— Не заводится, — ответил я, — сломалось чего-то.
— Эх ты, нубяра! Слезай давай, покажу, как танкисты рулят.
— Рулят? — удивился Бот. — И где же здесь руль?
— Ай, отвянь, — отмахнулся Юрка.
— Я поеду на хурсагской лошади, — произнесла Дилинэ. — Я буду пахнуть, как Хурсаг, и меня не тронут.
— Хорошо, — кивнул Ремизов.
— Постой, — обратился я к девушке, которая едва не взлетела вверх. — Как снять проклятье этой Шананы?
— Заслужи мое прощение.
— Ми-сикиль Дилинэ, — я понадеялся, что правильно произнес ее титул, — прости меня, — ничего лучшего просто в голову не пришло.
Девушка замерла, удивленно на меня уставившись. Кажется, такого простого выхода из ситуации она не предугадала.
— Ну, ладно, — пожала она плечами и все-таки вылетела в люк.
— Шанана… — произнес я вслух. — Где-то я это уже слышал…
— Мы поедем или нет? — прервал мои размышления Юрка. — Ползи взад и не мешай, если сам не умеешь.
Я перебрался назад, к Ремизову. Тем более, что он должен все-таки знать, что произошло. И тут меня осенило. Шанана — это вариант имени Иннаны, месопотамской богини. В эмесальском диалекте Ин или Нин, что означает «госпожа», звучит как Шан.
Черт! Жалко, что эта жрица так быстро улетучилась, у меня появилось так много вопросов. И эти символы, так похожие на клинопись, в распечатке генерала, и все эти слова. Сикиль, вспомнил я, это ж шумерское слово, означает «чистый».
— Бот, — толкнул я Ремизова, — а ты как эту игру создал? Сам выдумал? Что за основу взял?
— Ты слышал про эффект бабочки? — спросил он, глубоко вдохнув.
— Ну, фильм смотрел.
— Вот, представь, что наш мир мог пойти совсем иным путем развития. Ну, допустим, метеорит не уничтожил динозавров… хотя нет, тогда бы цивилизация совсем не возникла. В общем, мне кажется, что Кимелем я не создавал. Я будто бы подключился к иной версии развития человечества.
— То есть мы все еще в игре?
— Я поначалу тоже так думал, — рот Ремизова скривился в усмешке. — Когда в Кимелем попал. Но потом я понял, что Кимелем — такая же реальность, как и наш мир, потому что я не закладывал в нейросеть физиологические ощущения. Там, даже не знаю, как объяснить, — он замялся, подбирая слова. — В общем, никто из игроков не должен был ощущать боль, холод, то, что доставит дискомфорт. Но потом, уже когда я делал копию ванны, до меня дошло, та система, что я создал, связана не только с этой реальностью, но и с некой точкой во вселенной. Сколь угодно отдаленной точкой. А пространство, оно ведь связано со временем. Ты знаком с ОТО?
— Бот, ты сейчас с кем, вообще, разговариваешь?
— Непонятно объясняю, да? — с ним бывает такое, его несет, он увлекается и забывает, что его собеседник вовсе не такой умный.
— Кимелем — это как параллельный мир. Это все, что я понял.
— Не совсем, это ответвление от нашего мира. Он не параллельный, он идет как бы по касательной. В общем, — Димка завертел головой, — эх, мне бы ручку и листок, я бы тебе все объяснил.
— Не надо, — запротестовал я, предвидя, что Бот начнет чертить какие-нибудь формулы. — Ну, я, в общем, понял, что мир игры оказался реальным, но почему кусок этого мира вторгся в наш?
— А вот это самый интересный вопрос. Я думаю, дело в дифракции волн.
— А, ну все ясно, — я сделал вид, будто все понял. — Так бы сразу и сказал. И как их теперь раздифрачить обратно?
— Этот вопрос я еще не решил.
— Хреново, — вздохнул я.
— Но, может быть, это и не нужно, — вдруг заявил Ремизов.
— В смысле?
— Понимаешь, я перепрошил Кимелем. Находясь за его пределами, мне удалось создать что-то вроде интерфейса. Я-то думал, что просто дорабатываю смоделированную нейросетью реальность, а оказалось, что я получил доступ к программному коду вселенной. И теперь я могу немного изменять мир, я могу видеть его изнанку. Вот, ты видишь свой левел?
— Ну, вижу.
— Такого же не может быть ни в одном реальном мире, это я тебе добавил. А еще я могу удалять людей. Я вижу это, как математическую операцию. Я умножаю на ноль.
