утяжелено для баланса. Эллион с недоумением покрутил кинжал в кисти, гадая, зачем так было заморачиваться.
Видимо, бывший владелец был из той породы, что из кожи вон лезет, лишь было получить лучшее. Черта, конечно, хорошая, но порой доводит до крайностей. Однако теперь у него есть прекрасный кинжал и это повышает шансы на победу. Жаль яд нельзя вырезать...
Сырая земля чвакает под ботинками, плещут мутные струи и капельки грязи оседают на штанинах. С ветки за илмиритом наблюдает толстая белка. Будто прикидывает полакомиться падалью. Хм... интересно, белки едят падаль? Птиц едят, Эллион сам видел, как белка поймала синицу и жрала, как орех. А может стая белок загрызть косулю?
В кустах кричит тетерев, а под деревьями скачут мелкие птицы с цветастыми спинками. Купаются в лужицах, смешно топорща перья.
Эллион перелез через поваленное дерево, срывая животом застарелые пласты мха. Рухнул с обратной стороны и долго сидел, повесив голову. Сил почти нет. Он чувствует, как яд заменяет кровь и разрушает печень, как стонут остальные органы. Он должен ненавидеть Ринзару за это, желать её убить, но не может.
Их отношения столько лет пляшут на грани отточенной лезвия, где по одну сторону ненависть, а по другую страсть. Даже сейчас, умирая от её яда, Эллион благодарен. Она могла использовать другой, мгновенный, а так у него есть шансы дожить до выполнения доставки...
Очнулся от голосов на тропе за спиной. Ожесточённый спор трёх мужчин, бряцание кольчуг и тяжёлые шаги. Эллион встрепенулся, затравленно огляделся и пополз вдоль брёвна. Нашёл крупное дупло, заглянул внутрь. Время и жуки выгрызли сердцевину дерева, возможно, ещё до падения. Протиснулся внутрь и замер, накрыв рот ладонью. Всё бежать некуда. С тремя вооружёнными и крупными мужчинами он сейчас не справится...
Кто-то пнул ствол. Курьер сдавил рот и задержал дыхание.
— След пропал!
— Чего? Он что, улетел?
— Да сам смотри!
— Щас гляну, ты ведь слепой, как тетерев зимой!
Тяжёлые шаги приблизились. Ладони грохнули по дереву.
— Хм...
— Я же говорил! Он точно колдун! Где это видано, чтобы за одного илмирита столько платили? Не надо было браться за это!
— За илмиритов и больше дают, так что заткнись. Я видал, как один из них голыми руками в таверне компанию раскидал, а там лбы были похлеще меня. Тут от курьера всё зависит, есть такие, за которых никакие деньги брать не стоит.
— Ага, конечно, так куда он делся? След ведь свежий!
— Погоди, хм... а вот оно.
Эллион стиснул рукоять кинжала и вперил взгляд в выход из дерева. Дырка крупная, но едва заметная, у самой земли. Занёс оружие для стремительного тычка. Завалить одного, выбраться и попытать счастье с оставшимися... Эх, будь он здоров...
— Где?!
— Да вот же, вдоль дерева.
— А...
— Хитрый гад попался, перелез, а потом по стволу в чащу прыгнул. Скотина такая, ищи его теперь, как зайца в зарослях.
— Н-да, что делать будем?
Впервые голос подал третий, густой и бархатистый с пивными переливами.
— Я туда не полезу. Я не обезьяна в чаще бегать.
— Да ничего, мы теперь примерно знаем, где искать. Щас прикинем. Так... дальше по дороге руины, озеро, а в лесу... тоже руины, может спрятаться в них. Там и плодовые деревья, пусть и одичавшие. Хорошее место.
— Есть другой путь?
— Да, парочка. Если поспешим, то обгоним гада.
— Ну, значит, так и сделаем.
Эллион выждал, когда шаги удалятся и осторожно высунулся из дупла. Ожидая увидеть скалящиеся бородатые лица и блеск металла. Земля вокруг бревна вытоптана. Судя по следам, преследователи носят сапоги с шипованными подошвами и в снаряжении весят не меньше быка. Крупные ребята.
— Ладно, пусть ищут в лесу. — Пробормотал курьер, направляясь дальше по тропе.
***
Тишь плакала во сне. Роан, не спавший до утра, красуется на солнце глубокими синяками под глазами. Девочка плетётся за ним, часто оглядываясь и сверля спину друга тяжёлым взглядом. Лес остался позади и впереди простирается холмистая степь. Преддверие долины Мардока, что раскинулась меж гор на горизонте. Сегодня до неё не дойти, завтра... тоже. Дня четыре пути. Роан, сжал губы в тонкую линию. Они должны смочь. Обернулся на подругу и поймал испепеляющий взгляд... Вздохнул и сказал, перебарывая колючий ком в горле:
— Так надо было!
Поток яростных жестов, которые он не может понять, но выражение лица и скорость намекают на смысл.
— Он сам согласился! Давай поторопимся, иначе он...
Роан умолк, отвёл взгляд, нервно коснулся шрама под левым глазом большим пальцем. Провёл до губы. Слабая боль, застарелая и привычная. Немного отрезвляет, позволяет отвлечься от более сильной. Он не мог оставаться с Эллионом! Умирающий курьер двигается едва ли быстрее черепахи, а преследователи наседают на пятки.
Тяжёлое решение, но верное. Будущий правитель обязан научиться принимать их, иначе грош ему цена. Жалость, боль, страх и симпатии, всё должно остаться в прошлом.
Роан поправил плащ, коснулся колчана на поясе. Лук притаился в чехле, расправленный и довольно убогий, тетива лежит на дне, смотанная в клубок.
— Так, давай я подстрелю зайца или кролика, или что тут водится? А ты поможешь приготовить?
Тишь нехотя кивнула, оглянулась и утёрла глаза тыльной стороной ладони. Роан перевёл дыхание, натянуто улыбнулся и, остановившись, достал лук. Один конец, с накинутой петлей, упёр в носок сапога, иначе под весом тела погрузится в землю. Заскрипело сгибаемое дерево, свежий шрам на плече предательски кольнул. Всё-таки матросы не обрадовались тому, что плата будет отложена до его восхождения на трон. Но ничего, плоть заживает... пусть и не всегда.
***
Эллион упал лицом в грязь. Едва соображая, что происходит. Желудок и гортань сдавило спазмом и наружу вырвалась бесцветная рвота с плохо пережёванными стеблями травы. Курьер перевалился набок, закашлялся и растянулся на спине. Раскинув руки.
С двух сторон на него смотрят хмурые развалины, поросшие плющом и мхом. Старые настолько, что застали зарождение империи. Стены отлиты из чего-то похожего на бетон, из которого империя строила пирсы, но куда прочнее.
Илмирит подполз к одной, ухватился, силясь встать. Ногти скрежетнули по шершавой поверхности, срывая плющ и обламываясь. Асфальт и цемент, древние материалы и довольно простые... кровь земли и песок. Но эти руины, они другие.
Свет пробивается через переплетения крон, ложится на руины косыми лучами. Внутри зиждутся тени и сырость. Эллион зарычал, срываясь на влажный хрип, оторвался от земли, держась за стену. Поднялся, уткнулся лбом
