пострадал, и намазал его какой-то мазью, которая выглядела как гуано, а пахла медом. Потом забинтовал эту половину лица и часть головы таким образом, что я смело мог претендовать на первое место на Международном конкурсе раненых идиотов. В сочетании с той повязкой, которая все еще требовалась для шишки, полученной мною от Перевертыша во время прошлой встречи с ним, я выглядел стопроцентным пациентом, пережившим трепанацию черепа, только без блаженной ухмылки.
Уилл и Джорджия отсыпались, накрытые расстегнутым спальным мешком-конвертом, на надувном матрасе на корме «Жучка-плавунца». Я сошел на берег, пересек стоянку и направился к стоявшему на ней «мерседесу».
Винс опустил стекло и, прищурившись, посмотрел на меня.
– Скажите, вы проклинаете всех, кто оскверняет вашу гробницу, или только англоязычных?
– Вы только что остались без чаевых, – парировал я. – Достали?
Он молча протянул мне конверт из крафт-бумаги. Потом дотянулся до ручки, отворил правую дверцу, и Мыш, спрыгнув с пассажирского кресла, радостно виляя хвостом, обежал машину, чтобы поздороваться со мной. Я опустился на колени и обнял мохнатого великана.
– Чумовая у вас собака, – заявил Винс.
Мыш вылизывал мне лицо.
– Угу. Что он натворил?
Винс ухмыльнулся и на долю секунды утратил свой непроницаемый вид. От таких улыбок, как у него, повышается температура в помещении. Я встал и кивнул ему:
– Вы знаете, куда присылать счет.
– А то! – хмыкнул он и уехал.
Я вернулся на катер и налил в опустевшую бутылку с трубочкой немного колы. Пить я старался очень осторожно, чтобы не разбередить свежие шрамы и избежать нового кровотечения. Я слишком устал, чтобы смывать кровь еще раз.
Молли повозилась с катером, проверяя, надежно ли он привязан к причалу, потом достала из шкафчика в каюте два комплекта запасных шорт и футболок и положила их так, чтобы Джорджия и Уилл сразу нашли их, проснувшись. Покончив с этим, она уселась напротив меня.
– Щит, – негромко сказал я. – Когда ты его использовала?
Она поперхнулась.
– Переверт… эта тварь швырнула Томаса в дом, и он… – Она поежилась. – Гарри. Он изменился. Это… это был не он. – Она облизнула пересохшие губы. – Он сел и стал принюхиваться, словно… словно голодный волк или кто-то в этом роде. Оглядывался в поисках меня. И тело у него… – Она покраснела. – Он был весь возбужденный. И сделал что-то такое, отчего мне внезапно захотелось сорвать с себя одежду. Я понимала, что он не контролирует себя. И что он убьет меня. Но… я все равно этого хотела. Это было настолько сильно…
– И ты включила щит.
Она сглотнула и кивнула:
– Я поняла, что если промедлю хоть капельку… то уже вообще не смогу думать. – Она посмотрела на меня и снова опустила глаза. – Он изменился, Гарри. Это был уже не он.
Я ничего не оставил. У тебя слов не найдется для того, что я с ним делал.
Томас…
Я отставил бутылку и сложил руки на животе.
– Ты поступила правильно, детка.
Она устало улыбнулась в ответ. В каюте воцарилась неуютная тишина. Молли искала, что сказать.
– Они… они собираются судить Моргана завтра, – тихо произнесла она. – Я слышала, как Мэй говорила.
– Угу, – кивнул я.
– Они ожидают, что мы тоже там будем.
– О, – сказал я. – Конечно, будем.
– Гарри… Но мы ведь потерпели неудачу. – Она сглотнула. – Невинный человек погибнет. Убийца до сих пор на свободе. Вся эта битва состоялась, а толку никакого.
Я посмотрел на нее. Потом демонстративно поднял конверт из крафт-бумаги, который дал мне Винс, и открыл его.
– Что это? – спросила она.
– Разведывательные фотографии, – тихо ответил я. – Сняты через телеобъектив с расстояния в квартал.
Она уставилась на меня:
– Что?
– Я нанял Винса, чтобы он сделал несколько снимков, – ответил я. – Ну, чисто формально его нанимала Мёрфи, потому что мой телефон могли прослушивать. Но счет пришлют мне, так что на самом деле нанимал я.
– Снимки? Какие снимки?
– Тропы из Эдинбурга в Чикаго. Того места, которое выходит в переулок за старым мясокомбинатом. Я просил Винса снимать всех, кто будет входить и выходить оттуда – с того момента, когда я сообщил в Эдинбург о встрече на острове.
Молли нахмурилась:
– Но… зачем?
– Чтобы не дать им времени на размышление, детка, – объяснил я. – Я точно знал, что убийца находится в Эдинбурге. Поэтому сделал все, чтобы он – или она – оказался в Чикаго. И чтобы у него не было времени попасть сюда другим путем.
Я достал фотографии и принялся просматривать их. Винс выполнил все здорово, с профессиональной четкостью. Эти фото могли сойти и для парадных портретов, не то что для опознания. Маккой, Древняя Мэй, Слушающий
