Вэн покачал головой, его лицо выражало веселье.
— Нет, ему нужно оправиться после лечения. Он высказал несколько нелицеприятных слов, чтобы описать то, как ты, ох, не даешь ему отдохнуть.
Конлан мог представить себе, насколько его брат смягчил слова Адарика. Если Райли передавала этот котел сексуального желания каждому воину в доме, даже жрецу, который принял клятву целибата, — ну, проклятие.
Черт побери.
— Его позиция ясна, — сказал он, все еще тяжело дыша, — Райли тоже необходимо отдохнуть, — он ждал, что его брат поймет намек и уйдет, но Вэн не отличался тонкостью понимания.
— Ты собираешься меня представить, брат? — Вэн стоял тут, не собираясь двигаться и улыбаясь ему, как дурак.
Конлан открыл было рот, чтобы заставить его уйти, но Райли удивила его тем, что вышла из-за его спины.
— Слушай, Тарзан, возможно, я смущена, но, кажется, тебе не следует защищать меня от твоего брата, верно?
Она прошла к Вэну, который фыркнул, смеясь над «Тарзаном». Она подошла к нему, расправив плечи, как будто не происходило ничего особенного.
— Я — Райли.
Когда она протянула руку его брату, Конлан помимо своей воли сделал шаг вперед, в его горле слышалось рычание, прежде чем он сдержал себя.
Он резко поднял голову и посмотрел на Вэна, испытывая шок от собственной реакции. По выражению лица Вэна, Конлан понял, что его брат также удивлен.
Конлан впился пальцами в свои бедра, стараясь контролировать себя. Что с ним происходит?
Настороженно глядя, Вэн отвернулся от Конлана и принял руку Райли, мягко пожав ее.
— Вы можете звать меня Вэн.
Потом Вэн сделал то, что ужасно удивило Конлана. Он низко поклонился, плавным движением вытащил свои кинжалы и скрестил их у своей груди.
— Мои услуги и моя честь — ваши, Леди Солнечный Свет, за то, что вы защитили моего брата и принца.
Райли повернула голову, чтобы взглянуть на Конлана, в ее глазах был ужас.
— Принц? Он сказал принц!
Вэн выпрямился.
— Ой, я думал, ты ей сказал, Конлан, потому что мы забираем ее домой для изучения.
Всплеск эмоций Райли стал острее, а потом плотно закрылся в разуме Конлана.
Она положила сжатые в кулаки руки на бедра.
— Принц? — повторила она опасно низким голосом. — Кого это вы собираетесь взять домой в Атлантиду? И что конкретно вы собираетесь изучать?
Губы Вэна задрожали, он явно пытался удержаться от смеха. Конлан мрачно поклялся заставить его заплатить, много и по-настоящему. Брат даже теперь может надрать задницу Королевскому Мстителю.
— Ой, снова, — повторил Вэн. — До скорого, чувак. Я вижу, что у вас обоих есть, что обсудить.
И когда Вэн вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, Конлан вздохнул с настоящим сожалением.
— Есть ли возможность вернуться к той части с поцелуями? — поинтересовался он, силясь выглядеть как можно невиннее.
Она прищурилась:
— Давай. Говори.
Он снова вздохнул.
— Да. Я так и подумал.
Райли снова обошла постель, чувствуя необходимость оставить как можно больше пространства между собой и Конланом. Или ей следует называть его принцем Конланом.
Принц Конлан. Член священной королевской семьи Атлантиды. Куда на сей раз она вляпалась? И почему он обязательно должен так прекрасно пахнуть? Как пряности, океан и чистый, естественный мужчина?
С его приятнейшим ароматом, невероятным телом и чувственным голосом она должна была понимать, что он слишком хорош, чтобы быть человеком.
Черт, в последний раз она ходила на свидание с юристом, у которого мозгов было значительно больше, чем мускулов.
Не то, чтобы она думала, что Конлан не имеет мозгов. Она была внутри его разума и видела отголосок яркого ума. Большая часть того, что он ей говорил, демонстрировало логику и аналитический подход. Но когда он коснулся ее, ну, логика вылетела через трубу. Из них обоих, что довольно растягивало метафорическое понятие.
— После десятилетия жизни рядом с оборотнями и вампирами, которые прямо-таки вышли из мифов и легенд на мои улицы, — проклятие, прямо в Конгресс, — сама мысль об Атлантиде не кажется такой уж невообразимой, как прежде, — признала она. — Плюс, та клёвая штука, которую ты сделал с водой. А то, что атлантиец обладает властью над водой, имеет смысл, верно?
Он улыбнулся этой ленивой, опасной улыбкой, и она спешно продолжила, прежде чем ее могли отвлечь.
— Так что, ты говоришь с рыбами? А как насчет жабр? У тебя они есть? Если да, то где? Я о том, в общем… у тебя есть нормальные части тела?
Он моргнул, потом снова расхохотался, когда она покраснела от груди до лица.
— Ты никогда не говоришь того, что от тебя ожидаешь, не так ли? — спросил он.
Потом улыбнулся и поднял руки ладонями вверх. Светящийся сине-зеленый свет возник из обеих его ладоней и заискрился, пронесся вокруг, завиваясь спиралью в каскад света по комнате, потом через дверь в ванную.
За несколько секунд ведущий край световой спирали вернулся в спальню, но с ошеломительной переменой. Свет закружился в вихревом водоворотном туннеле. Туннель жидкости, — возможно размером в три-четыре дюйма, — изогнулся и устремился по комнате. Вокруг нее там, где она стояла, застыв с открытым ртом.
Потом вода вернулась к Конлану и окружила его, казалось, минуту лаская его тело, а потом исчезла в его коже.
Вот только он совсем не был мокрым.
Она закрыла рот в уверенности, что похожа на идиотку, особенно тогда, когда его улыбка перешла в смех.
Черт, он был таким привлекательным, когда смеялся. Ее нервы, уже и так натянутые от передозировки тестостерона и, ладно, чистого сексуального напряжения в комнате, еще больше напряглись.
Она прислонилась к стене и погладила предплечья руками, пытаясь избавиться от мурашек.
— Нет, обычно я не делаю того, чего от меня ожидают, — сказала она, пытаясь вернуться к нормальности их предшествующей беседы. — Ты бы послушал то, что моя сестра говорит мне, чтобы удержать от выбалтывания ее секретов перед парнями. Классная штука с водой, кстати.
Он расслабленно опустился в кресло, держа дистанцию, явно стараясь, чтобы она чувствовала себя удобно.
— Спасибо. Я также могу делать из шариков животных.
— Я могу поспорить, что ты и это умеешь.
Он улыбнулся ей.
— У меня никогда не было сестры. Только Вэн и я. У тебя есть еще сестры? Или братья?
— Нет, нас только двое. Мама и папа умерли, когда мы были юными, и у нас развилась ментальность «мы против всего мира». Приемные семьи… — она закусила губу. — Мы научились не любить других людей. Ты любишь кого-то, а они уходят.
