— Что ты делаешь? — спросила Соня, но вдруг увидела, как стена распадается на части, будто пазл. Она взвизгнула и отпрянула назад, потому что помнила, именно так она оказалась здесь. Именно это случилось с ее квартирой.
— Ну, все, — выдохнула Элина, — проход открыт.
София никак не могла унять дрожь. Ноги вдруг стали ватными и отказывались слушаться. Проем представлял собой ровный квадрат. Теперь вместо стены остались лишь тонкие линии, похожие на стальные тросы. А еще было небо. Невозможно синее. Такого неба она никогда не видела. И плыли по нему белоснежные облака.
— Похоже на синий экран смерти, — произнесла Эля и от этих слов Соню в очередной раз передернуло. — Ну, винда когда зависает, такого же цвета экран. А облака — как буквы-кракозябры. Неужели не видела?
— Н-нет, — тихо ответила София. — У меня винды нет. У меня «Мак», — зачем-то пояснила она.
— А, «Мак» у меня тоже был. Но я его до такой степени не доводила. Пошли.
Соня сделала над собой усилие и подошла к «экрану смерти».
«Всего лишь дырка в стене», — мысленно произнесла София, успокаиваясь. Она подошла к самому краю и увидела высеченную в скале лестницу. А внизу виднелась деревушка. Небольшие домики с соломенными крышами ровными рядами стояли на зеленой траве. Соня видела людей, занятых своими обычными делами, кто-то таскал воду из колодца, кто-то вращал некую деревянную конструкцию, предназначения которой девушка не знала. Но в целом картина выглядела мирно. И никаких чудовищ.
Спуск девушки продолжали долго. Эля шла уверенно, будто, и впрямь, знала здесь все пути отсюда. Соня же все ожидала преследования, параноидальные мысли не оставляли ее, но погони так и не последовало. Однако от этого почему-то становилось все тревожнее.
На людях была странная одежда, будто поверх курток они наклеили пестрые камешки. Вскоре София разглядела небольшой пруд и заметила, как люди целиком и полностью погружаются под воду. И выходят из нее. Она увидела животных, облепленных точно такими же камешками. И те тоже заходили в пруд. И выходили.
«Это игра», — повторила про себя Соня. У нее не было объяснения, как именно они могли попасть в игру, но на реальность все это точно не походило.
***
Невидимая птица пронесла Максима и Ирину через весь город. Женщина совсем потеряла самообладание от страха. Она кричала и вырывалась, несмотря на то, что поднимались они все выше.
Макс видел горы. Те самые горы, что впервые рассмотрел со своего балкона. Теперь в том месте, где был его дом, остались лишь руины.
Полет внезапно превратился в падение, Макс закричал, видя под собой зеленое поле травы. Что-то предпринимать было бессмысленно — слишком большая высота. Они просто разобьются и все.
Умирать ему совсем не хотелось, и он замахал руками, будто те способны превратиться в крылья.
Вместо удара о землю последовал всплеск воды. Ирина вошла в воду плавно, ступнями вниз, погрузилась почти до дна и начала всплывать.
Макс упал не столь удачно. Отбил колени и руки, которыми махал. Вода вышибла из легких воздух, и он едва не захлебнулся, но все же сумел вовремя осознать, в чем дело.
Когда они оба выбрались на берег, увидели перед собой людей, обряженных в пестрые, как перья рябой курицы, доспехи. И Макс снова заорал, едва откашлялся. Он все еще хорошо помнил первую встречу с ракушечным воином.
— Уверен, что о нем говорил лугаль? — услышал он от незнакомца вполне человеческую речь. — Хлипкий какой-то, — и ракушечник легонько пнул Макса носком сапога.
— Лугаль говорил, их было двое, — произнес второй. — Но женщина не в счет. Женщину в бочку.
Ирину, еще не успевшую прийти в себя, вдруг подняли под руки и понесли.
— Что происходит? — она попыталась сопротивляться. — Куда вы меня тащите?
— В бочку. — ответил один из воинов. — Ты будешь служить лугалю.
— Так кончились бочки. Последние к лугалю отправили вчера еще. И новых не подвезли, Кимелем ведь пал. Зачем еще бочки? Ради этой, что ли?
— Много болтаешь. В Кимелем еще остались эти ведьмы.