— Даже я помню из школьного курса математики, что на ноль умножать нельзя, — почему-то меня позабавила его фраза, и я засмеялся.
— Ты все перепутал. Это делить нельзя. Но на самом деле можно, — с умным видом заявил Бот. — Я это проделывал, когда создавал Кимелем. Или же открывал к нему путь, теперь уже и не знаю. Если поделить число на бесконечно малую величину, получишь бесконечность. А любой мир — это и есть бесконечность, хотя бы условная.
— Но бесконечно малая величина — это ж все равно не ноль, — возразил я.
— Я использовал алгебраическую структуру колеса. По сути, то, что ты знаешь о математике, это лишь частный случай колеса.
— Типа колеса сансары?
— Ну, может, древние люди догадывались об этом, — усмехнулся Ремизов. — Но я не о том. В структуре колеса…
— Эй, вы скоро пиздеть закончите? — прервал Бота Юрка, пытавшийся все это время завести танк. — Колеса бля! Какие, нах, колеса, когда тут гусеницы? Идите танк толкайте!
— Да в нем весу сорок тонн! — возмутился я.
— Аккумуляторы сели. Ты, Джек, дебил, не включил генератор.
— Я танк первый раз запускал. А разве генератор как-то отдельно запускается?
— Вот ты тупой! — выдохнул Юрка. — Ну, или он просто сдох, — подумав, добавил он.
— Сорок тонн мы не столкнем, — заметил Ремизов.
— Бля, первооткрыватель нашелся! Иди толкай, ученый.
— Снаряды имеются? — вдруг спросил Бот.
— Ну, допустим, — кивнул Грязный.
— Мы стоим на пригорке. Нужно всего-то столкнуть танк, чтоб он сам покатился.
— Ну, иди, толкай, — захохотал Юрка.
— Можно использовать силу выстрела. Только заводиться придется задним ходом.
Грязный задумался, почесал голову и кивнул. Не то Димке, не то своим каким-то мыслям. А я нашел под брезентом снаряды. Только понятия не имел, как зарядить пушку.
— Можно попробовать, — согласился Юрка, — На нейтралку ставить?
— Да, как разгонимся, включаешь заднюю и поддаешь газу. В общем, как на машине.
— Да понял я, не дурак, — отмахнулся Грязный. — Как его заряжать-то?
— Ну, ты ж у нас танкист, — напомнил я.
Юрка задумчиво почесал голову.
— Да я только спал в танке как-то раз, — вдруг признался он.
— В принципе, достаточно холостого заряда, — произнес Ремизов. — Боекомплект состоит из снаряда — это то, что лети во врага, и заряда — то, что снаряд посылает. Вот, нам достаточно только заряда.
— А ты откуда знаешь? — удивился Юрка.
— Я просто много знаю, — ответил Бот. — Здесь должен быть заряжающий автомат, — он указал на штуку в нижней части башни, похожую на гигантский подшипник. — Вот он. Сюда вставляем заряд, — он крутанул какую-то ручку, и система завращалась.
Я достал боеприпасы. Догадаться, что из двух цилиндров было зарядом, а что снарядом, было не сложно. Снаряд с конусом, а заряд — фиговина поменьше.
— Давай сюда, — Юрка отобрал у меня заряд и вставил в барабан. — Еще давай.
— Зачем? — поинтересовался я.
— Джек, не тупи, вдруг с одного выстрела не покатится.
В общем, зарядил он барабан по полной.
— Стрелять буду я, — заявил Ремизов. А мы с Грязным молча согласились. Раз уж Бот больше знает.
Юрка занял место водителя, я же расположился за его спиной. Ремизов полез в башню.
— Ну, готовы? — спросил Бот.
— Поехали! — скомандовал Юрка, ставя рычаг в нейтральное положение.
Бот выстрелил. Меня оглушило так, будто на голову надели железный чан и вдарили по нему молотком. Я не почувствовал, покатился ли танк, меня всего вдруг заштормило, в глазах начало двоиться. Я видел, как Юрка открывает рот, но не слышал ни звука. Так же бесшумно рядом приземлился Ремизов. И он шевелил губами, как безмозглая рыба.
Отходил я минут десять, это точно. И только потом постепенно стали возвращаться звуки — показалось, что танк очень тихо тарахтит. Не громче вентилятора в системнике. И тогда же пришло осознание, что мы уже едем вперед.
