— Ладно, ждите голову своей вампирши, — нехотя я соглашаюсь. Мне нужно увидеть Влада, поговорить, подумать…
Самаэль довольно кивает и растворяется куда-то по своим делам. Когда Антихрист исчезает, я могу насладиться досадой в полной мере, только вот ботинки у меня старые, а колодец каменный, так что некоторое время я не рискую наступать на отбитую ногу.
***
Страдающая от безделья Ишим отправляется за Агнесс со мной, и изгнать ее, отмахнуться или ускользнуть невозможно. Не хочется признавать, что я волнуюсь за нее еще больше; с компанией Ишимки приходится мириться. На самом деле я совсем не против: веселее как-то, и я даже рада ее непрерывной болтовне, мешающей мне упасть от усталости прямо здесь, но предпочла бы кого-то, кто больше смыслит в сражениях. Но Татрасиэля отправили на передовую, а Рахаб сама отказалась идти, тащить ее насильно я не могу.
Прага, на мой взгляд, не очень изменилась с моего последнего визита десяток лет назад, эта часть города — точно. Если крупные яркие столицы могут превратиться во что-то новое каждый день, то это место словно застыло во времени. Я сохранила в воспоминаниях все ту же каменную обшарпанную брусчатку, готические соборы, множество памятников каким-то там людям и ощущение средневековой старины. Вот только в прошлый раз я посещала город летом, и не приходилось зябко кутаться в пальто. Неспособная адекватно аргументировать это, я решила не мучиться с невидимостью, а прогуляться по Праге на виду у всех.
Встречу на Староместской площади Влад придумал явно не случайно: надеялся, что, если все пойдет не так, как задумывалось, никто его убивать на виду у туристов не будет. Или просто вспомнил, как мы ночами гуляли по центру города — не берусь утверждать.
Ишим площадь не нравится: слишком много людей, и все разговаривают, еще и часы набатом бьют. Последние, правда, не так громко, как было разрекламировано, но для острого слуха демона весьма ощутимо. Ишим хотела побыстрее сделать дело и свалить обратно в Ад — прогулка больше не кажется ей романтичной. В моей работе романтики вообще мало, но я благоразумно об этом умалчиваю.
Я узнаю Влада чуть раньше, чем он меня; он стоит спиной, рассматривая лица проходящих мимо людей. Такой же, как я его запомнила: высокий, худощавый, с растрепанными вихрами и клыкастой притягательной улыбкой; по-прежнему предпочитает темную одежду, сейчас стоит в черном расстегнутом пальто, из-под которого видно того же цвета рубашку.
— Кара! — оборачиваясь, радостно вскрикивает он, тотчас же оказываясь около нас. — Слушай, не изменилась! Сколько мы не виделись?
— Лет десять? — прикидываю я.
Влад радостно улыбается, дружески обнимая меня за плечи. Первой мыслью проскальзывает желание уклониться, воспитанное многолетними тренировками и тысячей опасных схваток, но Владу я доверяю, позволяю прижать себя покрепче, до ноющих ребер.
Ишим застывает на месте, подозрительно глядя то на меня, то на него.
— Священник? Кара, ты серьезно?
Влад почти обиженно косится на демоницу, но вполне мирно на нее смотрит, улыбается.
— Забыл представиться. — Он протягивает Ишим руку. — Владислав Войцек, Верховный Инквизитор, просто Влад, к чему церемониться. Нет, я вовсе не из служителей Господа Их, я совсем за другую команду играю, просто так сложилось, что опять задание в церкви. В прошлый раз с Карой мы встретились в этом заведении, впечатления самые пренеприятные, скажу я вам… А можно на ты?
— Можно, можно…
Влад тут же принимается рассказывать что-то еще, размахивая руками; Ишим смеется искренне, несмело глядя ему в глаза. Я знаю, о чем она думает: его глаза почти такие, как мои. Цвет немного светлее, серее, но они все те же — волчьи, глаза хищника.
— А Инквизиция разве за нас?
Ишим наивно переспрашивает, не зная, куда девать руки, и старательно избегая взгляда Войцека. Влад понимающе усмехается.
— Ты на историю в школе вообще не ходила? — вмешиваюсь я.
