Здесь повсюду ходили люди. Безликие и безмолвные, они выносили из нашего дома вещи, и утаскивали их в туман.
— Что происходит? — Спросил я у отца. Но отец не смотрел на меня. Он смотрел на дом и улыбался. И тут я наконец осознал, что пугало меня в его улыбке… Зубы. Они были желтыми и заостренными. Я попытался высвободить свою ладонь из его кисти, и не смог. Отец держал крепко. Но он ли это был? Ведь мой отец должен сейчас мертвецки пьяным спать в гостиной на диване…
Все происходило в ужасающей тишине, лишь вода тихонько шумела, безликие люди же, передвигались по ней почти бесшумно. Но вот обвиняюще громко скрипнули ржавые петли. Дверь дома закрылась, а потом открылась вновь, и двое безликих вынесли на улицу носилки, на которых покоилось грузное тело, с ног до головы обмотанное грязными бинтами. Безликие прошли с носилками мимо меня и скрылись в тумане, я же отчетливо учуял запах заставивший меня вздрогнуть… Обычно, когда во Время Тумана отец напиваясь засыпал на своем диване, вонь от него исходила невероятная… Эту вонь я учуял и сейчас. Когда безликие пронесли предо мной тело…
— Думаю, о том что происходит, — произнесло существо притворившееся моим отцом — тебе лучше всего расскажет кое-кто другой… А вот и она. Взгляни-ка…
Дверь вновь отворилась, и из темного проема показалась моя сестра. Она босая, медленно шла по черной воде, а за спиной ее…
— Мама… — Невольно вырвалась у меня.
За спиной сестры была мать… Прошел всего год, и поэтому я тут же узнал ее. Мама была удивительно красивой. Настолько красивой, что на несколько мгновений я даже поверил в то, что это действительно она…
Если бы только не ее улыбка… Мама улыбалась отвратительной желтой улыбкой. Ладони ее покоились на лице сестры, закрывая той глаза… Потом ладони эти упали, и сестра увидела меня. Она помахала мне рукой и крикнула:
— Ты не поверил мне! Но посмотри теперь. Это же мама!
Я захотел ответить ей, что женщина за ее спиной, вовсе не ее мать, да и вообще, наверное, не человек, однако осекся… Что, если и сестра моя не настоящая?
Кисть отца вдруг сделалась податливой, и ладонь моя оказалась на свободе. Я мог бы убежать прямо сейчас. Но… Сестра шла ко мне по черной воде. Она подходила все ближе, и я совершенно не знал, что мне делать… Вот она улыбнулась, и зубы ее оказались совершенно обычными, не острыми, и не отвратительно желтыми…
— Это мама. — Сказала она. — Почему ты боишься? Я ведь вижу, что ты боишься…
Я отрицательно покачал головой, и сестра нахмурилась.
— Почему ты не веришь? — Вопросила она даже как-то обиженно.
— Это не наши родители. — Я всматривался в ее голубые глаза. — Посмотри, что происходит вокруг!
— Мы переезжаем. — Сестра уже стояла совсем рядом со мной. — Так сказал папа. Мы уедем далеко отсюда, туда где не бывает тумана… Друзья папы помогают нам с вещами.
Может, это и вправду моя сестра? Но тогда, как же заставить ее поверить?
— У друзей отца, вроде бы, всегда были лица. Посмотри же… — Я вдруг уверился, что это действительно моя сестра. Особенно сейчас, когда она стояла так близко… — Что за черная вода вокруг? И, как думаешь, кого эти люди вынесли на носилках только что? Подумай об этом… И… Ты видела улыбку своей матери? Разве у нашей матери была такая улыбка? Ты же помнишь ее… Так же хорошо, как и я.
Сестра оглянулась на маму, и вдруг задрожала. Она испугалась, и что-то начала понимать, но все еще не верила.
— Послушай свою сестру, сын.
