Стефан писал ночь. Приземистые деревянные домики на дальнем берегу широкого озера, над которым всходит луна. Шаткий деревянный причал, теплые огни окон, лунная рябь на воде…
Красиво.
Он работал быстро и легко, будто не наносил краску на холст, а, проводя кистью по полотну, высвобождал уже существующие детали.
Прежде мне никогда не приходилось видеть художника за работой. И я даже не подозревала что наблюдать это действо так интересно.
Но вот, наконец, кисть отложена в сторону, палитра убрана в ящик, и Стефан стоит у любимого окна, пуская в форточку длинные струи сизого ароматного дыма.
— Извини, — сказал он и улыбнулся краешками губ. — Увлекся. Хочется уже закончить эту работу. Давно стоит, просится, но я все ждал, пока отлежится…
— Да ничего, мне понравилось смотреть, — я тоже позволила себе улыбку.
— Танцора принесла?
— Конечно…
Докурив, Стефан кивнул мне на стол.
— Клади его туда, — а сам подошел к другому окну и взял с подоконника небольшую коробку. — Вот, — сообщил он с плохо скрытым удовольствием в голосе: — Тут ему приданное. Все, как положено. Как и должно было быть.
Я открыла коробку и тихо пискнула от радости.
Кроме протезов там лежала аккуратная стопка крошечной одежды. Очень простой и очень похожей на ту, что пыталась придумать для Шена я сама. Только на этот раз настоящей, его собственной.
Белые штаны и рубашка из нежной, тонкой ткани… Штаны — длинные. Я расправила их на ладони и перевела взгляд на аккуратные маленькие протезы из гладкого светлого дерева. Теперь Шен сможет носить такую одежду, не укорачивая ее.
— Давай примерим, — сказал Стефан и взял у меня Шена. Он быстро и ловко приладил деревяшки к его ногам и застегнул на крошечные ремешки. Натянул штаны и поставил моего танцора на стол.
Шен стоял ровно и прямо. Мне, наверное, показалось… мне конечно же показалось… будто его мягкая полуулыбка стала чуть ярче и заметней.
— Ну а что… — Стефан задумчиво покачал куклу вперед-назад, проверяя, как работают шарниры, соединяющие деревянные лодыжки со ступнями. — По-моему, хорошо!
Я не удержалась и тихонько захлопала в ладоши.
Да, это было ХОРОШО.
— Спасибо… — выдохнула, стесняясь взглянуть Стефану в лицо.
— Да пожалуйста! — он, похоже, и сам был весьма доволен работой. — Ну, пускай стоит, наслаждается. А мы пока по чайку, а?
Пока Стефан ходил на кухню и возился там с чайником, я робко прошлась по его мастерской. Рассмотрела вблизи влажную от свежих красок картину на мольберте, потыкалась носом в другие холсты, расставленные и развешанные вдоль стен. Картины были… странные. На первый взгляд мрачноватые, но если присмотреться (и причувствоваться), становилось понятно, что написаны они с любовью и о чем-то хорошем. Вот как эта незаконченная, про ночь у озера.
Больше всего мне понравилось высокое — в потолок — полотно с тремя седыми грустноглазыми старцами. Они были похожи на иконописных персонажей, но живые, ОЧЕНЬ живые. Как и все, что рождают руки Стефана. А рядом со старцами начинались полки. Те самые, на одной из которых жил Зар.
Я быстро пробежалась глазами по этим широким стеллажам из некрашеного светлого дерева, и почти сразу взгляд зацепился за небольшой футляр из дерева. Его размеры точь-в-точь подходили для маленькой шарнирной куклы.
Значит, Стефан предпочитает держать своих 'детишек' взаперти…
Немного странно, но все же понять его я могла. Очень уж они своеобразные и — да — живые. Таких проще сразу в коробку и забыть. Проще… для других, но не для меня.
Зато теперь понятно, почему Шен не видел своего друга в нашем мире: наверное, тоже сидел вот так целыми днями в темноте своего футляра… Бедняга.
Я задумалась о том, могут ли эти живые куклы что-то чувствовать, испытывать эмоции, хотеть, бояться… Если да, то, наверное, это ужасно — вот так все время оставаться взаперти.
И хорошо, что Шен попал ко мне.
Руки сами собой тянулись к коробке, но я сдержалась и не стала так по-хамски лезть в чужие вещи и чужие дела.
Зар… Что же мне делать?
Я лишь осмелилась провести пальцем по гладкой стенке этого 'гробика' для куклы, которая была слишком хороша, чтобы ей позволили просто сидеть на полке.
Когда Стефан вернулся, я уже прилежно сидела на своем месте за столом и пыталась открыть упаковку с печеньем, которое купила по дороге.
— А вот и чай! — весело сказал Стефан, водружая чайник — обычный металлический, со свистком — на широкую деревянную подставку. Я поняла, что сегодня он в хорошем настроении. И испугалась вдруг, что сейчас наступит та самая неловкая пауза, которая всегда повисает между двумя едва знакомыми людьми. Особенно, если один из них — это я, неумеющая найти удачную тему для разговора. Но потом мне в голову пришла отличная мысль, которую стоило озвучить с самого начала.
— Стефан… — я не была уверена, с какого краю лучше подойти к этому вопросу. — Скажите, а вы могли бы продать мне вторую куклу? — спросила и замерла внутренне.
Он, похоже, удивился.
— Пожалуй, мог бы. Если вы готовы выложить за этого красавца всю свою зарплату. Ну или половину, не знаю, сколько вам там платят.
Вот теперь пауза повисла. В полный рост.
Я открыла и закрыла рот. Подумала. И спросила:
— А Шен столько же стоил?
— Поменьше немного. Он все же первый, не без косяков.
Немного…
Я вздохнула. Оценила размах сумасшествия моей подруги. И размах дыры, которую проделает такая покупка в моем бюджете.
— А зачем он вам, если не секрет? — спросил Стефан.
Я удивилась.
— Разве не понятно? Я хочу узнать, что было дальше в этой истории. Почему он оказался здесь и как им обоим помочь…
Стефан присвистнул.
— Благородные мотивы, — и, придвинув поближе кружки, стал наливать в них кипяток. — Конечно, я догадался, просто хотел услышать из ваших уст, — он вытряхнул печенье в стеклянную миску и поставил одну из кружек рядом со мной. — А Шен все еще болтает с вами по ночам?
— Ага, болтает, — я с теплотой посмотрела на своего дружочка, радостно стоящего на новых 'ногах'. — Каждую ночь.
— Забавно… — Стефан задумчиво покрутил в пальцах одну из печенюшек. — Я такой чести почему-то не удостоился, — казалось, мысль об этом удручает его или даже вызывает досаду. — Значит, вам нужно остаться на ночь в комнате с одним из них, — кивок в сторону Шена.
— Можно просто в одной квартире.
Стефан отправил в рот одну за другой три печеньки, прежде, чем заговорил снова.
— Может быть, это прозвучит довольно двусмысленно, но вы можете остаться у меня на ночь. Обещаю не лишать девственности, — наверное, в моем лице отразилось что-то не очень доброе, потому что он тут же виновато рассмеялся и добавил: — Шучу, шучу… Но правда, Яся, вы можете остаться. Я не домогаюсь девушек без их согласия.