Ишим незаметно, но весьма ощутимо наступает мне на ногу, давит несильно, но ощутимо, женским аккуратным ботинком на низком каблучке. Подобные заминки Владу кажутся весьма подходящими — он ободряюще улыбается мне, полуустало, ласково, как будто не было долгих лет разлуки, за которые меня страшно выедает изнутри совесть. Но ему я до сих пор верю чуть больше остальных, поэтому расслабляюсь немного, шутливо приобнимаю Ишимку, чешу ее у основания рожек, извиняясь и добиваясь кошачьего мурлыканья.
Тихо ругаясь, Влад брезгливо сдирает с себя колоратку, небрежно откидывает куда-то в сторону, расстегивает воротник на несколько пуговиц, не боясь холода, и уже снова принимается говорить что-то Ишим. Но пусть не смущает мальчишеская улыбка и вечно встрепанные темные волосы — этот человек способен перерезать глотки ради тех, кого считает родными. Этим он мне и нравится: Влад, колючий характером, если проникается кем-то, то навсегда становится предан ему до гроба, до Ада, в котором купил себе теплое местечко после смерти собственной душой.
Я знала его сестру Агнешку, причем весьма близко, если в эти слова вообще способен уместиться сумасшедший роман — Владу тогда было лет шестнадцать, если не меньше. С ним же по-настоящему познакомились мы, когда я, посланная Люцифером по старой дружбе, брала в пригороде Праги демона-отступника, и Войцек появился как раз вовремя, иначе я бы просто сгорела в том пожаре. Влад живо обездвижил демона каким-то хитрым заклинанием, врезал скотине как следует и вытащил меня. Отступника мы, не сговариваясь, бросили в огне.
С этого и началась наша крепкая дружба. Я по доброте душевной сотрудничала с ним, помогала раскрывать дела.
— Как в городе? — идя по улице, я не перестаю засыпать Влада вопросами. Столько упущено — надо наверстать, перелететь пропасть, снова восстановить то хрупко-семейное, братское, что у нас когда-то было. Он, взрослый серьезный инквизитор, подчиняется так же просто, как и потерянный мальчишка когда-то; уже вспыхивает новой историей и блестит глазами оживленно:
— На той неделе наша мелочь из новобранцев ведьму одну поймала, — охотно делится свершениями он. — Порчу потихоньку на соседей наводила. Одну бабусю так зелеными пятнами осыпала, что она крестится до сих пор через слово — ты бы наверняка заценила. А ведьма — девчушка из третьего подъезда лет восьми, рыженькая такая, бодренькая, хотя не люблю, прости Денница, детей… Ей бабуся котенка напугала, чуть не потравила, она и колданула сдуру.
— Вы ее сожгли?..
На смущенную Ишим Влад смотрит как на полнейшую идиотку, почти что у виска крутит. Глупенькая маленькая демоница, которая толком не была в мире людей и не знает, что Инквизиция, подпольно работающая в большинстве стран наравне с полицией, решает проблемы с магией по закону. Эра пыток на дыбе прошла, костры давно остыли, на имя Торквемады они огрызаются и хлещут самоиронией, но все это заменили бесконечные ночные дежурства, формы, отчеты…
— Если всех сжигать, жить в городе некому будет, — наставительно, но не особо рассерженно объясняет Влад основы. — Провели воспитательную беседу, дали щелбан по лбу, приставили слежку. Она — кстати, на тебя похожа — обещала больше не проклинать кого не попадя. Видимо, делать это будет с умом… Ну, да все не без греха, что уж там.
Как я замечаю, живется инквизиторам по-прежнему весело, хотя и не так много стало опасных, будоражащих кровь дел, в которые ввязывались мы с Владом. Идя по городу, я не могу не обратить внимание на то, что прохожих как будто стало меньше — неудивительно, ведь надвигаются ранние зимние сумерки. Никогда не думала, что темнота так уж пугает людей: вместе с прогрессом пришло электричество, яркие блистающие витрины, блеск фар… Детские страхи разгоняет не тоненькая дрожащая лучинка, от которой поджилки трясутся еще больше, а ровный и столь же неестественный желтый свет. Нет, люди пережили страх темноты, не боятся нас, созданий ее, и Влад сейчас запросто идет по улице с Падшей и демоном.