Мужчины остановились, будто бы не зная, что делать. Они вдруг отпустили Ирину и та, не устояв на ногах, упала на землю.
— Я всего лишь ищу свою дочь. Она исчезла прямо из дома. Я вам не враг, — заговорила она.
— Ну, все ясно. Дочь твоя в бочке. А на тебя бочек нет.
Один из мужчин наклонился и дернул длинный корень, торчавший из земли. Часть грунта отъехала в сторону.
— Посидишь пока здесь.
Ирина увидела, как рядом с ней образовалась яма, похожая на могилу.
— Нет! — вскрикнула женщина и попыталась отползти. — Не надо!
Воин грубо толкнул ее ногой, и Ирина скатилась в яму.
— Не ори, — прикрикнул он. — Будут бочки, поедешь к лугалю.
Макс наблюдал за происходящим молча. Он и не думал пытаться помочь женщине, счел себя человеком маленьким, что он сделает-то? Ракушечников тут много, даже если б он оказал сопротивление, все равно бы проиграл. А одна смерть лучше двух. И он не виноват, просто ему повезло больше, чем Ирине.
Максу помогли встать и даже подали сухую одежду. Правда, переодеваться на улице он не решился. Он, вообще, старался не делать лишних движений, вдруг воины воспримут это как угрозу. У них на поясах висели круглые штуки, и рыжий знал, что они взрываются.
— Ты, — один из воинов ткнул в него пальцем. — Тебя хочет видеть лугаль. Переоденься и иди за мной.
***
Я-то думал, на танке только грязь хорошо преодолевать. Но тут грязи не было. Зато каменистые ухабы были такие, что ни один транспорт бы не проехал. Но гусеницы взбирались на крутые склоны, переваливали через колдобины даже тогда, когда я думал, что мы вот-вот перевернемся.
Вообще, местность тут была необычная, она казалась равнинной, не просто равнинной, а будто бы футбольным полем. Местами здесь росли кустарники — этакие густые заросли, вылезшие посреди газона. А кое-где из-под земли росли каменные глыбы. Иногда они превращались в скалистые гребни, вот, через них-то и приходилось перебираться танку. А вдалеке виднелись горы. Одна из них была абсолютно лысой, каменной, огромной, будто кто-то воткнул в землю гигантский вытянутый булыжник.
— Пиво кончилось, — посетовал Юрка и вытащил из кармана цветной зиплок. — Хочет кто? — он протянул пакетик мне. Очень знакомый пакетик. Я сам только недавно такие для фасовки заказывал. Красные для пластилина, зеленые для россыпи и синие под соль. Этот был красный. А внутри коричневый шарик, похожий на дерьмо. Пять грамм. Сам так фасовал.
— Откуда это у тебя? — я взял зип с наркотой и повертел в руках. — Ты же не по этой части.
— У торчков спиздил, ну, ты их тоже знаешь, — глядя, с каким интересом я разглядывал зип, Юрка добавил. — Я так, на всякий случай. Ну, вдруг нервы успокоить надо.
— А они, случаем, не поделились, где эти торчки взяли клад?
— Да у рыжего купили, чего там знать? Он же на голову отбитый, всем растрепал, что приторговывает из рук в руки.
— Рыжий? Это Макс, что ли? — по спине пробежал неприятный холодок. — И ты знал?
— А ты, можно подумать, не знал, — усмехнулся Грязный.
— А где он товар брал?
— Да мне почем знать? В интернете, наверное. Погоди, ты ж с ним все время шастал. Он от тебя скрывал, что ли? Ты, типа, ЗОЖник, что ли? Против всей этой байды?
— Типа того, — глухо произнес я и вернул пакетик Юрке. Теперь-то все это не имело значения. Я ничего не собирался объяснять Грязному, но теперь самому мне стало ясно, почему у меня было столько ненаходов. Макс, он почти всегда рядом ошивался, он знал все места, где я делал закладки, мог спокойно рыться в моем телефоне, а потом взрывать клады. Встречу, убью, суку. Только где его теперь найдешь, он же успел, кажется, из города свалить…
***
По сравнению с хурсагской лошадью, танк был слишком медленным транспортом. Дилинэ добралась первой до горного поселения. Жрица решила не дожидаться путников. Разве может сила Шананы сравниться с каким-то танком?
