Тишина вдруг сменилась едва слышными шагами, и сфера, в которой находилась девушка, пришла в движение. Соня приложила ухо к стенке и услышала приглушенный разговор.
— Они твои, — произнес мужской голос. — Используй, как посчитаешь нужным. У тебя должны, как у всякого дитя, быть свои игрушки.
— И что же там? — спросил высокий женский голос.
— Они совершенно разные. Я не знал, какие тебе нравятся. Выберешь сама. Если что-то из них не приглянется, отправишь с урду обратно к подножью горы.
— Диир, не уходи. Я ведь совсем не знаю, как правильно с ними обращаться, — девушка засмеялась.
— У меня много дел нин Эли.
Шаги стали ближе, будто кто-то обходил сферу, в которой была заперта София по кругу. Несколько раз. Соня старалась не дышать, когда шаги приближались.
Стенка, к которой прижималась девушка, вдруг рассыпалась, и Соня упала на холодный пол.
— Ой, — услышала она у себя над головой, — прости, Диир говорил, как правильно открывать бочку, но я это первый раз делаю.
Соня подняла голову и увидела девушку. На ней было надето длинное платье, состоящее из нескольких юбок, а голову венчала рогатая шапка. Похожие наряды София видела только в учебниках истории.
— Меня Эля зовут, — девушка наклонилась к Соне и помогла встать. — Знаешь, я почему-то не подумала, что в бочке будут люди.
— Где я? — произнесла София, озираясь по сторонам. Она оказалась в большом зале, с полами, выложенными гранитными плитами, высокими сводами, но почему-то пахло здесь сыростью, будто помещение на самом деле являлось подвалом.
— А я почем знаю? — пожала плечами Эля. — Поначалу я тут тоже терялась, но Диир оказался не таким уж плохим. Он решил, что я какой-то там посланец и стал мне подарки всякие дарить. Вот, бочки подарил, — она махнула рукой на серые сферы, больше похожие на яйца, чем на бочки. — Сказал, делай с ними, что хочешь. Но я, честно говоря, не ожидала, что в них люди окажутся. Зачем мне люди?
— Я не понимаю, как сюда попала? Я была в своей квартире, а потом вдруг провалилась куда-то.
— Да? — Эля удивленно приподняла бровь. — А я помню, что залезла в ванну. Не такую, в которой моются, а чтоб в игру попасть. И, вот, я здесь, — она сделала паузу, затем неуверенно добавила. — Это ведь все не по-настоящему.
— Не знаю, — серьезно ответила София. — Но, думаю, нужно открыть оставшиеся три бочки. Мне было не очень приятно находиться внутри.
— Ага, точно! — девушка подскочила к очередной сфере, приложила к ней руки, и серая материя начала рассыпаться, будто была слеплена из песка. — Ой, — произнесла Эля, приложив руки ко рту. — Тут ребенок. Странный какой-то.
На полу лежала девочка, очень бледная, худая и совершенно лысая.
— Он живой? — София опустилась рядом с бессознательным ребенком, приложила палец к шее. — Пульс есть, очень медленный, брадикардия, — она повернулась к Эле. — Это больной ребенок. Очень сильно больной.
— Диир! — Эля закричала во всю глотку так, что стены задрожали. — Диир! — потом повернулась к Софии. — Он говорил, что есть какое-то средство, чтобы люди были всегда здоровые. Похоже, квест какой-то.
Соня так и не поняла, откуда появился высокий мужчина в вычурной шапке с лицом, закрытым маской. Он подошел к лежащему на полу ребенку, взял на руки. Лысая голова откинулась, дитя распахнуло рот и захрипело.
— Я могу сделать из нее урду-уш, — Диир взял ребенка за горло так, будто собрался свернуть шею.
— Нет! Не надо! — вскрикнула Эля.
— Как пожелаешь, нин Эли.
— Ты говорил о каком-то цветке, растущим в горах. Ну, что-то там про легенду о Биль… Гиль…, забыла слово. Его еще червяк сожрал, цветок в смысле.
— Да, нин Эли, снадобье из соцветий Дару способно вернуть к жизни умирающего.
— Вот! Теперь мы отправимся за цветком, чтоб спасти мальчика, — радостно воскликнула Эля. — Наконец-то, задание!
