздух город со всеми постройками и людьми?
— И со слоем земли под городом, — Уррий, улыбаясь, соединил ладони в форме чаши и поднял вверх. — Вот так. Маленькие двуногие грустны и бескрылы, пусть полетают.
Арон сглотнул, представляя, как Змей поднимает целый город в воздух — в том, что Силы у того хватит, он не сомневался. Представил безумный ужас жителей города. Представил, как, стоит городу-чаше хоть немного накрениться — а веселый Уррий вполне мог решить, что летающему городу будет полезно, например, потанцевать, — и тысячи жителей действительно полетят — вниз, на верную смерть.
— Уррий, — Арон положил руки ему на плечи и чуть встряхнул. — Поверь мне, маленькие двуногие не хотят летать.
— Не хотят? — уголки губ Уррия печально опустились.
— Нет. Они хотят, чтобы их город твердо стоял на земле. Им так нравится.
— А ты откуда знаешь? — рот Уррия капризно скривился.
— Ну, я же тоже один из них, из «маленьких двуногих», — Арон чуть усмехнулся.
Уррий моргнул.
— Точно, я и забыл… О! Тогда я поднимусь к небу в своем дворце! Никаких маленьких двуногих там нет, они убежали.
Арон в этом очень сомневался — уж мародеры-то не могли упустить возможность пограбить дворец правителя, пусть и с риском для жизни. В конце концов, некоторые личности занимались мародерством даже во время Синей Чумы.
Мародеров Арону было не жаль, но у него не было никакого желания ни отправляться в полет самому, ни отпускать туда Уррия одного — кто знает, что взбредет ему в голову уже через минуту. Понятие «весело» для бога и для смертных людей явно не совпадали.
В памяти Арона всплыла мимолетная фраза Уррия из того времени, когда они шли по Ветви Великого Древа и Уррий рассказывал о своей жизни в роли Сияющего Ока и о Ниссе.
— Нисса расстроится. Ей нравится дворец там, где он стоит.
Едва Арон произнес эти слова, безумное веселье в глазах Уррия погасло.
— О! Моя Нисса!
— С ней все хорошо! — торопливо добавил Арон, показывая туда, где, все так же закутанная во множество магических щитов, она спала.
— Моя Нисса, — повторил Уррий и через мгновение оказался уже рядом с девушкой. Опустился на колени и провел руками поверх щитов, похоже, считывая информацию прямо сквозь них. Потом с облегченным вздохом встал на ноги.
— Нити все еще формируются, но да, с ней все хорошо.
Потом Уррий обвел взглядом площадь перед храмом и недоуменно повернулся к Арону.
— Это все… что такое? Откуда? — он жестом указал на двух чертополохов-дезертиров, втихую отставших от остальной армии, спрятавшихся в тени храмовой стены и запустивших корни-ноги в щели между камнями мостовой.
— То же самое, что и это. Твои создания, — Арон махнул рукой в противоположную сторону площади, где играли в какую-то непонятную игру три белых пушистых комочка, не укатившихся вместе с остальными, а неподалеку от них шевелил антеннами полупрозрачный муравей с человека длиной. Его задняя часть наполовину утопала в стене дома, жители которого украдкой выглядывали кто в окно, кто в приоткрытую дверь, но выйти не решались.
Арон не мог даже представить, какие легенды родятся из того, что сегодня происходит на площади перед храмом. Был уверен только в одном — с реальностью народное творчество не будет иметь ничего общего.
— Мои создания? — повторил Уррий ошеломленно.
— Ты не помнишь, как их делал?
Уррий помотал головой и протянул руку к чертополохам. Пошевелил в воздухе пальцами — Арон ощутил исходящую от него Силу. Потом развернулся к пушистикам и муравью и повторил жест. Когда Уррий, наконец, снова посмотрел на Арона, на его лице отражалось недоумение.
— Они живые. А белые шарики даже полу-разумны. Это правда я их сделал?
— Правда ты.
Уррий вздохнул и покачал головой.
— Не помню… Как странно… Хотя они смешные, мне нравятся!
Арон напрягся — показалось, будто в лице Уррия вновь промелькнуло то безумное веселье.
Или не показалось?
— Позволь мне посмотреть на твою Силу, — сказал он, и на кивок Уррия вновь коснулся его лба. Нормальная Сила так и пульсировала в эррэ Уррия, а та странная, иная, в которую переродилась ядовитая Сила Вечного, все еще оставалась в его теле. Только сейчас она будто дремала, и ее часть — очень незначительная часть, но все же, — изменилась и выглядела как нормальная Сила из эррэ.
— Уррий, когда я выжег яд из Силы Вечного, похоже, я выжег лишь ненависть. Безумие осталось.
— Безумие? — Уррий засмеялся. — Нет-нет, Не-злой, нет никакого безумия. Мне просто весело.
— Ты вспомнил, как создавал всех этих существ?
— Ну да, теперь вспомнил, — Уррий хихикнул, и огонь веселья вновь вспыхнул в его взгляде.
«Имя девчонки оказывает на Змея волшебный эффект. Жаль, что ненадолго», — по интонации Прежнего чувствовалось, что все происходящее его скорее забавляет, чем беспокоит, и перспектива того, что безумный бог в припадке веселья сотворит что-то непоправимое, его не тревожит.
«Уверен, ты что-нибудь придумаешь, братец», — тут же беспечно отозвался Прежний на мысли Арона. «Не вижу смысла волноваться о том, что лично я все равно не могу изменить. Разве что ты вернешь мне тело…»
На последнюю фразу Прежнего Арон только хмыкнул. Но то, что имя Ниссы ненадолго выдернуло Уррия из безумия, было верно. Вот только, если использовать его слишком часто, не потеряет ли оно силу? Живая Нисса могла бы подействовать на Уррия куда сильнее, но она спала и неизвестно, сколько будет спать еще. А будить ее сейчас было опасно — если душа не до конца сживится с телом…
