– Нет, не можете, – со своего места поднялся Тиан. Гордо постукивая посохом при каждом шаге, он прошествовал к графу де Ноту и встал перед ним. – Не можете, – повторил волшебник. – За неимением прямых доказательств, касательных сего обвиняемого.
– Как же? – пораженный старик де Трибор даже с кресла своего приподнялся. – Мессир Архимаг, или вы не слышали свидетелей и не видели доказательств?
– Свидетели, милорд, ничего толком не видели. Мы можем вызвать их еще раз, и никто из них, я уверен, не поклянется на Святом Писании, что своими глазами видел, как сей паладин входил либо выходил из дома по улице Ганновер, восемнадцать, что в Старом городе. Свидетельства о топтании на пороге и заглядывании в окна ничего не доказывают.
– Он был там! – Де Трибор дернул своей серебряной розой, точно сделал выпад в сторону помоста. – Его видело не менее дюжины людей! Или вы будете с этим спорить, обвиняемый?! Что вам там потребовалось? Обвиняемый, отвечайте суду!
– Господа Высокие Судьи, я действительно был возле того дома, как утверждают свидетели, – хмуро ответил Ильдиар де Нот. – Люди говорят правду. У меня было важное дело, подробностей которого я не вправе раскрывать, ибо они касаются некоей особы, и выдать их означало бы бросить тень на ее честь. Когда я завершил дела, то случайно остановился у этого самого дома. Посмотрел: в верхних окнах кружили тени в ярких отблесках свечей. Звучала шарманка, вроде бы пели и еще, я подумал, танцевали... Постоял там немного, после чего пошел в свою прецепторию, где и встретил рассвет.
Ильдиар закончил речь, бросив мимолетный взгляд на короля. Тот сидел, словно его здесь вообще не было – не шевелился и, казалось, даже не дышал, наполняясь яростью, – он прекрасно знал, что весь этот суд – не что иное, как обыкновенный фарс, с целью показать ему лично, что королевская власть ограничена и вот она – ее тонкая грань.
– И вы хотите, мессир Архимаг, чтобы мы поверили в эту откровенную ложь? – ткнул в сторону обвиняемого жезлом сэр де Трибор. – Ильдиар де Нот, ваша нелепая попытка оправдаться выглядит просто жалкой. Взгляните, братья, вот истинный пример падения некогда благородного человека. Он выдумывает всяческие небылицы вместо того, чтобы смириться и с достоинством ответить на обвинения!
Почти все рыцари поднялись, поддерживая великого магистра Синей Розы, уголки рта которого едва заметно подрагивали – старый мерзавец плохо умел скрывать свои чувства, особенно тогда, когда находился в шаге от столь желанной, почти осязаемой власти. Ведь было известно, что стоящий у трона рыцарь, «шепчущий» королю, самая влиятельная личность в Ронстраде, и именно от его хорошего расположения духа и благосклонности зачастую зависит, жить тебе или умереть.
– Молчать всем! – Со своего кресла поднялся король.
Рыцари мгновенно затихли, даже сэр Рамон напустил на себя испуганный вид.
– Наше королевское величество не позволит нарушать установленный порядок даже таким благородным воинам и защитникам веры, как вы. Мы спешим напомнить вам, сэры, что это не суд общины и вы не принимаете участия в вынесении приговора. Опомнитесь и замолчите! Здесь и сейчас, в этом зале, приговаривается один из вашего числа, один из благородных рыцарских рядов, более того – из первого! Сэры, мы приказываем вам сесть и замолчать!
Все знали это выражение королевского лица. Бледность кожи, делавшая его похожим на призрак, выдавала едва сдерживаемую ярость. Тонкие губы были поджаты, а глаза в полутьме зала казались смолянисто-черными, будто сам Деккер Гордем, а вовсе не король Ронстрада взирал сейчас на высокое собрание. Рука в ало-синей бархатной перчатке лежала на эфесе Меча Лоранов – верный признак того, что его величество сейчас способен утратить хладнокровие и поддаться гневу. Что бы ни говорили об Инстрельде V из королевского дома Ронстрада, были мгновения, когда в его поведении, деяниях и решениях проглядывали до поры дремавшие глубоко внутри родовые черты. И тогда самый добросердечный король из когда-либо сидевших на троне Ронстрада становился похож на своего злобного предка, тирана Инстрельда II. Его фигура враз наливалась некоей грубостью, движения становились скованными, а лицо превращалось в вырезанную из камня маску.
И пусть его слово здесь, под сводом этого зала, согласно кодексу, было лишь голосом одного из судей, четвертого после магистров, собравшиеся внимали ему, боясь навлечь на себя гнев мстительного монарха.
– Все мы услышали и свидетельства очевидцев, которые, по мнению мессира Архимага, ничего не видели, и защитную речь лорда Акрана. – Король кивнул великому магистру Льва.
Тот поднялся и отвесил поклон монарху. Сэр Рамон с огромным трудом сдержал ехидную гримасу.
– По всему выходит, что из всех свидетелей никто не может сказать, что видел посещение того дома сэром де Нотом. Мы о чем-то забыли, лорд де Трибор?
– Кинжал, – услужливо подсказал великий магистр Розы.
– Ах да, но его ведь могли и выкрасть, после чего подбросить.
– Сир, могу я сказать еще кое-что? – Старик Архимаг склонил голову перед королем.
– Вы можете, мессир.
– Итак, господа Высокие Судьи, позвольте донести до высочайшего слуха Трибунала, что я исследовал пламя, спалившее дом на Ганновер, восемнадцать, что в Старом городе, – волшебник выдержал длительную паузу. – И этот огонь ни в коем случае нельзя причислять к святому белому огню, которым владеет сей обвиняемый...
– Он мог поджечь дом и факелом! – в пылу воскликнул Рамон де Трибор – интриган чувствовал, что его игра ускользает, словно опавший древесный лист на ветру. Но так просто добычу, попавшую в его цепкие руки, он выпускать не собирался.
– И все же исследования показали там останки именно магического пламени. Так что, полагаю, вам, милорд де Трибор, следует искать мага Школы Заклинателей Огня.
– Не вам судить, мессир, что следует делать мне! А кстати, вы ведь тоже маг огня, если... хм... не ошибаюсь... Откуда я могу знать...
– Всю ночь я провел в компании Хитара Ливня и магов Первого Кольца. Мы изучали новый магический арте...
– Это не доказательство! Вы все там подельники! – Магистр Розы, казалось, утратил разум.
Тиан же в ярости громко стукнул посохом о плиты зала (Гарн неслышно для других сказал: «Ай»), вокруг резного дерева зазмеились огненные нити. На каменных стенах и высоком потолке заплясали желтые отблески.
– Обвинять меня! – Лицо старика-волшебника исказилось, побагровело, а глаза сузились до щелочек. – Твой дед еще не родился, когда я уже одерживал победы над Империей, самодовольный глупец! И теперь ты смеешь обвинять здесь меня?!
