"Господи! Ну, почему я?!"
— Вы… вы даже не подозреваете, насколько я слаб, — сказал я виновато.
— Так ли уж? — усмехнулся Лаэрт и похлопал меня по плечу.
— Я слаб не физически. Я… не смогу убивать. Поймите! Я даже замахнуться не смогу.
Этого он понять, конечно, не мог. И вряд ли нашелся бы кто-то, кто бы меня понял.
— А ты постараешься, — заявил он.
Я вздохнул обреченно:
— Что ж, если так угодно Богу, я постараюсь.
— Ему угодно, — услышал я, — не зря ж он тебя, такого, вылепил!.. Бывают же чудеса!
Его спутники, все трое, закивали и стали высказываться. Тут до меня дошло, что этот молодой человек в сером дорожном костюме и в пышном нарядном берете на самом деле дама, молодая и очень красивая женщина. Тут мне уж совсем стало нехорошо.
— Я могу теперь одеться? — напомнил я.
Лаэрт кивнул небрежно.
— Да. Одевайся.
Дама эта тщательно меня разглядывала, впрочем, вполне благосклонно.
— Это хорошо, что у него длинные волосы, — сказала она, — я боялась, что он брит как все монахи. Дикую прическу Бриана я ему обеспечу!
Я тоже в душе порадовался, что Бриан не был лысым.
— Но у него темные волосы, — с некоторым сомнением сказал епископ.
— Сразу видно, что вы не посещаете дамские салоны, ваше преподобие, — улыбнулась она, — эту мелочь я берусь исправить за полчаса. Труднее будет его откормить!
И она засмеялась, показывая ровные белые зубки.
— Тебе ведь это по силам, дорогая, — улыбнулся герцог Фурский и поцеловал ее руку, — хорошо хоть не надо учить его манерам. Что тот был — деревенщина, что этот.
— Да нет, этот не такой. Он, поди, и писать умеет! Смотри, руки в чернилах.
— Значит, придется забыть, раз умеет, — фыркнул герцог, — тот только две буквы знал: "Б" и "Н".
"И еще знал, как освободить Лесовию", — подумал я, но ничего не сказал этому надменному щеголю.
— Так ты грамотный? — спросила меня дама, его жена, как я понял.
Я стоял, опустив глаза. Я три года не видел женщин.
— Я переписчик.
— Бедный, — усмехнулась герцогиня, как будто прочла мои мысли, а я почувствовал, что краснею.
— Подойди ко мне, брат Антоний, — сказал епископ Маленский, — я рад, что ты всё правильно понял. Не только молитвой можно послужить Лесовии. Иногда требуется и дело. Твой час пробил. Подойди, сын мой, я тебя благословлю.
**********************************************************
****************************************
****************3
В тот же вечер мы уехали из монастыря в Трир, к герцогу Фурскому. Я прекрасно знал его особняк, красивый, бело-розовый, стоящий на берегу реки, все его знали, но только снаружи. Теперь же мне довелось рассмотреть его изнутри.
Герцог приходился родственником королю, он принимал самых высоких гостей, и дом его тому соответствовал. В моде было цветное стекло, и у Фурских везде стояли разноцветные вазы и много разных статуй. Это я заметил, остальное же не запомнилось.
Дама в мужском костюме действительно оказалась его женой. Я устал от нее. Когда мы тряслись в карете, она рассматривала меня непрерывно, да еще так, как будто видит меня насквозь. К тому же она была очень красива — брюнетка с голубыми глазами и без малейших изъянов на лице. Я тоже кое-что про нее понял: что не поглядит она своего мужа, если ей чего-то хочется…
Приехали мы ночью. Разбуженные слуги отпаривали меня в ванной и усердно терли мочалками, им сказали, что монахи никогда не моются. Одежду выдали чистую, но весьма скромную. Потом красавица Флора Фурская самолично занялась моей головой.
Мы прошли в ее косметический кабинет, полный баночек, пузыречков, щеточек и щипчиков. Зеркал тоже было много, но маленьких. Даже у герцога Фурского не хватало денег на большие зеркала из Алонса.
Флора посадила меня напротив овального зеркальца на столе, втерла мне в голову какую-то жгучую дрянь, а потом взлохматила все волосы и взбила их наверх. Вид, наверно, был у меня приглупейший.
— О! Да ты меченый! — заметила она разочарованно, — у тебя же пятно на шее! Как голова собаки!
— Знаю, — сказал я, — это наследственное, у всех мужчин в нашем роду такое было.
Зря сказал. Она стала приставать.
— В каком роду? Откуда ты вообще родом?
— Я забыл, — сказал я.
— Да?
— В монастырь уходят, чтоб забыть, а не помнить.
Она впивалась кончиками пальцев и даже ноготками в мою измазанную голову.
— Если ты думаешь, что у тебя взгляд монаха, то ты ошибаешься.
Увы, в зеркале я видел не себя, а ее, так оно было повернуто, я не мог уследить за своим лицом да уже и разучился.
— С монахом покончено, герцогиня. Впрочем, как и с Антонио Скерцци. Разве не для этого я здесь?
— Для этого, — улыбнулась она, — я просто любопытна.
— И очень проницательны, — заметил я, но больше ничего не сказал.
А она не спросила. Впрочем, наверняка наш настоятель уже рассказал им всё, что знает.
Скоро я увидел себя рыжего, точнее, соломенно-желтого да еще и лохматого. Флора уверенно щелкала ножницами у меня над ухом. Макушку она мне выстригла, чтоб торчала вороньим гнездом, а шею вместе с пятном оставила прикрытой. Идиотская получилась прическа и уж точно "дикая". Таким я себя, честно говоря, никогда не видел! У меня как будто черты лица стали грубее.
— И я действительно на него похож? — спросил я с недоумением.
— О, да! — усмехнулась Флора, — теперь ты такой же мужлан, как он. Монашком, честно говоря, ты мне нравился больше!
По-моему, она надо мной издевалась.
Потом мы прошли в другую комнату, с костюмами. Там меня ждало очередное испытание — одежда Бриана и его доспехи.
— Одевайся, — велела герцогиня, — а мы посмотрим, что получилось.
И вышла. Меньше всего меня пугало переодевание. Латы, пояс, перевязь, наколенники и налокотники я надел довольно быстро. Меня смущал только меч, он был не для битвы — городской, короткий, даже приукрашенный, но всё равно это было оружие. Я уставился на него, как на змею с высунутым жалом.
— Ловко у тебя получается, — послышался от дверей голос Лаэрта Отважного, — так, говоришь, ни разу меч не держал?
— Нет, — сказал я.
Он рассматривал меня долго, потом одобрительно кивнул.
— Ну что ж, теперь ты мне нравишься, овечка божья. Хоть на человека стал похож! Плечи, плечи расправь! Сколько раз тебе говорить?!
— Так что ли?
Я, видимо, перестарался, потому что Лаэрт сощурился и спросил с усмешкой:
— Слушай, монашек, а ты не внебрачный сын Эриха Седьмого?
Только что мне заявляли, что я мужлан! Я развел руками.
— Простите, герцог, но как я могу играть роль Бриана, если ничего о нем не знаю? Я готов вам помочь, но и вы должны чем-то облегчить мне задачу. Одной прически мало, как видите…
