Гвардейцы разбежались по поручениям. Командиры отрядов разъехались собирать бойцов. В самое ближайшее время предстояло окончательно выяснить, кто останется хозяйничать в королевстве.
Не хватало провизии и оружия. Обременял большой обоз, заполненный женщинами и детьми, которых следовало кормить и защищать. Катан уже несколько дней назад отправил гонца в горы, звать арков на помощь. Оттуда пока никто не вернулся. Пьятта выгребала последние крохи из подвалов. Тянуть время — люди начнут голодать, а потом и вовсе разбегутся.
С местом будущего сражения определились почти сразу. Во всей округе имелось всего одно безлесое пространство — Ключевое поле — открытая поляна, прорезанная множеством мелких ручейков. Пешему воинству Катана оно не помеха, а конные противника намучаются. Лава эффективна, когда идет накатом по равнине. Если наступать шагом по оврагам, конный пешему не противник.
Катан стянул с плеч черный камзол. Становилось жарко. Отмытый и выбритый король тоже остался в рубашке и коротких штанах. Житана успела с утра накрыть стол, но его уже основательно разорили. И командиры и гвардейцы ели тут же. Гуго смотрел на последний кусок мяса и думал съесть или уже хватит. Вроде сыт, но звериные привычки пока держались — следовало подобрать все впрок.
— Откуда ты знаешь про Тейт?
Катан все утро ожидал и боялся этого вопроса. Вчера поговорить не пришлось. Все оказались так измучены, не до разговоров, а с утра держали военный совет.
— Фуск. Я его и еще троих оставил в столице, — Катан смотрел, мимо. — Они по очереди приезжали с докладами. Сидели тихо, глаза никому не мозолили. Фуск продвинулся в смысле чинов. Стал городским головой. Но во дворец доступа не имел. А тут ему приказали быть на приеме. Ни с того ни с сего. В общем…
— Говори.
— Наместник, сообразуясь с какими-то имперскими законами, предложил королеве выбрать себе любовника. Дескать, слишком долгий траур плохо отражается на здоровье.
— Выбрала?
— Капитана гвардейцев.
— Традиционно.
Горячим ожгло затылок. Гуго встал, подошел к окошку. Во дворе Сигурд носился между построек. За ним бегал гвардеец.
Немного отпустило.
— Она в эту же ночь исчезла, — продолжал тайный министр.
— С капитаном?
— Точно неизвестно. Так говорят. Фуску пришлось спешно покидать столицу. Пока не появлялся при дворе, вроде все было спокойно. Там же почти не осталось никого из прежней свиты. Но на приеме его кто-то узнал. Ему даже до ворот дойти не дали. Устроили облаву в переходах. Он успел юркнуть в подземелье, оттуда выбрался только через две ночи и прямо сюда. А теперь, прости Гуго, простите, Ваше Величество, но где вас холера носила без малого год? Ты был в плену? Не похоже. Тогда знал бы обстановку лучше меня, а ты будто вчера народился…
— Помнишь булавку, с помощью которой Тейт нас всех морочила, да потом потеряла?
— Помню. Как тогда не верилось, так и теперь…
— А мне вот пришлось поверить. На собственной шкуре. Мне эту булавку Наста вогнала под мышку и застегнула.
— И ты?
— А я возьми и представь, что не король я вовсе, с которого в данный момент кожу сдирают, а медведь. Простой лесной зверь с клыками и когтями. Я тебя видел во дворе крепости. Ты командовал. Свалка была в центре, ты на выступе контрфорса стоял. Опасно, стрелой могло зацепить. Но долго на тебя любоваться не получилось. Зверь, он, понимаешь, не любит шума и большого скопления людей. Ему в лес надо. Добрался я до тихих мест, но сколько ни катался, сколько лапами ни скреб бока, до булавки так и не дотянулся. Потом… это уже не важно. Важно, что обратное превращение произошло вчера, если быть точным — после обеда. Людям, я так думаю, об этом знать не обязательно.
— А твои спутники не проболтаются?
— О Тейт больше ничего не слышно?
— Нет.
— Как имя капитана?
— Свен. Больше о нем ничего не знаю.
— Слышал. Ближний круг императора. Исполнитель деликатных приказов: догнать, поймать, убить. Ловкий, говорят…
Гуго обернулся. Катан рассматривал его с таким пронзительным, почти детским интересом, что захотелось двинуть другу в челюсть.
— Снимаемся с квартир. Ставку переносим ближе к линии обороны, обозников в Пьятту. Пусть сидят за стенами
— Ребенок?
— Только со мной!
