Он вернулся вечером. Девушка сидела у лаза в землянку, она успела где-то перепачкаться, все красивое лицо было покрыто черными пятнами. Завидев приближающиеся нарты, пленница встала и побежала ему навстречу, потом опомнилась и остановилась, застыла, как снежное изваяние. Юноша отпустил собак и отвязал свою добычу. Он заметил, что сестра вождя прячет что-то за спиной и догадался, что она нашла в кладовой нож.
— Разделай тушку, — попросил он.
— А если я тебя в спину ткну? — дерзко спросила пленница.
— Не ткнешь. Займись лучше лахтаком.
Элгар присел на один из разбросанных вокруг валкарана камней и стал делать перья для стрел. Пленница неуверенно повертела в руках нож и направилась к лежащему в покрасневшем снегу тюленю. Элгар отложил перья и принялся с интересом наблюдать за ней. Девушка с трудом приподняла тяжелую тушку и потащила ее к плоскому выщербленному широкому камню, на котором обычно резали мясо. Тюлень продолжал кровоточить и оставлял за собой на снегу глубокую красную борозду. Элгар зажмурился. С глухим шлепком мертвое тело легло на камень. Девушка запыхтела, нож с хрустом врезался в замерзшую плоть…
— Тебя зовут Инира, так?
Пленница молча продолжила кромсать тюленя.
— Расскажи что-нибудь про своего брата, — попросил Элгар, чтобы отвлечь себя от вида крови.
Инира проворчала в ответ что-то неразборчивое. Она резала очень неловко. Нож раз за разом соскальзывал и противно скрежетал о камень.
— Может у тебя лучше выйдет руками?
Она уже по локоть перепачкалась, Элгар еще не видел такой неряхи.
— Мой брат великий воин! — пробурчала Инира. — Он убьет тебя…
— И натянет кожу на барабан, — продолжил Элгар. — А зачем ему так много барабанов?
Инира ударила мертвого тюленя, нож снова выскользнул из ее руки. Элгар рассмеялся.
— Ты и вправду на него очень похожа, — хмыкнул он.
— Мы родились вместе и никогда надолго не расставались, — похвасталась девушка. — Он придет за мной. Обязательно придет.
— Значит, он хороший брат? — сказал юноша. — Уже нашел тебе подходящего мужа?..
Инира снова заворчала, пытаясь кончиком ножа подцепить край тюленьей кожи, чтобы отделить от нее мясо.
— Не порти кожу, — попросил Элгар, — на поплавки пойдет.
Пленница пробурчала вполголоса что-то неразборчивое.
— Ты не похожа на других инук, — заметил юноша.
— А ты много инук видел?
— Да.
«На Имегелине их и вправду была целая толпа…»
— Я и мой брат не простые люди, — важно сказала Инира, — наш отец не был человеком.
— Кем же он был?
—Хозяином тундры, — она прекратила резать тушу и посмотрела на юношу. — А куда ушел твой отец?
— Он мне не отец, — сказал Элгар.
Глаза девушки сузились.
— А кто? Ты преображенный мужчина? — она усмехнулась.
Элгар не разозлился. «Преображенными» мужчинами или женщинами северяне называли тех несчастных, кому кэля приказывали сменить пол. Таких людей сторонились и боялись, потому что они часто становились сильными шаманами. Луораветлан не считали «преображение» оскорблением, но другие народы часто высмеивали их. Инира была далеко не первой, кто предположил такую связь между юношей и Умкой.
— Он мне как отец… — Элгар задумался над тем, что на самом деле связывало его со старым воином. — Но не родня.
— А кто родня? — не отставала Инира.
— Я не знаю… — Элгар никогда не задумывался о своих настоящих родителях. Умка как-то обмолвился, что Элгару было всего два или три года от роду, когда он подобрал его.
— Так ты чавчу или нет? — продолжила расспросы пленница.
Элгар вздрогнул. Она задала вопрос, который мучил юношу уже очень давно.
«Луораветлан я или нет? Я настоящий человек или мне просто позволили жить рядом с людьми?»
Юноша решил, что не обязан ей отвечать. Он указал на тушу, напоминая женщине о незаконченной работе. Инира нахмурилась, и продолжила сдирать с тюленя шкуру.
— Все равно ты не воин, — заключила она. — Я тебя в бою не видела.
— А вдруг это я стрелы пускал?
— Ты? Да куда тебе! Я видела, что стрелял Омрын, коротышка в доспехе. Мы его давно знаем. Раньше он приходил к нам, чтобы торговать, до того как… — она запнулась.
— До того как твой брат решил нас ограбить? — подсказал Элгар.
Девушка с размаха вонзила нож в мясо и повернулась к собеседнику.
— А что, только вам грабить можно? Только вам убивать можно? Кто вы такие, чтобы присваивать такое право?
— Луораветлан, — без колебаний сказал Элгар, — настоящие люди.
— Чавчу вы. Оленные люди! — крикнула Инира.
— Я не чавчу. У меня оленей нет.
— Сам не знаешь кто, безродный пес. Коротышка стрелял, а не ты. Где тебе лук натянуть!
В ней говорила накопившаяся злоба и отчаяние. Элгар неторопливо поднялся, обошел залитый кровью плоский камень и достал из седельной сумки на упряжке свои лук и колчан.
— Куда попасть? — спросил он.
Инира огляделась, не нашла подходящей цели и решила сделать ее сама. Она отбежала от землянки на большое расстояние и из разбросанных мелких камушков быстро сложила небольшую горку, водрузив на нее попавшуюся под руку птичью кость.
— Сюда! — крикнула девушка и отбежала.
Элгар ухмыльнулся, нащупал кончиками пальцев колючее оперение, глубоко вздохнул, одним движением привычно натянул лук, резко вскинул его и выстрелил. Стрела сорвала с каменной пирамиды белую кость, завертелась и зарылась в снег.
