— А помнишь, как мы вашу ватагу на Волчьих болотах обложили? — хмельной Хазув, приобняв Нойджета за плечо, громогласно принялся вспоминать былые времена.
— Как не помнить, — криво усмехнулся Нойджет, тоже изрядно уже набравшийся. — Если бы не мерзавец Самгы, гиена ненасытная… Полсотни он от вас получил за наши головы?
— Пятьдесят дунов, — ухмыльнулся Хазув. — По пять за каждого. Сколько ты ему скормил, прежде чем брюхо вспорол?
— Тридцать девять, — в черных глазах разбойника отразились алые отблески огня.
— Да, славные были времена, — вздохнул Хазув, и с досадой взглянул на культи.
— Славные, — подтвердил Нойджет.
Старое вспоминали долго. То спорили и ругались, то громко смеялись, то что-то доказывали друг другу. А то просто сидели, глядя на мерцаюшие угли, над которым время от времени всплескивались сине-желтые язычки пламени.
Вечерняя духота сменилась ночной зябкой прохладой. Старик поежился, глянул на клевавшего носом гостя.
— Пойдем-ка спать в дом, Нойджет. Предутренняя сырость не для моих обрубков.
Хазув сунул кошели за пазуху, кивнул разбойнику. Нойджет поднялся и придержал дверь в дом, пока Хазув переползал порог. Громкие хмельные голоса за закрытой дверью вскоре стихли — сон одолел и хозяина и гостя.
Нира пересела на освободившееся место ближе к остывающим углям, набросила на плечи широкий плат. Идти в дом, где спал чужой и опасный человек, не хотелось. Мангук вытянулся на циновках, закинул руки за голову и блаженно улыбнулся.
— Эх, заживем теперь!
— Я женюсь, — заявил Ажиян, укладываясь по другую сторону импровизированного стола. — Денег у отца возьму на выкуп, и женюсь.
— На дочке Имеркая, небось? — хохотнул Мангук.
— Ага, — расплылся в смущенной улыбке Ажиян.
— Хитер ты, братец — ты ему за дочь денежки, а он ей в приданое дом. Два раза не тратиться.
— Отец скуп, — скривился Жунбар. — Выпрашивать у негокаждый тонг? Это не по мне. Нира, давай-ка решим это по-другому.
— И чего ж ты от меня хочешь? — лениво откликнулась она и зевнула.
— Твой князь нас обобрал, пока мы спали.
— Ничего подобного! — возмутилась Нира. — Все ваше оставалось при вас, когда мы уезжали из Джез-ак-Зака.
— Но теперь у нас ничего нет, — Жунбар показал пустые ладони. — Пусть этот бледный червяк вернет нам то, чего мы лишились.
— Он больше ничего не даст! — Нира покачала головой и, лукаво рассмеявшись, показала брату язык. — Ну, разве что вы меня похитите, и выкуп потребуете.
Братья встрепенулись и переглянулись.
— Нет! — улыбка Ниры из насмешливой стала недоверчивой. — Вы что, я же пошутила.
Жунбар подсел к ней, обнял за плечи и просительно заглянул в лицо.
— Сестренка, ну что тебе стоит повременить с отъездом? Пусть раскошелится твой дашан, раз ты ему так дорога.
— Ха! Он вас не боится! — Нира расхохоталась. — Думаете, он с вами торговаться станет? Снова в дураках окажетесь.
— С нами не станет, — согласился Жунбар. — А вот с Нойджетом и его людьми, я думаю, разговор будет более деловой.
— Ты хочешь отдать меня в лапы этому? — Нира испуганно округлила глаза и мотнула головой в сторону дома. — Ты же знаешь, кто он!
— Он тебя не тронет, — успокоил сестру Жунбар. — У него перед отцом старый долг есть, тебе он вреда не причинит. А заработать сможет. Ну что, поможешь нам? Не бросай своих братьев в нищете, сестренка.
— Это плохая идея, — нахмурилась Нира.
— Это отличная идея! — растянул губы в хитрой улыбке Жунбар.
Жунбар, в отличие от братьев, почти не спал, боясь пропустить отъезд Нойджета. Небо совсем посветлело, когда дверь дома отворилась, и гость тихо переступил порог. Увидев вскочившего навстречу Жунбара, Нойджет приложил палец к губам. Едва хватило терпения дождаться, пока чернобородый завершит утренние нужды. Угодливо подав Нойджету кружку сумсума и предложив завтрак, Жунбар под храп братьев изложил ночной план.
