— Как это? — неприятно удивился Илар — как это можно заставить человека взять вину на себя? С какой стати он будет на себя наговаривать? Да еще в таком страшном преступлении…
— Молодой еще — грустно усмехнулся возничий, слышавший разговор — много чего можно сделать, имея голову и не имея совести. Например — взять в заложники семью человека и заставить его сказать то, что нужно — иначе все близкие умрут.
— А можно и по — другому — кивнул Биргаз — дать снадобье, нужное снадобье, приказать человеку, и сам поверит, что он убийца. За двести золотых много что могут сделать. Что смотришь, Даранчик? Что, не встречал таких людей, которые за двести золотых сделают все, что хочешь?
— Я встречал таких, которые и за золотой сделают все, что хочешь. И даже за десять серебряников — криво усмехнулся мальчишка — а то и дешевле. Что там двести золотых? Меня интересует — получу я сегодня два матраса, или нет, хозяин?
— Жизнь идет дальше — усмехнулся Биргаз — у кого‑то горе, а кто‑то хочет поесть, попить, получить два матраса, чтобы было помягче. Это нормально. Ты опять снимешь комнату, Илар?
— Сниму. И ванну. Ну что же, пошли — два матраса тебе добывать.
— На вас брать чего‑нибудь? — спросил Биргаз, снимая с коня седло — приходите в зал, как устроитесь. Я пирогов возьму, тут их хорошо пекут. Конечно, не так хорошо, как в Шересте, но тоже недурно.
* * *
— Хозяин, а, хозяин! Господин!
— Спи! Чего ты бубнишь?
— Хозяин — двести золотых! Хозяин!
— Отстань!
— Хозяин — это огромные деньги! В столице — сгодятся! Можно дом купить, на окраине где‑нибудь! Хозяин!
— Болван! Они все узнают, и как потом с ними путешествовать?
— А тебе не наплевать? Если они такие дураки — ты и без них обойдешься! Мы сами купим повозку! Еще лучше поедем! Я умею запрягать, распрягать, с лошадьми обходиться — чего они нам?
— Дурак! А если на нас нападут? Разбойники? Помнишь, что в тот раз было? Я не уверен, что за нами не охотятся! А если кто еще узнает инструмент?
— Так ты же клеймо замазал, кто узнает? Это шанс, хозяин! Я слышал, что никто не показался — мол, он убил! Что касается разбойников — да ты их всех заморозишь! Ты их всех убьешь! Ты могучий чародей, чего боишься! Решайся!
— Никто не позарился на двести золотых. Люди здесь оказались лучше, чем вы про них думали…
— Ага. Особенно тот, кто ее задушил. Хозяин, ну?! Решайся! Оооо… если бы я умел поднимать мертвых! Я бы сейчас пошел, и…
— Даран, отстань!
— Хозяин, не отстану! Это шанс! Такой куш ты можешь никогда больше не получить! Хозяин! Решайся!
— И что я ему скажу? Как ты себе это представляешь?
— Не знаю. Но ты можешь. Ты умный. Ты сообразишь. Не мне же тебе указывать? Я еще маленький, глупый…
— Скотина ты, большая и хитрая. Сомневаюсь, что ты долго бы задержался в рабстве у хозяина, повзрослей еще года на три.
— Не задержался бы. Хозяин, не тяни время? Ты же никак не можешь решиться, хотя знаешь, что я прав! Нам деньжонки пригодятся, ты же знаешь! Нельзя упустить!
— Я не хочу этих денег, Даран. Это плохие деньги. Деньги на горе нельзя делать. Меня так мама учила.
— Меня тоже учила. Только мало учила. Некогда ей было учить — она, то стирала господину, то удовлетворяла его прихоти. А прихотей было много. И он любил, чтобы я смотрел…
— Не надо, Даран… забудь… если можешь.
— Не могу. Когда‑нибудь я вернусь туда, и… но тебе лучше не знать. Хозяин, эти деньги ты получишь все равно как стражник городской стражи, как сыщик. Есть же сыщики у стражи — они расследуют преступления, разыскивают негодяев. Так вот — считай, и ты такой сыщик. Расследуешь, получишь за это вознаграждение! Ты накажешь негодяя, и заработаешь звонких кружков из желтого металла — разве плохо? Сам подумай!
— Ладно, уговорил — Илар кряхтя, как старик, спустил ноги с кровати, взял со стула штаны и стал натягивать их, сопя и вздыхая — посмотрят на меня, как на идиота! Вот что я ему скажу? И далир оставлять нельзя — как бы не поперли! Ты‑то не сможешь один защитить.
— С инструментом иди. Кто тебе запрещает носить его с собой? Иди хозяин, иди! Можно, я с тобой пойду?
— Нет уж. Сиди тут. Любопытной Мурве на рынке нос прищемили — помнишь пословицу?
Илар натянул рубаху, куртку — ночью было прохладно, хотя к югу стало гораздо теплее, взял чехол с далиром и повесил его на шею. Сунул в вещмешок Книгу, предварительно впитав в себя заклинания. Набросил мешок на плечо. Постоял перед закрытой дверью, затем повернул ключ, распахнул дверь и осторожно выглянул в коридор.
Тишина, пусто — жильцы спали, в трактире было тихо — сегодня не до песен и танцев. Вытертая плетеная дорожка заглушала шаги, и музыкант зашагал к лестнице, ведущей на первый этаж, бросив Дарану, чтобы тот закрыл за ним дверь в комнату.
В зале полутемно, людей почти нет, и только в углу трое запоздавших гостей, торопливо поглощаюших остывший ужин. Они дружно гремят вилками, и явно торопятся — то ли спешат лечь спать, то ли их попросили побыстрее освободить помещение — не до них.
Илар прошел туда, где располагались комнаты трактирщика — все трактиры, или почти все — построены по одному проекту, потому ошибиться трудно. Вход в половину хозяина находится за прилавком, где обычно стоит подавальщик вина. Сейчас его не было на месте, видно отлучился, нет и вышибалы — что, вообще‑то, странно, вышибала обычно стоит до последнего клиента, и лишь когда все расходятся, покидает свой пост.
Вышибала и подавальщик обнаружились перед дверями комнаты в дальнем конце коридора на жилой хозяйской половине. Они что‑то тихо обсуждали, а когда увидели Илара, вытаращились на него, будто увидели сказочное чудовище:
— Ты чего тут шастаешь?! Чего надо?!
Вышибала угрожающе выставил вперед тяжелую челюсть, взялся за короткую дубинку, обшитую кожей — она торчала за поясом — и шагнул вперед, намереваясь вышвырнуть наглеца прочь из святая святых.
— Мне с хозяином поговорить! — быстро выговорил Илар, на всякий случай отодвигаясь назад. Не дай боги врежет по чехлу с инструментом — это была бы катастрофа.
— Хозяин не принимает. Вали отсюда! — вышибала шагнул к Илару, и уже вынул из‑за пояса дубинку, когда у него за спиной раздался хриплый голос:
— Что здесь происходит? Кто это?
— Вот… придурок какой‑то. Говорит, что хочет поговорить с тобой, хозяин. Я ему сказал, что ты не принимаешь.
— Чего ему надо? Эй, тебе чего, парень?
— Я по поводу твоей дочери. Мы можем поговорить наедине?
— Уйдите. Оставьте нас одних.