Рука отца легла мне на плечо. В это же мгновение я почувствовал, что вода поднялась чуть выше щиколоток… Существо притворявшееся нашей матерью положило ладонь на плечо сестры… В это мгновение я понял, что действовать нужно решительно и быстро…
4
Должно быть, она очнулась, и наконец поверила мне, в тот самый момент, когда я схватил ее за руку. Наши ладони соприкоснулись, и не говоря ни слова я потащил ее к стене тумана, не обращая внимания на то, что они смотрели… Существо притворявшееся нашим отцом, существо притворявшееся нашей матерью… Они смотрели, улыбались желтыми улыбками, и наверное думали, что ничего у меня не получится, что сестра не поверит мне, и вырвется из моих рук… Но она поверила, и поняла. Ведь она, на самом деле, была очень умной девочкой… Представляю, насколько сложно ей было сделать это. Но ведь и мне было сложно! Сложно и невыносимо больно… Я видел, как в глазах ее умерла радость, и как глаза эти наполнились горестным пониманием, а потом ужасом…
Все безликие люди остановились. Я успел увидеть, как один из них выронил из рук какую-то из моих книг, и книга эта упала в черную воду с громким всплеском. Я увидел это в коротком мгновении, прежде чем мы с сестрой окунулись в грязный морок. Морок этот окутал нас, и ноздри мои знакомо защипало, а слюна во рту вновь обрела привкус металла.
Мы бежали сквозь туман, и я ни на миг не отпускал руку сестры. Конечно, бежать таким образом было не очень удобно, но я ужасно страшился отпускать ее руку в этой зловещей мгле… Многоголосый вой, прозвучавший за нашими спинами, дал мне понять, что чудовища бросились в погоню.
Я несся через туман, совершенно не разбирая дороги, и конечно, это ничем хорошим окончиться не могло. Асфальт сменился землей а потом гравием… Через мгновение я споткнулся о рельсы, и, увлекая за собой сестру, рухнул вниз… Тело мое встретилось с темными деревянными шпалами. Боль смешалась с запахом креозота… Мне всегда нравился этот запах, и я знал, что креозотом пропитывают шпалы, дабы они не гнили как можно дольше… Уж не помню, кто рассказал мне это, отец или давным-давно покойный дедушка…
Сестра упала на меня. Она плакала, и все бормотала:
— Это была не мама. С самого начала не она…
— Не она. — Согласился я, вынимая из запястья крупную занозу.
— И отец, не отец. — Сестра громко всхлипнула. — Теперь я вообще не знаю, кто есть кто! — Она взглянула на меня с неожиданным испугом.
— А вдруг и ты, это не ты?!
Я, пытаясь не обращать внимания на боль заполнившую мою тело, обнял ее и прижал к себе.
— Я — это я, и ты — это ты. — Кровь стекавшая по моему запястью пачкала ее одежду.
Вдалеке послышался пока еще тихий звук приближающегося поезда. Рельсы завибрировали.
— Ты же чувствуешь это сейчас! — Шептал я. — Что мы с тобой настоящие! Чувствуешь?
— Чувствую. — Откликнулась она. — Мы с тобой настоящие.
Топот множества ног был все ближе. Топот, и другие жуткие звуки, которые люди просто неспособны издавать.
Я прижал к себе сестру еще сильнее. Мы оба всматривались в туман. И вот они начали появляться из серой пелены: отец, вовсе не бывший нашим отцом, и мать не бывшая нашей матерью, а за ними еще множество фигур, некоторые из которых были лишь отдаленно похожи на человеческие… Существа из тумана. Кем же они являлись на самом деле? Я боялся думать об этом, и не мог не думать…
Вибрация усилилась. Мелкие камешки гравия начали подпрыгивать вверх.
— Поезд… — Напомнила мне сестра. Голос ее дрожал.
Поезд… Новая песнь вливалась в мои уши. Пело железо, пел гравий, и даже, казалось, сам воздух… Я ухмыльнулся поднимаясь на ноги. Лучшая песня в мире! Без сомнения! Мы с сестрой едва успели отпрыгнуть за пределы железнодорожной ветки, и тут же поезд пронзая туман отрезал нас от толпы жутких существ… Поезд принес с собой сладкий ветер и надежду…
Мы вновь побежали, так быстро, как только могли. Я не знал куда я бегу, но знал, что остановиться не имею права… Теперь я был более внимательным, ведь не мог позволить себе упасть еще раз. Звук едущего поезда постепенно отдалялся. Он становился все тише и тише, пока полностью не исчез. Я петлял по призрачным улицам, мимо мертвых фонарей и безразличных стен. Ноги мои устали а легкие жгло, несколько раз я даже отчаянно закашлялся, но движения не прекращал… Сестра, должно быть, чувствовала себя еще хуже, но вида не подавала.
Когда же кончится это проклятое Время Тумана? Так вопрошал я у неба, которое не имел возможности сейчас увидеть. Когда же вообще все это кончится, и настанет покой и радость, и не будет больше страха? Неожиданно я понял, что устал не только от бега, но и от страха… от страха, наверное даже еще больше…
