- И много ты проиграл? - спрашивал Фред.
- Двадцать две тысячи зеллов! - чуть не плачущим голосом говорил Машар. - Если отец узнает…
- Как? У тебя было только пятьдесят! - еле удержался от крика Фред Бреданс.
- Я постоянно выигрывал. Вначале мне сказочно везло. Я сам не понимаю, как так получилось. Все шло замечательно, как вдруг… Вдруг я продул!
- Ты в прошлый раз то же самое говорил. Боже, зачем я тебе дал денег!
- Я надеялся отыграться!
- Я же тебе говорил, что они шулера! А если дойдут слухи до Кризо или кого-то из профессоров - все. Прощайся с Академией!
- Должно быть уже дошли! Гаттур, кажется, знает! Он видел, как я выходил из игорного дома!
- Ладно, о нем потом подумаем. Это еще не самое страшное. В какой срок тебе отдавать сумму?
- До исхода недели. Нам конец, Фред!
- Болван! Почему ты меня не слушал? И вообще, зачем тебе надо было столько денег? - допытывался Бреданс. - Ради чего ты сел за стол?
- Надо! - отвечал Машар.
- Отвечай, иначе поколочу! Ты меня впутал во все это, я должен знать!
- Я хотел сделать подарок.
- Кому?
- Это мое дело!
- Не ври. Ты опять куришь траву? - напирал Фред.
- Нет! Уже нет. Но они знают все. И про тот глупый дом, и про то, что мы его тогда пытались ограбить. Они грозятся рассказать сыскарям!
- Что? Да я тебя убью!
- Не поможет. Долг ляжет на тебя. Ты же мой кузен и друг, - выпалил Виктор.
- Но у меня тоже нет денег. Даже сто зеллов не наскребу! - ужаснулся Фред.
- Ты тихо, не горячись. Мне сказали, есть другой способ рассчитаться. Я тебе послезавтра скажу, что делать надо. На летной практике. Я приду, когда вы летать будете.
- Во что ты меня втягиваешь, Вик?
- Еще не во что, но втяну, - заверил кузена Машар. - Я готов на все!
Голоса удалились, а Танри еще минут десять ждала за дверью мастерской, опасаясь выйти. Что они задумали? Надо за ними проследить. Уже тот факт, что студент играет в азартные игры - повод для отчисления из Академии. Того, что совершили эти двое, хватит на десяток отчислений! Ябедничать профессорам Танри не хотела. Но если эта парочка задумает нечто отвратительное - придется.
Прибежав на взлетную полосу Танри тут же забыла о проблемах Фреда и Виктора, ведь малыш Эрнесто, как истинный рыцарь, занял ей очередь и даже пропустил девушку вперед прокатиться на биплане.
Надев теплую куртку и рюкзак с парашютом, застегнув ремешок кожаного шлема, Танри залезла в кабину, поздоровалась с Петером, сопровождавшим студентов в полетах, и бросила взгляд на приборную панель.
- Все в норме. Могу лететь! - весело доложила она Петеру. Тот кивнул, подтверждая.
Девушка потянулась к приборам. Подчиняясь ее приказам, ожил пропеллер, сердито рыча, гоня воздух на пилота. Дрогнули деревянные крылья, и старинный самолет, раза в полтора старше молодой летчицы, весело побежал по траве, чтобы обняться с ветром и в вознестись в небо к птицам и облакам.
Во второй половине дня девушке подслушанная беседа не вспомнилась. Занятия были слишком насыщены новым, интересным материалом. Лео рассказывала о некоторых своих полетах на различных типах самолетов, о путешествии через леса Нисаса, когда она попала бурю и потерпела крушение…
Вечером собралась небольшая кампания. Заводилами, как всегда, выступали Арвисо и Рофирт. Дело в том, что Арви раздобыл билеты на вечер поэзии. Дважды повторять приглашение не пришлось. В этот сезон такие мероприятия в Лиссаране были даже популярней кинематографа. Стихи пытались сочинять все, включая тех, кто и писать толком не умел.
К семи часам, когда солнце уже было готово утонуть в море, студенты сидели на длинных скамьях парка пред деревянной сценой. В ее центре, закрыв глаза и раскачиваясь в такт музыке наигрывал на скрипке белокурый мальчик. Вечерний воздух пропах табаком. Многие пришедшие не обращая ни на кого внимания, курили прямо сидя в открытом зале.
Убедившись, что все места заняты, скрипач под жидкие хлопки поклонился и уступил место поэтам.
Выступление открывала худощавая блондинка с ярко начерненными бровями и выкрашенными в лиловый губами, отчего напоминала покойницу. Читала она высоким голосом, глотая окончанья слов, заламывая руки, покачиваясь, готовая в любой момент свалиться в зал. Как ни странно, публика принял ее хорошо, аплодируя:
Я порву твой малиновый галстук,
Потому что ты бросил меня.
За блондинкой следовала череда пожилых грузных господ в тщательно отглаженных невзрачных сереньких костюмчиках, купленных, очевидно, по дешевке на сезонной распродаже. Выступали и домашнего вида старушки в безвкусных кофточках и шалях, казалось, побитых молью, как и их стихи. "В таком возрасте писать о любви? Как им не стыдно!" - отчего-то подумалось Танри.
Молодых чтецов было мало. Но летчице они понравились еще меньше, чем их пожилые коллеги. В тайне она желала услышать своего любимого Фредерика Надара. Но очевидно, поэт, издавший книгу "Дикое сердце ветра" в Лиссаране, не пожелал тратить драгоценное время на подобные мероприятия.
Хотя Танри устала, сбежать в самый разгар концерта оказалось невозможно. Арви и компания хлопали вместе со всеми, кричали "Еще!" особенно понравившимся поэтам, топали тем, кто по их мнению, не дотягивался до высокой планки литературного искусства.
К десяти, когда выступление закончилось, было слишком поздно, чтобы продолжать веселиться "культурным способом", как выразился Эрнесто. Но чересчур рано, чтобы назавтра хвастаться однокурсникам: "Мы вчера так славно погуляли!"
Решено было отправиться в "Пьяного слона" на набережную, слушать шелест океана и пить ледяное вино, закусывая рыбным салатом или мороженым (на большее денег не хватало).
В "Слоне" все столики оказались заняты. Только у самого выхода одиноко опустошал вторую бутылку лысеющий субъект, тоже выступавший на вечере поэтов. Как его звали, никто не припомнил. Но находчивая Давира первой подсела к нему и пропела:
- Вы знаете, нам очень понравились ваши стихи! Давайте побеседуем о поэзии!
К новоприбывшей компании тут же подлетел официант, ребята наперебой начали заказывать. Танри предпочитала иметь трезвую голову перед завтрашней летной практикой, довольствовалась только кусочком торта. Зато могла наблюдать за происходящим. И было зачем. Так, она обнаружила, что Арви завел себе подружку - Софию Марес, стюардессу. И что Эрнесто только делает вид, что пьет… Но самым, пожалуй, необычным оказался разговор пьяного поэта с Рофиртом Бингаром, подсевшим к ней.
- Что сейчас за жизнь? Скука. Пошлость. Застой! Вот ты, молодой человек, скажи, тебе есть, где проявить себя?
