Она поняла, где видела недавно это лицо: дядя Бранд показывал ей и Никласу изображение на куске дерева. Они не могли оторвать глаз от портрета этой потрясающей личности: Тенгеля Доброго.
И она поняла, кого видела во сне: своих предков, живших давным-давно. Людей Льда. Обладающий колдовской силой народ, возможно, небольшое племя, пришедшее с востока.
А тот, кого она так боялась увидеть, порвал все связи с людьми и продал свою душу ради жалкой наживы. Он продал — на века вперед — не только душевный покой своих потомков! Тенгель Злой, этот дьявол в человеческом обличье, к которому все питали неприязнь.
И в эти мгновенья, лежа в амбаре, изможденная, замерзшая, с обстриженными волосами, осужденная на смерть, Виллему решила продолжать борьбу. С одной стороны — борьбу за жизнь Доминика и свою жизнь, а с другой — борьбу против проклятия, которым обременил их Тенгель Злой.
В этой борьбе она нуждалась в помощи и поддержке, она это чувствовала.
Она так до конца и не поняла, было ли это сновиденьем или кто-то навещал ее в амбаре. Эта молодая, прекрасная женщина, никогда не оставлявшая в беде своих близких! Виллему очень хорошо знала, кто это, хотя та и умерла более чем за пятьдесят лет до рождения Виллему.
Суль обещала, что вернется. Отчасти — для того, чтобы помогать им, а отчасти — чтобы принять другое обличье.
Да, все говорили, что бабушка Сесилия во многом напоминала Суль. Но разве Виллему не была на нее похожа? Она не была в этом уверена, но ей хотелось верить в это.
Доминик перевернулся во сне и застонал. Она не хотела будить его, ему требовался сон, как бы он ни был тяжел.
«Доминик, любимый, — подумала она. — Это моя вина, что ты здесь. И все же я так благодарна тебе за то, что мы вместе».
Волна жалости и печали нахлынула на нее. Мысли о том, что она втянула его в свою несчастную жизнь, наполнила ее такой болью, что она ощутила ее физически.
Свернувшись в клубок на твердом полу, она снова попыталась заснуть. В амбаре было очень холодно, ей нечем было укрыться, но примерно через час она все же заснула и снова — сон.
Удивительно было то, что она увидела те же сверкающие, насмешливо-дружелюбные глаза. Но сон был совершенно иным.
Она бежала мимо маленьких, темных домов, напоминавших дома в Тубренне, хотя это было что-то другое. Она пыталась скрыться от того, кто преследовал ее. И опять она услышала голос этой молодой женщины:
— Почему ты бежишь, Виллему? Дай ему поймать тебя, в этом нет ничего страшного!
Виллему заметила, что стоит и крепко держится руками за юбку.
— Нет, — сказала она, решительно тряхнув головой. — У него нет на это права. Мы слишком близкие родственники.
— Какое это имеет значение! К чему все эти условности? Нужно брать от жизни все, пока живешь! Поскорее ложись с ним в постель, он этого хочет, ты же знаешь!
— Да. Но это опасно!
— Чепуха! Это чудесно, великолепно! Намного лучше, чем горный король и все остальное!
Виллему вытаращила на нее глаза.
— Но я слышала другую историю — историю о Суль, которая не была счастлива с земными мужчинами.
Прекрасная женщина отвернулась.
— Но ведь ты же — не я! Ты одна из тех, кто может любить обычных мужчин, тебе не требуются горные короли и прочие властители!
Этот голос одурманивал ее. И хотя Виллему понимала, что все ее сновидения являются плодом ее собственной фантазии, судьба Суль тронула ее так сильно, что она заплакала. И проснулась — вся в слезах.
Что такое сон и что такое фантазия? Сцены с Людьми Льда — это ли не порождение ее собственного соображения? Ведь не могла же она знать о том, что Люди Льда действительно пришли с востока! И Суль тоже не появлялась перед ней, она сама вызвала в своем воображении эту картину. И то, что Доминик преследовал ее в этом лихорадочном сновидении, чтобы лечь с ней в постель, было легко объяснимо. Ведь она сама желала этого, боясь физической близости с ним. Это было следствием строгого воспитания. И то, что именно Суль призывала ее отбросить все условности, было вполне логично. Суль никогда не обременяла себя никакими условностями.
Но, так или иначе, эти сновидения придавали ей силы, мужество и уверенность в себе. Она села, прислонившись спиной к перегородке, готовая встретить грядущий день.
Старый Йеспер радостно осматривал кухню на Липовой аллее. Как давно он уже не был здесь! Поскольку его мозг был способен заниматься лишь чем-то одним, он в этот момент совершенно забыл о Виллему.
Какие милые, упитанные женщины были здесь, на кухне! Йеспер смотрел на них восхищенными, сияющими глазами. Но плохо было то, что все они суетились и спешили, так что не находили времени для болтовни с лучшим воином Кристиана IV. А он по-прежнему готов был щипать их за ягодицы, виться вокруг их прелестей…
— Эй, ты, иди сюда, посиди со мной!..
— Мне сейчас некогда: все отправляются на поиски фрекен Виллему и господина Доминика.
— Куда? Кто отправляется? А! Да, они! Представь себе, это мы нашли его, этого оборванца, в сарае! Там, наверху, у меня. В моей усадьбе. Ты не была там еще?
Нет, повариха пока не была там, и деду следует немного подвинуться, чтобы не торчать у всех на дороге. Эй, не стоит тебе щипаться за задницу, старику ведь не пристало так себя вести!
Йеспер обнажил в улыбке оба своих зуба.
— Тебе что, не нравятся такие штучки, а? Я в свое время пользовался успехом у женщин. Фрекен может поверить — за мной бегали все девушки: они просто ложились и раздвигали ноги, чтобы было видно все их прелести. Да, так оно и было! Теперь девушки не те, они ни на что не годны. Теперь они такие недотроги, ничего не позволяют… Но я должен тебе сказать…
— Уйди с дороги, тебе говорят! Людям нужно взять с собой еду, они уходят надолго. И не суй нос, куда тебе не следует! Такому старикашке нечего предложить даме в расцвете сил!
— Нечего? Фрекен хочет взглянуть?
— Нет уж, спасибо! А если у тебя что и осталось, то повесь это на гвоздь, как кусок веревки!
— Кусок веревки, говоришь? Я скажу фрекен, что во всей армии Его Величества короля Кристиана не было такого превосходного инструмента, как у меня! Мы измеряли: в два пальца длиной! Не так уж плохо… а?
— Так это было тогда! С тех пор все это поусохло.
— Ничего подобного! Если я ударю им по столу, то подпрыгнут тарелки!
— Деду не подобает стоять здесь и бaxвaлитьcя — доброжелательно сказала повариха и потрепала Йеспера по плечу. — Если ты сядешь вон в тот угол, я поднесу тебе стаканчик… Ну, как?
Его беззубый рот растянулся почти до ушей.
— Это тебе понравится! Я должен сказать фрекен, что прошлой ночью я потрудился: не каждый сможет вызволить из беды дворянина и созвать в свой дом всех Людей Льда. Фрекен может посетить как-нибудь мою резиденцию — я угощу ее и тем, и другим…