— Гуго, с Тейт… как-то все оно очень уж демонстративно вышло. С чего бы наместнику устраивать спектакль с назначением любовника? За все время пока тебя не было, я такого про королеву наслушался, порой уши дымились. Не женщина, а монстр, пожирающий детей. Если оно правда, так она сама должна была тех гвардейцев в постели менять чаще чем простыни. Но заметь, одни слухи. Молва. Я сам так умею. Зря что-ли каждую почти неделю люди видели короля то в одном городке, то в другом. И опять же заметь, по каждому слуху наместник обязательно устраивал дознание. Свербило у него по поводу тебя в одном месте.
— Давай делом заниматься. То, что королевы нет во дворце, не так уж плохо. Нас не будут ею шантажировать. И сама она не иголка, думаю, найдется.
Солнце уже свалилось за верхушки деревьев. Вечер обещал быть мягким не жарким, свежим и тихим. Гуго инспектировал лагерь. Ставку решили расположить во второй линии обороны. Катан быстро все наладил. Уже к полудню встал королевский шатер, вокруг расположились гвардейцы. Маленькая палатка предназначалась Сигурду. Глина потребовала, чтобы их с Гленом поселили рядом. Гуго не возражал. Так оно и спокойнее. В середине дня случился невнятный набег неприятеля. Подошли, пошумели, сделали пару выстрелов из арбалета и убрались. Никого не зацепило. Разведка, должно быть.
Позади как приклеенные держались двое гвардейцев. Народ в лагере подобрался разномастный. Так что близко к королю никого не допускали.
Не совсем еще человеческое обоняние тревожили тысячи запахов. Гуго запретил жарить на биваках мясо, только варить. Вроде как из экономии. А еще по тому, что аромат жаркого вызывал страшный позыв голода. Поднимал голову медведь.
А еще запах женщин. Они были кругом: занимались хозяйством, присматривали за детьми, помогали мужчинам. Маркитантки работали свою нехитрую работу. Запах женского тела чуть ли не сводил с ума. Только осознание цели и задачи сдерживало пока. Катан предложил решить проблему. Гуго сам не зная почему, отказался. Захотелось остаться человеком, не озвереть… или оскотиниться…
У шатра на самом краю лагеря над горкой овощей сидела женщина. Она осторожно перебирала вялые мелкие плоды, выбрала один и начала чистить. Гуго померещилось что-то знакомое. Он свернул к шатру. Женщина подняла голову от работы.
— Иза?
— Ваше Величество!
Иза подскочила и тут же присела в реверансе. Немного смешно: истрепанное серое платьице и изысканный поклон. Волосы закручены на затылке, ни вуали, ни украшений.
— Ты как тут оказалась?
— Сбежала. Королева исчезла. Меня сразу заподозрили. Наместник решил, что я могла способствовать или что-то знать. Допрашивали. А я правда ничего не знала. Как только от меня немного отстали, я тихонько выбралась из дворца.
— Почему ты не пошла к Катану? Он же знает, что ты была первой статс дамой.
— У него и так много забот. Меня приняли… вот.
Она аккуратно положила не дочищенный овощ в кучку и вытерла руки.
— Пойдем, — не раздумывая предложил Гуго. — Место найдется. Скоро привезут моего сына. Будешь состоять при нем.
— Спасибо.
По ее щекам катились слезки такие же мелкие и аккуратные как она сама. Нежная, изящная, полная достоинства, не важно во дворце она живет или в лачуге. Гуго захотелось прижать ее к себе. Приласкать как щенка.
Все разошлись, охрана заняла свои места. Даже двужильный Катан и тот отправился спать. Гуго ушел за перегородку в дальний угол своего нового жилища и прилег на походную койку. Сигурда он пока оставил в Пьятте. Первый порыв — вообще не отпускать от себя ребенка — несколько поутих. Там мальчик был под надзором грозной как сто орлиц Житаны и просто под охраной гвардейцев ближнего круга.
В груди ворохнулось. Тенью пробежала мысль о его матери. Гуго запретил себе о ней думать. Сбежала и сбежала. Дочь белого Единорога вольна сбегать с любым гвардейцем по собственному выбору. Вчера с одним, сегодня с другим!
Но собственное раскаленное воображение уже рисовало такие картины, что терпеть стало невыносимо.
Изе поставили шатер в отдалении. Она там расположилась одна. Гуго отмахнулся от охранников и откинул полог.
Она сидела на краю низкой лежанки в одной рубашке. Под ногами грубый серый коврик. Она поджала пальцы на ногах — коврик даже на вид казался колючим. Трогательные зябкие пальчики окончательно все решили.
Наверное, это должно было произойти давно, еще в юности. Он же видел как она на него смотрит. Но тогда он был влюблен в Ломквисту, потом долго умирал, не умер, отправился в изгнание, а когда вернулся, Иза уже была замужем. Гуго ее попросту забыл. Вспомнил, когда она явилась ко двору после гибели мужа при пожаре. Она не изменилась. Маленькая собачка до старости…
