Виталий Романов - Шуньци Цзыжань

Иногда приходят другие сны. Будто бы стою у большого окна, гляжу сверху на мокрый асфальт, жду чего-то невероятного, встречи с волшебником. Перемен. Неведомого. Отдыха от суеты. Предчувствие сказки наполняет меня, делает существование радостным, ожидание — томительным, но счастливым. Чудится: выбегаю навстречу, раскинув руки, подставив ладони дождю…

Дверь. В каждом. Ее ищут все, но надо только увидеть. Ключ — у любого настоящего Мастера. Где он? Все так же бродит по парку, готовясь к встрече со скитальцем, который вступит на его тропу? Офис высоко над землей, из окон видно далеко вокруг, да только старые деревья полусонно качают ветвями, наклоняются от ветра, скрывая призрак. Человека?

Тень. Она преследует меня неделя за неделей, месяц за месяцем. Она слышит все, даже то, что было сказано шепотом. Это сводит с ума. Решено! Завтра — как встанет солнце — убью ее, ударом в сердце. Готовлю нож.

Несколько раз видел с той стороны, возле треноги, девушку. Юную девушку, чем-то очень похожую на женщину, которую пытаюсь отыскать в лабиринтах прошлых снов. Но точно знаю — они из разных миров. Та — моя, не может подолгу стоять у холста, вглядываясь в ленту реки и склонившееся над ней дерево. Та, моя, давно стала другой — из ее глаз навсегда пропал озорной огонек. В уголках — вместе с морщинками — поселилась усталость. Она давно не ждет какого-то невероятного, огромного счастья, которое вот-вот придет. Чужая. Далекая. Не частица меня. Не дверь.

Эта, молодая, стоит у холста, не закрывая глаз. Лишь восторженно смотрит на картину. Смотрит. Смотрит. Уходит. Так повторяется один день, другой, третий.

Я беззвучно покачиваю ветвями, склонившись над поблескивающей осколками солнца рекой, глядя на отражение, меняющее очертания, на маленькие черные, серые камешки, которые время от времени срываются с места, чтобы — повинуясь воле потока — навсегда исчезнуть где-то вдали. Там, куда не могу дотянуться взглядом…

Возможно, в какой-то из дней, девушка у мольберта возьмет в руки кисть, закроет глаза. Однако, думаю, это произойдет не сейчас. Она слишком молода. Прежде чем отыщет ключ — должно упасть много песчинок времени. Тяжелых. Горьких.

Она разучится весело и непринужденно смеяться, станет лишь грустно улыбаться. В уголках ее глаз поселятся морщинки, в душе — тоска, напоминающая осенний дождь. Девушка перестанет смотреть вперед, полюбит оглядываться назад, понимая, что жизнь можно было прожить как-то по-другому.

И вот, когда она привыкнет бродить по старому парку, вдвоем с грустью, придет время.