слушал. А мне было интересно, чем это может для меня закончиться.
В конце концов, Вальтер дал согласие. Он объявил мне это и больше не показывался в музее. Мрак обещал зайти, как только у него появилось бы свободное время. Я его ждала вместе с Робертой, но он так и не пришел.
— Я поддерживаю Вальтера. Нечего продавать всяким… как ты сказала?
— Павлин.
— Наши потомки потом бы любовались твоей картиной.
— Нечем здесь любоваться. Страшная картина и страшные чудовища, которые заставляют людей проливать кровь.
— Мне кажется, искусство должно заставлять размышлять и ты с этим справилась.
— Все равно хочу избавиться от нее.
— Говорят, он очень красивый.
— Кто?
— Павлин твой. Черные бездонные глаза. Смотришься в них как в пропасть. Эта пропасть раскрывается и поглощает тебя. Увлекает за собой, кружит голову и как только наиграется, отпускает в мертвую пустошь. Но и здесь не найдет душа умиротворения. Демон не дал свободы, но позволил проститься. Красными губами он будет целовать до тех пор, пока не высосет душу.
— Не нравятся мне твои слова.
— Это не мои. Так Марселина говорила о нем.
— Что? Марселина?
Роберта выглянула в окно. На улице темнело.
— Я не могу больше с тобой оставаться. Я бы посидела с тобой еще, но за мной сейчас Нестор придет.
Вместе они собирались обустраивать новый дом. Нестор только построил им гнездышко, как Арина принялась прогонять дочь замуж с удвоенной силой. Нестор из-за этого перестал вовсе приходить к ним в гости. Роберта долго ругалась с матерью, но первой сдалась. Взяв с собой приданое, Роберта покинула родительский дом. Арина осталась одна, но была довольна собой.
Роберта ушла из музея. Я осталась стоять у картины. Походив по другому залу, я опять вернулась к прежнему месту. Мрак не приходил уже вторые сутки, хотя до этого посещал музей каждый день по несколько раз. Я маялась у входа музея, бродила туда-сюда. Выглядывала на улицу, но в темноте ничего не могла разглядеть. Я вновь оказалась у своей картины. Немного прошло времени, как я услышала шаги. Шли двое. Я думала, это Вальтер с кем-то. Но по длинному залу ко мне навстречу двигались Мрак и Марселина. Ведьма громко смеялась шуткам Мрака и вешалась ему на шею. Меня охватил ужас при виде ее. Вместе они выглядели как коварные хищники. Он — в черном, опасно-обаятельный. И она — красная и соблазнительно-жалящая.
— Грета, это Марселина, — представил он ее.
— О, птичка! Близость смерти нисколько не испортила тебя. Как твоя ручка?
Я оцепенела. Даже если нужно было позвать Вальтера, я бы не смогла.
— Вы знакомы? Я боюсь спросить, как это случилось.
— Птичка забрела ко мне, когда я искала последнюю душу. Очень вовремя. У меня получилось отравить девочку, но помешали…
— Оборотни! — вдруг обрела я голос. — Меня спасли оборотни.
Марселина улыбнулась. Она нисколько не смутилась.
— К моему сожалению. Волки часто портят мои замыслы, но сильнее мне докучает Вальтер. Он не убережет тебя, милая.
— Чем тебя донимает безобидный Вальтер?
— Своей живучестью. А ты бы мог мне помочь.
— Если бы я узнал о твоих планах раньше, то непременно оторвал бы тебе голову, — холодно произнес Мрак. Марселина от неожиданности отступила от него.
Мрак протянул мне конверт и сказал, что картину заберут завтра. Он развернулся, чтобы уйти. Марселина, взяв его под руку, обернулась через плечо:
— Мы еще увидимся!
Я ждала, когда они уйдут. Только они скрылись, я со всех ног побежала в архив. Там, за письменным столом с серьезным видом занимался писаниной Вальтер.
— Ты довольна? — вдруг спросил он, поднимая темные глаза к свету.
— Почти.
— Я сделал так, как ты хотела. Чего тебе еще не хватает?
— Не злись. Обещаю, я нарисую тебе картину, только не злись на меня. Он пришел не один. С ним была Марселина.
— И что?
Меня задела его жестокость. Я не смогла сдержаться, и глаза оказались на мокром месте.
— Она взяла мою кровь для своего любовника!
— Я тебя не понимаю.
Вальтер изображал удивление.
— Я знаю вашу тайну! Мне все рассказали про этих оборотней и мертвецов! Они превращаются в волков, в полнолуние сходят с ума, кусают и убивают! Настоящие звери! Мстительны, свирепы и кровожадны! Вампиры — люди, превращенные в мертвецов! Сохраняются веками, пьют кровь и не выходят на солнце! У них, бессмертных, не стучит сердце! Они злы и жестоки! Не ведают прощения, не ценят ни жизни людей, ни человеческих чувств!
— Нет, это неправда…
— Мучители! Кошмар всего человечества! Мертвые не знают сострадания и любви! Ими двигает безжалостность и неистовство! Убить, создать ад на земле! Власть принадлежит мертвым…
Вальтер вскочил и закрыл мне рот. Он был встревожен.
— Не произноси страшных слов, не могу их слышать. Не называй меня бессердечным. Оно не стучит, но я продолжаю чувствовать. Не было б у меня сердца, я бы покинул тебя, но не могу оторваться. Мне страшно оставаться в одиночестве. Снова тьма накроет, и я перестану жить. Ты — моя маленькая жизнь. Я живу, смотря на тебя. Вспоминаю, что могу чувствовать больше, чем привык.
— Пожалуйста, остановись.
— Ты не сбежишь от меня?
— Какое тебе дело, старому вампиру, до девчонки? — горько спросила я. Только что он выказывал озлобленность и тут же просил не покидать его.
— Когда остаешься один, такой луч как ты дороже золота.
Я улыбнулась и обняла его. Вальтер не потянулся ко мне. Он был неспокоен и с тоской смотрел на меня.
— Боюсь, даже из архива я теперь не смогу выйти. Марселина обещала встретиться со мной.
— Я убивал ее и не раз. Она сгубила не одну человеческую жизнь. Когда мы спасали тебя, Ролан разорвал ее на куски, а я сжег. Как видишь, это не помогло.
Вальтер расстегнул мне рукав и провел пальцем по моему шраму.
— Ведьма мертвых не может умереть, пока не передаст дар, — произнесла я, смотря за его движением.
— Дар не позволяет ей умереть. Она сгорает, но восстанавливается из пепла. Тонет, но выбравшись на сушу, начинает дышать. Дело, конечно, не только в ней, но и в других ведьмах. Они защищают ее и не позволяют ей умереть. Охотятся за ее душой, как за самым редкостным сокровищем.
— Это и вправду сокровище.
— Держать в заточении душу и задавать ей вопросы? Нет таких вопросов, на которые ты не сможешь найти ответы. Сумасбродные ведьмы. Поэтому мы не ладим. Все должно подчиняться их воле. Какое свободное существо захочет выполнять чужие капризы?
Я отодвинула его вещи на столе. Что-то упало на пол, но
