— А это еще что?!
— Поэма. Правда, она пока не закончена. Я сейчас как раз работаю над нею. Или вот еще, из более раннего:
Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй…[15]
— Что-то припоминаю… — бесцеремонно перебил его Джейд. — Это, случайно, не из стихотворения «Автопортрет»?
Кайл поперхнулся булочкой.
— Нет, — оскорбился Йорвин. — Это из…
— Надо же, ошибся! — с притворной досадой воскликнул Джейд. — Я бы с удовольствием продолжил наш с вами плодотворный литературный спор, но мне, к сожалению, пора. Кайл, ты не проводишь меня?
— Разумеется, — несколько сдавленным голосом отозвался хозяин дома. Джейд мысленно себе поаплодировал. Кайла с его угрюмым характером до сих пор еще не никому удавалось рассмешить.
Кайл и Джейд вышли из столовой. Вслед им несся голос Йорвина:
— Интеллектуализируйтесь, юноша. Какие ваши годы…
Джейд одернул плащ.
— Я не спрашиваю, откуда эта личность взялась в твоем доме. Я не спрашиваю, почему он так нагло себя ведет. Но как ты вообще можешь с ним общаться?
— Он мой друг, — пожал плечами Кайл. — Я никогда с ним не спорю, поскольку это просто бессмысленно. Он по-другому не умеет. Йорвин, в принципе, неплохой поэт. Его стиль может, конечно, показаться несколько громоздким, хотя то, что он тебе процитировал, — не совсем характерно для его творчества. Вообще-то он больше известен как критик.
— Как критик он должен был оценить твои стихи.
— Ничего он не должен, — неожиданно зло ответил Кайл.
Джейд, поддавшись внезапному порыву, дружески хлопнул его по плечу.
— Не стоит недооценивать себя, опираясь на мнение всяких… критиков.
Раннее утро встретило путешественниц радостным щебетом птиц. Они успели аккурат к открытию южных ворот Иверна и выехали из города, пока их никто не хватился. Недалеко от ворот они наткнулись на лавочника, продиравшего сонные глаза и собиравшегося выставлять товар на продажу. Линн, смущаясь и мямля, «приказала» Лориссе купить немного продовольствия в дорогу. Та признала идею стоящей. Город только просыпался, и даже перед воротами не было обычного утреннего столпотворения. Они торопились отъехать как можно дальше, невзирая на усталость. Бессонная ночь давала о себе знать. Лорисса, одетая как служанка, со встрепанными волосами, была мрачнее тучи. Сказать, что ее раздражало данное положение вещей, значило не сказать ничего. Колдунья сидела в седле, стараясь держаться на полкорпуса за Линн, и беззвучно осыпала ругательствами не только Кеннета, что у нее уже вошло в привычку, но и Линн, придумавшую весь этот маскарад. Линн также была не особенно счастлива. Дорогая одежда смущала ее, и девушке казалось, что встреченные по пути люди на нее косятся. Слишком опрометчивым было предположение, что она сможет сыграть Лориссу так, что никто их не узнает. Она еще больше горбилась в седле и постоянно клевала носом.
Широкий тракт все тянулся и тянулся. Линн начала нервничать. Неужели они спросонья умудрились проехать поворот на одну из тех проселочных дорог, по которым им теперь придется путешествовать? Хорошие постоялые дворы могут быть забыты, еду придется готовить самим. На трактах же может встретиться кто угодно. И маги, которые знают Лориссу, и эльфы, которым не составит труда распознать беглянок. А если учесть то, что о награде за Лориссу не слышал только глухой, и только ленивый не лелеет надежду эту награду заполучить, лучше бы им не встречаться ни с кем, кто может их опознать.
Народу на тракте прибавилось, видимо, все торопились в город. Две путницы не вызывали особого интереса. Линн почувствовала, что если не отдохнет немного, то скоро свалится с седла. Она осадила лошадь и поравнялась с Лориссой. Мрачный вид колдуньи не смутил ее, слишком уж она устала.
— Миледи…
— Что ты сказала? — тут же проснулась Лорисса.
— Я сказала, Ло, что опасаюсь, как бы мы не проехали поворот, — немедленно поправились Линн.
Лорисса скривилась от панибратского «Ло» в исполнении своей не в меру сообразительной служанки.
— Если бы вы, миледи Гвендолин, — Лорисса нарочно сделала упор на «миледи», — были повнимательнее и поумнее… а еще обращали внимание на карту, когда я ее рассматривала, то поняли бы, что до поворота нам еще ехать и ехать. Так что не пори горячку и езжай дальше. Да не сиди в седле, как будто тебя били всю ночь напролет.
— Почти так и было, — буркнула себе под нос Линн. — Я спать хочу.
— А я бодра и весела, если ты не заметила! — взвилась колдунья, заставляя Линн замолчать.
Линн оглянулась. Хорошо, что в этот момент их никто не слышал. Иначе служанка, поучающая хорошо одетую даму, вызвала бы явное недоумение. Однако напоминать Лориссе, что она немного не в том виде, чтобы вести себя как обычно, девушка не стала. Только хуже сделает. Пока затея не приносила нужных результатов. Линн не умела быть благородной госпожой, а Лориссу даже могила не исправит. И после смерти призрак колдуньи будет являться над местом ее упокоения и распугивать мирных прохожих немелодичными воплями и придирками.
Колдунья, немного поостыв, нагнала Линн и сказала:
— Успокойся. Вот съедем с тракта, там как раз должен быть лес, и можно будет немного поспать… Проедем пару-тройку миль и передохнем.
— Только не кричите, миледи, — отозвалась Линн. — Люди оборачиваются и гадают, в чем дело. Мы не доберемся даже до съезда с тракта, если не будем осторожны.
— Кто бы говорил об осторожности, — съязвила Лорисса, но тут же угомонилась. — Ладно. Кажется, у меня появилась идея. Думаю, мы покинем Иверн уже послезавтра, если не будем слишком задерживаться. Потом Ривеллин[16]. Перебраться бы через Рейтринд по бродам, иначе придется ехать через главный мост. Ох уж эти проселочные дороги… Придется петлять по ним не меньше десяти дней. За это время нам необходимо научиться быть теми, кем хотим казаться.
— Необходимо, — эхом отозвалась Линн. — А мы будем перебираться через Рейтринд-эвон?
— Ты что, совсем меня не слушаешь? — вздохнула Лорисса. — Конечно, будем. Аридан находится по ту сторону реки. Ты хоть примерно представляешь себе, что такое Аридан?
— Ну… да, — неопределенно промямлила Линн, но тут же умолкла, поняв, что на них пялится не в меру любопытный путник. — Ло, поговорим позже! — Линн попыталась изобразить надменный тон, но получилось неубедительно. Поэтому она просто тронула свою лошадь и опередила Лориссу.
Лорисса и сама поняла, что в разговорах нужно быть осторожнее, по крайней мере до тех пор, пока они окажутся вне досягаемости чужих ушей, поскольку одного слова может быть достаточно, чтобы их затея провалилась.
