Слышно было, как он идет к двери, и я отодвинулась, чтобы он меня не стукнул.
— По поводу чего, Анита?
— Что твой отец был настолько ужасен.
Он улыбнулся так горько, что у меня сердце защемило.
— Он такой был всю мою жизнь. Наверное, я думал, что когда он будет умирать, это будет для меня миг ликования, а видишь — на то не похоже.
Я не знала, что на это сказать, кроме как:
— Вряд ли миг ликования.
— А вот ты ему понравилась. Я даже удивился.
— Отчего?
— Он любит мамину мягкость и вечное: «Да, милый». Из сестер любит Роберту — за то, что она всегда с ним согласна. Но вот ему понравилось, что ты дала ему отпор.
Я пожала плечами:
— Мое необычное обаяние.
Он улыбнулся мне:
— Это теперь так называется?
Он прошел мимо меня по номеру. Я нахмурилась ему в спину:
— Что «это»?
— Он трогал твои шрамы.
— Они много кого завораживали.
— Не совсем так. Обычно от них отворачиваются и делают вид, будто их нету. Или наоборот: пялятся вопреки собственному желанию. Они смущают людей, от них неуютно.
— Я это все стараюсь не замечать.
— Да, но шрамы-то твои, поэтому тебе небезразлично. А я вот просто смотрю, как кто реагирует.
Он снял галстук и бросил на пол.
Я пожала плечами:
— Не знала, что тебя интересует, как кто реагирует на мои шрамы.
Он улыбнулся и снял пиджак.
— Ты же знаешь, люблю наблюдать за людьми.
— Как все оборотни. Я всегда думала, что это как лев следит за стадом газелей. Типа самое слабое звено выбирает.
Он покачал головой и стал расстегивать рубашку.
— Мне всегда нравилось наблюдать за людьми, но когда-то я думал, что буду артистом. Мы коллекционируем манеры, как филателисты — марки.
Я подумала над его словами:
— Да, понимаю.
— В прошлый раз ты сняла туфли, как только мы вошли в эту дверь. Так что не стесняйся.
Кажется, неделя прошла, как я впервые вошла в этот номер. Меня все эти семейные сложности измотали вконец, а Джейсон был как огурчик, будто и не плакал в машине совсем недавно. Немножко глаза запали, но в остальном был как обычно. Я знала, что это видимость, иначе не может быть. Но тогда возникала мысль: насколько часто дома, в Сент-Луисе, Джейсон скрывал эмоциональное смятение? Если он так хорошо это умеет, то много раз мог меня провести.
— Что ты так смотришь? — спросил он. Рубашка на нем была уже расстегнута, осталось только снять золотые запонки на манжетах.
— Да вот думаю, сколько раз ты так поступал в Сент-Луисе.
— Так — это как?
— Притворялся, что все в порядке, хотя на самом деле этого не чувствовал.
Синие глаза стали тверже, и некоторое напряжение отразилось на лице, но лишь на мгновение. Потом он улыбнулся, глаза заискрились.
— Если ты меня вынудишь, я тебя съем.
Он придвинулся ближе, и я точно так же захотела от него отодвинуться. Он ничего не сделал, выражение лица оставалось таким же приветливым. Но в его позе читалось какое-то обещание, и мне становилось от него неуютно.
— Съем тебя, потому что ты права, — сказал он. — Мне даже голодным быть не надо, когда я под таким, — он тронул меня за лицо, — напряжением.
От одной лишь игры его пальцев у меня мурашки побежали по коже. Я закрыла глаза, не зная, зачем именно — то ли чтобы не видеть его лица, то ли чтобы сосредоточиться на этом ощущении. Глаза у него уже не улыбались, они стали слишком взрослыми, настоящими, и — да, неуютными.
Рука скользнула вдоль изгиба моего лица, взяла его в ладонь. Джейсон поцеловал меня, и я на каблуках была чуть повыше. Ощущение этой разницы заставило меня открыть глаза — и передо мной оказались глаза Джейсона.
— У тебя удивленный вид, — произнес он тихо.
Мне пришлось проглотить слюну, чтобы ответить, да и то несколько сдавленным голосом:
— Кажется, я и вправду удивлена.
— Чем? Нам случалось целоваться.
Я посмотрела ему в лицо. Трудно было сформулировать, но… облизав вдруг пересохшие губы, я ответила шепотом:
— Не знаю.
— Вид у тебя почти перепуганный.
Он тоже понизил голос почти до шепота.
Я отступила от него — так, чтобы он меня не касался. Стало лучше.
Наклонив голову набок, он посмотрел на меня:
— Ты нервничаешь.
Голос прозвучал удивленно.
Я отошла к стене, где стояла оттоманка с креслом. Села, не глядя на Джейсона, сняла туфли, поставила их рядом с креслом.
— Анита, не молчи.
— Давай закажем чего-нибудь поесть.
Он подошел, присел рядом со мной. Рубашка его держалась только на запонках. Спереди она распахнулась. Когда Джейсон присел, выступили мышцы живота.
Я отвернулась и попыталась встать — он положил мне руку на запястье. От этого прикосновения у меня зачастил пульс, я встала и оказалась между Джейсоном и оттоманкой, начала заваливаться назад — он вдруг придвинулся ко мне этим неимоверно быстрым движением. Оказалось, что он стоит передо мной, держит меня за руки и тянет на себя, не давая упасть назад, и я упала вперед, на него — он подхватил меня, обняв за талию. Без каблуков я с ним одного роста.
Передо мной было его лицо, и взгляд глаза в глаза был так интимен — слишком даже интимен. Я оттолкнулась от него, чуть ли не борясь за свою свободу.
Он отпустил меня, но спросил:
— Что не так?
Я открыла было рот, передумала, вдохнула и выдохнула, потом еще раз, и наконец сказала:
— Не знаю даже.
— Неправда.
— Я правду говорю, — нахмурилась я.
— Обычно я не могу распознать, когда ты врешь. Ты и сейчас не пахнешь ложью, но пульс зачастил, и по глазам видно. Скажи, Анита, прошу тебя. Что не так?
— Давай сперва закажем еду, а пока будем ждать, я попробую объяснить.
— Хочешь собраться с мыслями, — сказал он. Не спросил, а сказал.
— Да.
Он кивнул:
— О'кей, давай найдем меню доставки.
Лицо его стало замкнутым. Вот чего ему не нужно было сейчас — это моих странностей. Я приехала быть ему убежищем и опорой, и сейчас это не получалось.
Джейсон подошел к столу у стены и нашел меню. Открыл, не глядя на меня. Но мы слишком близкие друзья, чтобы я не увидела, как он сутулит плечи, и по осанке было видно, что ему плохо. Вот черт.
Я знала, что не так — мой идиотский внутренний спор с собой насчет секса. Натэниел помог мне с ним справиться, и Мика, и Жан-Клод. Даже Джейсон как-то помог мне разобраться с парой моих пунктиков насчет Натэниела, когда я пыталась не стать его любовницей. Но с пунктиками насчет других мужчин моей жизни он мне мог помочь, а с пунктиками насчет его самого даже не пытался. Я и не знала, что у меня тут есть загвоздки, но вот — одна нашлась.
