Гней Суанский оказался необычно сухощавым для епископа, он не был тучен как боров, и это было само по себе удивительно. На лоснящемся лице его застыли страх и злоба, изо рта вытекала струйка крови. Он лежал, привалившись к мокрой стене, и смотрел выпученными остекленевшими глазами, нож торчал из-под ребра.
Я понял, что Алонский расплатился за свою жену. На этот раз рука его не дрогнула! Или епископ не успел вовремя схватить подушку?..
— Пошли отсюда, — сказал я потрясенному смотрителю.
Кир играл в кости азартно и уже проиграл ремень и шапку. Пришлось их выкупить.
— Поехали, голова песочная! Столько знаешь, а кости, как надо, выбросить не можешь!
— Могу, но ты же не велел.
— Проигрывать я тоже не велел.
— Бриан, оставь нам этого парня! — засмеялись стражники, — он нас развлекает!
— Меня тоже, — усмехнулся я.
По дороге я спросил этого красавчика, чем это он их так развеселил.
— Я сказал им, кто и когда из них умрет.
— Да, пожалуй, это весело! — согласился я, — ну, если ты такой умный, скажи, когда умрет твой хозяин?
— Скоро, — услышал я к своему ужасу.
А потом и увидел.
Это были пятеро всадников, гарцующих нам навстречу по темному переулку, сзади хрупали снегом еще двое.
— Готовься, сейчас будем отбиваться, — сказал я.
Мой прекрасный мальчик только пожал плечами.
— Я не умею.
Зачем я его только вооружил!
— Что, совсем?
— Совсем.
— Тогда прижмись к стене, — вздохнул я, — и не высовывайся.
— Как скажешь.
— А как еще я могу сказать!
— Ты умрешь не сейчас.
— И на том спасибо!
Я отдал ему свой полушубок и вынул меч, боевой, длинный. Переулок был безлюден, окна в домах почти все погасли, в такой темноте трудно было найти то, что мне нужно, а искал я подходящий тупичок, чтобы защититься со спины и с боков и драться одновременно не больше, чем с двумя. Мои враги съезжались медленно, по-моему, растягивали удовольствие. Снег скрипел.
— Черт! Ничего не видно! — ругнулся я себе под нос.
И вдруг стало светло как днем. Я видел всё: каждую трещину на стенах, каждый выступ и даже все цвета! Куда-то подевалась ночь в этом городе! А звезды светили по-прежнему, даже еще ярче, чем обычно. На Капеллу просто невозможно стало смотреть, так она полыхала нестерпимо пронзительным желтым огнем. Я бы мог догадаться, что дело тут не в звездах, а дело тут во мне, но не до того было.
Быстро найдя удобный тупик, я приготовился к обороне. Отбиваться пришлось долго и свирепо, правда и не впервой. Я же никогда не отсиживался на командном пункте, а сам лез в самую гущу. Вот и эта драка меня только распалила, а я и без того был зол. Усталости как не бывало! Я уложил уже троих, но так и не почувствовал утомления. Слабым я никогда себя не считал, но такого со мной еще не было: одним ударом рассекал щит и пробивал кольчугу.
А потом, когда упал четвертый, я все-таки почувствовал, что слабею, причем, слабею резко, стремительно до тошноты. Рука сразу взвыла от перенапряжения, и локоть заныл, и одеревеневшие пальцы, к тому же дневной свет погас, я почти ослеп. Уворачиваясь от удара, я переложил меч в левую руку.
Еще троих мне было не осилить. И я бы никогда с ними не справился, если б один из моих врагов, тот, что всё время держался в стороне, тот, в черном плаще и рыжей лисьей шапке, не пришел мне на помощь. Он разделался с двумя остальными быстро и деловито, пока я вытирал рукавом вспотевший лоб.
— Долго же ты думал, — проворчал я вместо благодарности.
— Я хотел посмотреть на тебя, — сказал он, убирая меч в ножны.
И я, кажется, догадался, с кем говорю, хоть и не видел почти ничего. Сердце сжалось.
— Кто ты?
— Теперь это не имеет значения. Ты дрался как лев.
И он снял шапку, а я свою давно уж где-то потерял. Мы смотрели друг на друга. Я удивился, что это с моими глазами: я не только плохо вижу, я еще и не узнаю его! Он совсем на меня не похож! У него было широкое лицо простого и мужественного деревенского парня. У нас только шевелюры были похожи, и то стараниями Флоры.
— Ты… Бриан?
— Нет, — сказал он, — это ты Бриан. А я Брисли-Рыжий. А мне давно пора домой. К жене и детям.
— Но… как же?
— Эта ноша тяжела. Взвалил ее, так неси.
— Я устал, — признался я, — я всего лишь актер.
— Так и я — не воин. Главное, что тебя любит Бог. Ты просто на удивление удачлив, Бриан Второй.
— Дальше некуда! — усмехнулся я.
— Прощай, Бриан! — сказал он и торопливо вскочил на коня.
— Прощай, Бриан, — проговорил я ему вслед.
Он скрылся в темноте, а я всё смотрел в темный переулок, пока не смолк и топот копыт. Потом только вспомним про своего Циклуса.
— Кир! — крикнул я ослабевшим голосом, — Кир, ты где?!
Он не отзывался, он лежал под каменной оградой, шапка спала с головы, и длинные черные волосы рассыпались по снегу. Он был как мертвый.
— Что с тобой? — перепугался я, — ты ранен, мальчик мой?
— Нет… Я устал…
И я понял наконец, откуда взялась моя бешеная сила.
……………………………………………………….
""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""""
////////////////////23
Эрна вздрогнула, когда мы столкнулись с ней в коридоре.
— Ты как будто меня боишься? — спросил я с досадой.
Мне было понятно, что дрожали жена Карлоса и его дочери, но сама Эрна!
— Я тебя не боюсь, просто не ожидала.
— Что я живой?
— Ну что ты говоришь!
Рука у нее была совсем холодная, безжизненная, она выскользнула из моей руки.
— Ты торопишься куда-то?
— Да, извини…
Еще вчера всё было так прекрасно…
Кир лежал на моей кровати, я накормил его до отвала, чтоб он поскорей восстановил растраченные силы.
— Я помогал тебе всегда, — поведывал он, — я был создан для тебя. Но враги не дремлют! Твоего деда убили, и ты не успел узнать мою тайну. Я ждал, пока ты догадаешься, но ты сбежал от меня, я попал в чужие руки, а потом вообще началась война. Я понял, что ты можешь вернуться ко мне только с войском.
— Ты хочешь сказать…
— Конечно, ты на него не похож. Я им это внушил.
— Ты?!
Кир посмотрел на меня, как всегда, невинно.
— Если быть точным, то мы все. Мы. Песок. Ваши мастера называют нас — Морох.
И я понял, что не Бог меня любит, а кое-кто другой. И никакой я не великий полководец!
— Откуда вы взялись? — спросил я?
— Ты не поймешь. Я не знаю, на каком языке тебе это объяснить.
— На любом. Как-нибудь.
— Нет, Бриан. Не сейчас. Сначала я буду долго тебя учить. Извини, но ты хоть знаешь, что Земля круглая?
