— Спасибо за то, что позволили мне поспать, — поблагодарила она. — Вы были очень добры ко мне.
— Это был пустяк, — прохрипел я.
— Я хотела бы поблагодарить Вас, — сказала она, потянулась своими губами к моим, но я отстранил её от себя за плечи.
— Что-то не так? — удивилась девушка.
— Поцелуй рабыни может стать всего лишь прелюдией к её изнасилованию, — объяснил я.
— О-о-о, — протянула она, улыбаясь, и отпрянув, перевернулась с бока на спину, и натянула одеяло по самую шею.
— Вставай быстрее, — велел я. — Подходит время возвратить тебя в вигвам Кэнки.
— А если я задержусь, Вы выпорете меня хлыстом? — спросила девушка.
— Я думаю, что если Ты будешь излишне тянуть с подъёмом, то обязательно, — предупредил я.
— Вы могли бы сделать это, не так ли?
— Да, не сомневайся.
— Конечно, ведь я — всего лишь рабыня.
— Конечно.
— Иногда мне кажется странным, думать о самой себе как об объекте порки.
— В этом нет ничего странного, — усмехнулся я. — Ведь Ты — рабыня.
— Это верно, — вздохнула она, и вдруг добавила, — Господин.
— Да.
Меня, на мгновение удивило её обращение ко мне «Господин», но я вспомнил, что её отдали мне на этот день. Действительно, в течение этого дня, или как мне кажется, пока я не захочу по какой-либо причине вернуть её в вигвам Кэнки, она являлась моей собственной рабыней для всех возможных практических целей.
— Вы обращались со мной с большой нежностью и добротой, — сказала она.
Я пожал плечами.
— Я мало знаю о рабстве, и для меня в новинку это состояние, но исходя из вашего отношения, могу я предположить, что и к рабыне может быть проявлена нежность и доброта? — с надеждой в голосе спросила меня Виньела.
— Конечно, к рабыне могут относиться с нежностью и добротой. Не разрешено, однако, ни в малейшей степени ставить под угрозу железную дисциплину, под которой она содержится.
— Это я уже поняла.
Я пристально посмотрел на неё.
— Я сама хочу находиться под железной дисциплиной, — прошептала она.
— Я знаю, — сказал я, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на эту рабыню, ведь довольно трудно было забыть, что под меховым одеялом она была абсолютно нага.
— Рабовладельцы когда-нибудь любят своих рабынь? — с надеждой спросила девушка.
— Часто, — успокоил я её.
Действительно, из всех женщин легче всего любить именно рабыню. Конечно, ведь она является самой естественной всех женщин, просто созданной для того, чтобы любить. Рабыни находятся в равновесии с природой, особенно с такими понятиями как господство и подчинение. Для мужчины рабыня — это сбывшаяся мечта. Понятно, что свободная женщина, не может даже начать конкурировать с рабыней за любовь мужчины. Возможно, именно в этом кроется причина, почему свободные женщины ненавидят своих уязвимых и порабощённых сестёр. Если свободная женщина убедилась в своей любви к мужчине, и хочет добиться взаимности, нет для неё лучшего способа, кроме как стать его рабыней. Если она почувствовала внутри себя истинные цепи любви, всё что она может это умолять его, о церемонии порабощения, на которой она объявит себя, и станет его рабыней. После этого, в их скрытых от всех интимных отношениях она любит его и живет как его рабыня. Если женщина боится сделать это, то она может, в качестве эксперимента, служить мужчине на основе заключённого контракта, в этом случае в документе будет указана даты окончания. Таким образом, женщина сама, по доброй воле, на определенный срок, обычно от вечера до года, становится рабыней мужчины. Женщина вступает в эту договоренность добровольно, но до окончания срока контракта она уже не может, также легко изменить своего статуса. Причина этого ясна. Как только слова произнесены, или её подпись помещена в соответствующий документ или документы, она больше не является свободным человеком. Теперь она всего лишь рабыня, домашнее животное, больше не имеющая каких-либо прав вообще. До окончания оговоренного срока она полностью является объектом желаний её господина.
— И даже любя, держат их как рабынь? — изумилась девушка.
— Конечно.
— Значит, я могу быть любима, и по-прежнему полностью содержаться как рабыня, — сделала вывод Виньела.
— Конечно.
— И даже быть избитой?
— Да, — подтвердил я.
— Конечно, — вздохнула она, — ведь я так и останусь всего лишь рабыней.
— Конечно, — сказал я, и спросил, — как твоя спина?
— Болит, — поморщилась она.
— Ты почувствовала хлыст, — усмехнулся я. — Теперь Ты станешь лучшей рабыней, чем до этого.
— Как странно думать о себе в таких определениях, — размышляла она.
— В каких определениях?
— То, что я — рабыня, домашнее животное, собственность, — объяснила она, — что мной владеют, что я принадлежу мужчине.
— Возможно, это кажется для тебя странным, а иногда мучительным потому, что Ты с Земли. Но это не странно на Горе. Неволя для красавицы, такой как Ты, является привычным делом для гореан.
— Я уже поняла это.
— На Горе тысячи заклейменных красавиц в ошейниках, служащих и обязанных служить своим владельцам со всей полнотой их женского совершенства.
Она кивнула. Она уже видела рабынь. Она сама была продана в городе Кайилиауке около Иханке.
— И Ты, в Прериях, являешься именно такой женщиной.
— Я знаю, — согласилась она. Конечно, она видела немало рабынь, и в Прериях, в основном белых женщин, беспомощных и послушных рабынь в ошейниках завязанных краснокожими мужчинами.
— Теперь это — твоя действительность.
— Я знаю.
— Мне кажется, что самое время идти в вигвам Кэнки, — напомнил я.
— Да, Господин, — сказала она, и села на покрывалах, по-прежнему держа шкуру у своего горла.
Мне безумно хотелось сорвать с неё это одеяло, и набросившись на неё, с криком подмять под себя.
— Я люблю Кэнку, — призналась она. — Я люблю его, больше всего на свете.
Я кивнул.
— И я хочу, чтобы он любил меня, хотя бы немного — прошептала она, — даже притом, что я — всего лишь рабыня.
— Я понимаю, — улыбнулся я.
Это естественно для рабыни, беспомощно любящей своего господина надеяться, что он мог бы снизойти, до того чтобы подарить ей, всего лишь частицу или крошку своей привязанности. Хотя бы немного, хотя бы столько же, сколько достаётся его любимому гончему слину.
Она посмотрела на меня, и напомнила:
— Кэнка хотел меня наказать.
Я пожал плечами в ответ на это.
— Но Вы не сделали этого.
— Нет.
— Накажите меня, — попросила девушка.
