В окно ударили несколько крупных дождевых капель. Налетевший ветер смазал их, заставив прочертить косые линии. Через секунду дождь забарабанил по стеклу и подоконнику, усилившийся ветер потащил ворон куда-то в сторону центра города.
Мерзко.
Погода мерзкая, на душе – мерзко, да и дела не назовешь особо хорошими.
Если поначалу расследование выглядело не слишком перспективным, то сейчас, после того, как неизвестный убийца легко включил милиционера в список потенциальных жертв, дело выглядело еще хуже.
А если принять во внимание возможности маньяка...
Вот сейчас он стоит внизу, у забора «неотложки», прикидывает... А потом поднимет руку, словно приветствуя знакомого, резко опустит ее, и Влад Гетьман разобьет голову о деревянную панель недавно отремонтированного номера. И голова лопнет, как переспелый помидор.
Или подойдет маньяк по коридору к элитной палате на девятом этаже, остановится на секунду, выстрелит, даже и не целясь, в стену... Пуля проделает аккуратные дырочки в стене, в шкафу и в сердце капитана милиции.
Влад задернул штору и вернулся на кровать.
Доктор обещал прийти поговорить. О чем?
Влад спохватился, взял пистолет, вытащил магазин, осмотрел, аккуратно извлек патрон из патронника, несколько раз передернул затвор.
Поговорить, значит. Такой добрый и отзывчивый доктор... Бывает, наверное. Увидел пострадавшего милиционера, решил плюнуть на все, совершить доброе дело. Вон как разволновался, устроил скандал.
Врачи умеют устраивать скандалы. Влад это знал хорошо.
Это было здесь же, в «неотложке», год назад, когда привез он Богдана, умудрившегося перехватить ту автоматную очередь, что предназначалась самому Владу. И ведь каким жадным оказался старший лейтенант – всю очередь забрал, все пять пуль.
И даже сознания не потерял – бормотал что-то тихо, глаза не закрывал. Говорил-говорил-говорил, только понять было ничего нельзя. Руслан держал его за руку и, не стесняясь, плакал. Влад сидел на переднем сиденье возле водителя и торопил сержанта.
Торопил, хотя прекрасно понимал, что шансов почти нет, что такие раны практически не оставляют шансов.
Богдан не умер по дороге, и это уже было чудом. Его отвезли в операционную, четыре часа латали, а потом врач вышел в коридор и сказал Владу, что шансов действительно нет, что с такими ранами жить старшему лейтенанту несколько часов. Пробиты легкие, печень, селезенка...
Врач сказал это даже без дежурного сочувствия – поставил в известность и, повернувшись, собрался уходить.
«Стоять», – сказал Влад. «Не понял?» – удивился доктор. «Ты его вылечишь, – сказал Влад. – Он не умрет». – «Я не волшебник», – сказал хирург. «Но своего сына ты бы спас, – сказал Влад. Его рука сжала окровавленный халат на груди врача. – Ты бы нашел способ...»
Врач закричал, потребовал, чтобы сумасшедший убрал руки, чтобы прекратил истерику и смирился.
«Обязательно, – сказал Влад. – Как только ты спасешь парня – обязательно. Я дам денег. У меня есть деньги – пять тысяч евро. Я отдам их тебе». Врач повысил голос, но что-то в его лице дрогнуло при упоминании денег.
«Пять тысяч, – повторил Влад. – Через тридцать минут они будут здесь». Хирург молчал. «Пожалуйста, – добавил Влад. – Я привезу...»
«Тогда и приступим», – сказал хирург. «Сейчас, – потребовал Влад. – Сейчас. Иначе...» Хирург хотел что-то возразить, но увидел Руслана, стоявшего возле окна. Увидел его глаза и автомат в его руке.
«Хорошо, – сказал хирург. – Я начну сейчас».
Операция длилась еще четыре часа. Оказалось, что чудеса случаются.
* * *
В дверь постучали.
– Войдите, – крикнул Влад. – Открыто.
Вошла та самая знойная медсестра, Петровна.
– Здравствуйте, – без улыбки сказала она. – Доктор просил наложить вам повязку на ребра. Вставайте, пожалуйста.
– Хорошо. – Влад встал с кровати. – Раздеваться?
– Естественно. До пояса.
Влад потянул джемпер через голову, застонал от боли.
– Это недолго, – сказала медсестра. – Раз...
* * *
...Вокруг люстры кружила муха. Раз за разом облетала плафон из матового стекла, выписывая идеальные круги.
«Поздновато для мух, – подумал Влад. – Ноябрь, спать пора...»
Он лежал на кровати. Кружилась голова, перед глазами все плыло, а руки, связанные за спиной, затекли вязкой тянущей болью.
– Живой, – сказал доктор.
Влад попытался приподнять голову, чтобы рассмотреть его, но темнота, внезапно навалившаяся сверху, припечатала к постели.
– Не так резко, – сказал доктор.
– Странные методы, – прошептал Влад.
– Что? Методы? Нормальные методы. Действенные.
– По сотрясенному мозгу и снова ударить? Это негуманно. – Влад снова попытался поднять голову и снова застонал от боли и бессилия.
– Клин клином, так сказать, – пояснил врач. – Вы так настойчиво пытаетесь подняться... Расслабьтесь, я вас прошу. Иначе Лидия Петровна снова вас ударит.
– Хороший, кстати, удар, – сказал Влад. – Гантелей?
– Кулаком. Просто кулаком.
– Сильная самка, – сказал Влад.
– Самка? – переспросил врач. – Это у вас юмор такой?
– Какой тут юмор... – Влад заставил себя усмехнуться. – Скорее, сатира. Так?
Врач встал с кресла, подошел к кровати, рывком посадил Влада, прислонил к спинке кровати.
– Значит, я был прав, – удовлетворенно заключил врач. – Ты все видишь...
– На зрение никогда не жаловался. Или вы имеете в виду что-то другое?
– Я имею в виду то, что ты, не маг и человек, видишь сквозь Пелену. И я не ошибся. Не ошибся... Я давно изучаю этот феномен... когда воздействие Пелены на случайно прозревшего человека почему-то не восстанавливается... очень давно... я и врачом-то стал из-за этого, – врач хотел еще что-то сказать, но только махнул рукой и подошел к окну.
Толстый синтетический ковер гасил звуки его шагов.
– Сатра, который стал врачом, – сказал Влад. – Чтобы изучать людей. Как странно.
– Да, сатра! – врач вернулся к кровати. – Но я не хочу изучать людей, вы мне не интересны. Вы мне противны!
– Только вот кричать не нужно, – брезгливо поморщившись, попросил Влад. – И слюной брызгать не стоит. Противно. Как жвачное животное, честное слово!
– Животное? – врач-сатра схватил Влада за горло, сжал. – Это я – животное? Я?
– Ты... – сумел прошептать Влад. – Если я – человек, то ты...
Рука сатра сжимала горло все сильнее, дышать было нечем, и мозг стала заполнять темнота.
«Еще немного, – подумал Влад. – Все...»
Пальцы разжались.
– Я не убийца, – сказал сатра.
– Конечно. – Влад закашлялся, попытавшись восстановить дыхание. – Ты доктор... свято блюдешь клятву Гиппократа... а меня связал из соображений гуманизма... Ясное дело... И меня ты не убьешь, а устранишь ради какой-нибудь высокой цели... сохранения тайны, спасения рода...