— А ты хорошо осознаешь, о чем просишь? — медленнопережевывая лепешку, Нойджет впился острым взглядом в лицо Жунбара.
— Вполне, — уверенно ответил тот.
Нойджет хмыкнул, перевел взгляд на Ниру, которая тоже проснулась и напряженно прислушивалась к разговору.
— Мой долг перед вашим отцом закрыт. Тебе, волчонок, я ничего не должен. Зачем мне соглашаться на это предложение?
— Затем, что половина полученного выкупа станет твоей. Это сделка не с моим отцом, а со мной и моими братьями.
Разбойник какое-то время изучающее смотрел на Жунбара, кроша пальцами лепешку.
— Значит, ты так сильно любишь деньги…
— Их все любят, — выгнул губы Жунбар. — Разве ты их не любишь?
— Люблю, — хмуро кивнул Нойджет. — Но есть кое-что намного дороже них.
— Да? И что же? — с наигранной бравадой отозвался Жунбар.
— Поймешь со временем.
Нойджет повернулся к Нире.
— Скажи мне, девушка, этот чужеземец действительно тобой дрожит? И заплатит за тебя столько, сколько скажут?
Нира, у которой пересохло горло, лишь утвердительно кивнула. Мысли человека перед ней полностью совпадали с его словами, и были тяжелы и мрачны. Нойджет кинул остаток лепешки, поднялся и сверкнул взглядом на Ниру.
— Я согласен. Вставай, девушка.
Пока Нойджет седлал коня, Нира объясняла брату, где найти Гилэстэла. Вскочив в седло, Нойджет подал Нире руку, поднял её и усадил перед собой.
— Жунбар! — позвала она. — Миру не обижай, быстро не гони. И не оставляй меня надолго.
— Не волнуйся. Поеду сейчас же.
— А этей? — заволновалась Нира. — Ему что скажешь?
— Братья скажут, что ты уже умчалась к своему князю.
Проезжая в придерживаемую Жунбаром калитку, Нойджет наклонился к нему и прошептал:
— Ты ведь знаешь, что случается с заложниками, за которых не платят?
Глава 25
Гилэстэл придирчиво оглядел Астида. Тот стоял перед ним совершенно прямо, более не опираясь на костыль, и улыбался во весь рот.
— Присядь. Еще раз. Что чувствуешь?
— Чувствую, что здоров.
— Не вполне. Твоя бодрость — переданная мной энергия. Своя у тебя еще не накопилась. На время воздержись от чрезмерных нагрузок ииспользования магии.
Астид недовольно поморщился.
— А я хотел в горы наведаться.
— Я ведь не постельный режим тебе прописал, — усмехнулсякнязь. — Завтра наведаемся, вместе. Пока Нира навещает родное гнездо, мы пороемся в чужом.
На следующее утро хозяин, робко заглянувший в комнату постояльцев, обнаружил пустые постели. Но дорожные сумки и оставшиеся в комнате вещи свидетельствовали о том, что гости покинули её ненадолго.
А Гилэстэл и Астид в этот ранний час уже были у Игских гор. Ехали неторопливым шагом, внимательно глядя на озаренные рассветным солнцем скалы.
— Там, — Гилэстэл вскинул руку, указывая на развороченную кучу камней вдалеке. — Твоя могила, между прочим. Разыскивая тебя, добрался сюда и обнаружил месиво из крови и костей. И гиен. О чем я мог подумать?
Подъехали, остановились. Астид спрыгнул с лошади, огляделся.
— Значит, здесь Нира с братьями меня и подобрали. Хорошо же я голову отбил, совсем этого не помню. Нира говорила, они дикую козу подстрелили перед тем, как на меня наткнулись. Тут её и разделали, чтобы место на телеге освободить.
Астид походил по поляне, попинал камни.
— Могилку-то разворошил кто-то.
— Крат-ак-Халь, — заявил Гилэстэл. — Я твой меч здесь оставил. Но в яму Безгласный с клинком приходил, значит, был тут. Как же он нашел это место?
— Хороший клинок был, — с сожалением вздохнул Астид.
Дальше пошли пешком, ведя лошадей в поводу и пристально осматривая отвесные склоны.
— Вон она! — Астид ускорил шаг, увидев свисающую со скал веревку. — Не так уж и высоко. Если бы тогда не мои раны… Ну ничего, зато сейчас здоров.
— Астид! — предупреждающе окликнул его князь. — Я сам. Я ведь говорил про нагрузки?
— Вы? — изумился Астид. — Но Ваша светлость… Высоко ведь.
