Майкол побелел:
— Я же не знал…
— Это происходит не впервые, — заметила Люция.
Теперь стало ясно, что у Магнуса появилась привычка решать, кто заслуживал внимания младшей сестры, а кто нет. Между тем Люция не нуждалась ни в его помощи, ни в подсказках: она была вполне способна самостоятельно разогнать недостойных. Неужели Магнус этого не понимал?
— Да как он смеет лезть в мою жизнь! — вырвалось у нее.
— Вы… вы хотите сказать, что мы все-таки могли пойти с вами на прогулку?..
Люция повернулась к молодому дворянину и впервые очень пристально на него посмотрела. Внешне в нем не к чему было придраться. Достаточно рослый, на несколько дюймов выше ее. Симпатичное лицо, чистая кожа…
Одна жалость — у парня недоставало хребта.
Люция заставила себя улыбнуться и увидела, как сразу заблестели его глаза.
— Быть может, в другой раз. Пока, Майкол.
И ушла обратно в замок, ни разу не оглянувшись. Гнев на брата рос в ней с каждым ударом сердца. Люция едва не бежала полутемными коридорами. Этот Магнус!.. Все ему надо! Прилип как банный лист! Сколько можно!..
Она стремительно завернула за очередной угол и…
— Люция, — окликнула ее королева Альтия. Как обычно, в ее голосе не было ни малейшего тепла.
При виде матери Люция тотчас остановилась:
— Да, матушка?
В темных волосах королевы поблескивали седые пряди. Бледное лицо выглядело изможденным. Она была одного роста с дочерью, но некоторым образом умудрялась смотреть на нее сверху вниз.
— Что это ты затеваешь? — подозрительно спросила она. — Почему у тебя щеки горят?
— Ничего, — ответила Люция. — Я просто гуляла снаружи, а там… там холодно…
— Конечно, там холодно, ведь сейчас глухая зима. Что тебе понадобилось снаружи?
Люция подумала о том, что в Лимеросе, кажется, круглый год стояла глухая зима. Принцесса прокашлялась: взгляд королевы заставил ее внутренне затаиться.
— Я искала Магнуса, — сказала она. — Вы не помните, матушка, когда они с отцом думали вернуться с охоты?
— Уверена, вскоре приедут. — Королева поджала губы и смерила дочь недовольным взглядом. — Ты ужасно растрепана, — произнесла она наконец. — Тебе не следует выходить из покоев в подобном беспорядке. Помни, кто-нибудь может увидеть тебя!
Люция сморщилась и провела рукой по волосам.
— Я как-то не подумала…
— Так вот, ты выглядишь просто ужасно. Я немедленно пришлю служанку, чтобы она помогла тебе принять надлежащий вид.
Люция покраснела еще больше, внутри у нее все кипело.
— Вы… вы так добры, матушка.
— Не стоит благодарности.
Вот потому-то Люция даже и не думала о том, чтобы поделиться с королевой своим секретом. Некогда мать дала Люции жизнь, но с тех пор у нее не нашлось для дочери ни крупицы любви. Девушка только гадала, могла ли эта женщина вообще кого-то любить. Люция, во всяком случае, ни разу не замечала за ней хоть каких-то изъявлений приязни; иногда на людях она по-матерински охорашивала на ней платье, но это было не в счет. Юная принцесса еще в детстве сообразила: хочешь одобрения — ищи его у кого угодно, только не у матери. Королева никогда ее не похвалит. Вот она и обратилась к книжным наукам, и учителя в полной мере отдавали должное ее успехам. Учителя — и Магнус. И отец временами… Но не мать. Люция уже и не пыталась как-то заслужить ее одобрение. И в будущем пытаться не станет. Ни за что!
— Ступай к себе, дочь, — сухо распорядилась королева. — Немедленно. Мы не можем допустить, чтобы кто-нибудь застал принцессу Лимероса в подобном виде!
— Как скажете, — ответила Люция.
Не то чтобы ее волновало мнение матери о своем внешнем виде, но такой уродиной, как сейчас, она давно себя не чувствовала. Расставшись с королевой, отправилась к себе, с ужасом думая о предстоявшем визите служанки. Если мать пришлет ту же, что обычно, она станет грубо дергать ее волосы… и в итоге наградит мигренью на весь остаток дня.
Вот так: да здравствует боль, лишь бы вид был презентабельный. И вообще все должно происходить в соответствии с пожеланиями королевы. Словно мало ей неприятного разговора с Майколом. Люция была ужасно раздражена и… и вправду всклокочена…
Она еще не успела добраться до своей двери, когда ее вновь окликнули:
— Люция, деточка, у тебя что-то случилось?
Дорогу загораживала Сабина Маллеос. Только ее не хватало для полного счастья!..