— Зачем? — удивился Диир. — Я дам тебе снадобье. И это не мальчик. Это — девочка, — мужчина подошел к драпировке из багряной ткани, откинул полу и уложил ребенка на постель. А после исчез так же незаметно, как и появился. Будто растворился в воздухе, только самого момента ухода почему-то никто не заметил.
— Он всегда так исчезает? — спросила Соня.
— Ага, я привыкла уже. Давай пока вторую бочку откроем.
Эля приложила руки к серой поверхности, и на пол упал мужчина. Иван, Соня сразу его узнала. Из раскрытого рта вывалился посиневший язык, глаза провалились, а на горла виднелась рана.
— Папа? — неуверенно произнесла Эля и отошла от трупа подальше. — Папа…
— Он был со мной в квартире, когда я вдруг провалилась… и тут потом оказалась, — путаясь, заговорила Соня.
— Диир! — заверещала Эля. — Диир!
В этот раз человек в маске вышел откуда-то из темноты.
— Да, нин Эли, я уже несу снадобье, — произнес он, скрывая в голосе раздражение.
— Мне нужно еще снадобье! Видишь? — девушка указала на труп Ивана. — Это мой отец. Оживи его!
— Я могу превратить его в урду-уш. Соцветия Дару восстановят тело, но не вернут в него душу.
— Нет, — покачала головой девушка, — так не пойдет. Ты говорил, что можешь вернуть мертвого к жизни. Ты говорил, что твои силы безграничны! Ты… — Эля всхлипнула и вытянула вперед скрещенные руки.
— Все имеет предел. Всегда есть грань, которую не переступить.
— Значит, надо выйти за грань! Это же игра! Всегда есть чит-коды, можно прописать бессмертие, можно, в конце концов, вернуться в сохраненку! А так я играть не хочу!
— Я не понимаю столь странных речей, нин Эли.
Руки девушки неестественно вытянулись, пальцы заблестели серебром. Эля вдохнула, и положила кисти на плечи Дииру. Рук у нее больше не было, они превратились в гигантские ножницы.
— Я отрежу тебе голову, Диир! У меня восьмидесятый левел! Не ожидал? Да, я читер! Да, я обошла вашу систему.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — спокойно ответил мужчина. Он положил ладони на обхватившие его шею лезвия и те снова стали превращаться в человеческие руки. Эля отпрянула.
— Я больше не хочу играть! — голос девушки стал по-детски капризным. — Выпустите меня отсюда!
Диир взмахнул рукой над мертвым телом Ивана и обратил его в пепел. А после снова растворился в темноте.
— Я больше не останусь здесь. Ни минуты не хочу пребывать в этом гребанном храме! — Эля металась по залу, хватала предметы, расположенные в нишах каменных стен, ставила обратно, что-то пихала в карманы. — Ты пойдешь со мной? — обратилась она к Соне.
— А как же ребенок? Мы бросим его тут? — девочка на ложе заметно порозовела и начала шевелить ручками.
— Мы же не потащим ее на себе. Это просто бот, программа. Что с ней сделается? — развела руками Элина. — Из игры должен быть выход. У меня восьмидесятый левел, я обязательно дойду до конца и выйду отсюда. Или взломаю эту игру к чертям собачьи!
***
К рассвету туман рассеялся. Или же на он просто весь остался внизу, а здесь, на возвышенности воздух казался чистым. Небо было неестественно синим, а если бы кто-то из шедших в гору путников разбирался в ботанике, то сразу понял, таких растений в средней полосе не водится.
— Все, не могу я больше на этой лошади ехать, — взвыл Юрка. — У меня жопа — один сплошной мозоль.
— Это от того, что ты телом своим не владеешь, — произнесла Дилинэ. — Если бы ты мог превращаться в камень, то не страдал бы от боли.
— Ну, охренеть, у тебя советы, — буркнул парень.
— Стой! — Ремизов попытался остановить коня, но тот, видимо, не понимал по-русски. — Эй, ну остановись, не будь гадом!
— Шил ан ше, — тихо произнесла Дилинэ, и животное застыло так, будто в стену вписалось.
— А полегче нельзя тормозить? Я чуть не свалился! — пожаловался Юрка.
— Если бы ты владел своим телом, ты бы не страдал, — повторила Дилинэ.
— Ой, да иди ты! — отмахнулся парень. — А чего встали-то?
— Там что-то есть впереди, — произнес Ремизов.
— Это Хурсаг, — объяснила Дилинэ.