— У меня все хорошо, — ровным голосом ответила принцесса. — Спасибо за заботу.
Как ни мало любви водилось между нею и матерью, жаловаться на королеву любовнице отца — еще чего!
— Дай угадаю. — Сабина взглянула на нее остро, но не без сочувствия. — Ты только что налетела на Альтию!
— У меня волосы в беспорядке, — объяснила принцесса. Что касается самой Сабины, она была прекрасна и утром, и вечером. И казалось, совсем не прикладывала усилий, чтобы так выглядеть.
— А по мне, твои волосы великолепны. Свободные, летящие, вместо заглаженных и затянутых, — отмахнулась Сабина. — Такими им и следует быть, и не позволяй никому убеждать тебя в противоположном. Даже матери!
Она говорила вроде бы игриво, но за шуткой прятались колючки.
— Вы за что-то сердитесь на меня? — по наитию спросила принцесса.
Брови Сабины так и взлетели.
— На тебя? С какой стати?..
— Не обращайте внимания. Простите. Мне уже начинает мерещиться…
Королева никогда не выказывала по отношению к Люции особых чувств, но ее влияние на дочь было неоспоримо. Во всяком случае, она весьма успешно вбила ей в голову, что настоящей принцессе следовало быть почтительной и послушной, ухоженной и аккуратной…
А еще — что Сабина Маллеос была злом во плоти.
Королеве Альтии приходилось нелегко, ведь любовница Гая уже много лет жила в замке, бок о бок с королевской семьей. Другое дело, ее величество скорее язык бы себе отрезала, чем в этом созналась.
— Так у тебя, деточка, точно ничего скверного не случилось? — никак не отставала Сабина. — Ты выглядишь ужасно расстроенной!
— Правда? — Люция крепче натянула маску полного безразличия. Брату это удавалось в совершенстве, но ей было до него далеко. А ведь чувства, проявлявшиеся в выражении лица, легко использовать против нее.
Кроме того, если дать им волю, они могли спровоцировать те странные… явления. Люции и так казалось, что они все время плавают где-то рядом, точно предвестники снежной бури.
— Я Магнуса ищу, — повторила она. — Хочу поговорить с ним, когда вернется с охоты.
Правда, она уже не так была уверена в своей решимости поведать ему свой секрет. Потом — может быть. Но не прямо сейчас. Перво-наперво выяснит, с чего это он взялся гонять прочь всех юношей, которым случалось на нее засмотреться!
— А они уже вернулись, — сказала Сабина. — Я только что видела в окошко, как король с сыном подъезжали к замку. О чем же ты хотела с Магнусом поговорить?
Люция напряглась всем телом.
— О, вам это вряд ли было бы интересно…
Взгляд Сабины стал пронизывающим.
— Я хочу, чтобы ты кое-что запомнила, деточка. И знай, я говорю это от всего сердца…
— О чем вы?
— Если однажды тебе захочется поделиться с кем-нибудь сокровенным, но покажется, что никто тебя не поймет, — знай, что всегда можешь обратиться ко мне. — Она всматривалась в лицо Сабины, словно ища в нем некий ответ. — С чем угодно, Люция. Помни, мне ты можешь рассказать абсолютно все. Ты становишься молодой женщиной, в твоей жизни грядут перемены, и это может оказаться для тебя очень трудным. А я способна помочь. Даже если перемены покажутся тебе странными или… пугающими…
Люция резко вобрала в себя воздух. Ни дать ни взять Сабина знала ее секрет… о котором она не говорила ни единой живой душе.
— Не понимаю, о чем это вы, — пролепетала принцесса.
Глаза Сабины чуть сузились.
— Самое скверное, что может случиться, — сказала она, — это носить в себе ужасную тайну, бояться, что она может оказаться опасной для окружающих… и не иметь возможности ни с кем поделиться. Не сметь хоть кому-то довериться… Ты ведь понимаешь, о чем я?
У Люции пересохло во рту, она не могла выдавить ни звука.
Сабина притянула ее поближе и понизила голос до шепота:
— Потому что некоторые из нас разделяют один и тот же опасный секрет, девочка. И я тебя уверяю: бояться нечего. Когда я понадоблюсь, то сумею помочь. А я тебе потребуюсь…
Один и тот же секрет!
Люции подумалось, что прямо здесь и сейчас у нее появился случай поведать этой женщине все. Облегчить душу. Поделиться своими странными открытиями. Рассказать о еще более дивных возможностях, проявившихся у нее за последнее время…
Но слова с языка почему-то не шли. Глупо было бы вот так все вываливать кому ни попадя… Что бы этот кто-то ей ни наговорил, вызывая на откровенность.
