Небрежно откинув полог, служивший в юртах подобием дверей, он шагнул внутрь и вздрогнул, увидев там незваную гостью.
— Расскажи мне, ик, о внутренней струк… структуре, ик, военных сил империи, — потребовала Туай, сидящая на его циновке, и икнула в третий раз.
Венд заковыристо выругался.
— Тебя что, не учили не заходить в чужие юрты без спроса?
— Прости, — хотя Туай исправно просила прощения каждый раз, когда ее за что-то ругали, раскаяния в ее голосе Венд никогда не слышал. Не услышал и сейчас.
— А Ресан что? Он же тебя во все посвящает, — Венд, хмурясь, посмотрел на свою кружку, сейчас пустую и стоящую на циновке рядом с Туай. Потом скинул верхнюю одежду. Туай, похоже, уже давно разожгла очаг и в шатре было тепло.
— Ресан занят. Там шаман, ик, приехал, они разговаривают.
— Что? — Венд потянулся за только что снятой одеждой. — В смысле, Верховный шаман?
— Верховный, ха! — девочка насмешливо фыркнула. — Скажи, все имперцы такие, ик, слепые? Ты же проходил, ик, через становище. И что, видел повозку, запряженную белоснежными, ик, кобылицами, и две дюжины воинов, и…
— Я понял! — Венд вскинул руку, прерывая ее. Судя по описанию девочки, Верховный шаман всегда путешествовал с размахом и пропустить его появление не получилось бы. Венд вгляделся в лицо незваной гостьи пристальней. Туай обычно вела себя подчеркнуто вежливо, но сегодня в ней откуда-то прорвалась занозистость, а глаза блестели непривычным вредным огоньком. Да еще эта икота. — А что за шаман тогда?
— Из соседнего, ик, племени. Шаманы всегда интересуются теми, ик, с кем говорили духи, так что тебя это не касается. Лучше расскажи мне о структуре, ик, военных сил империи, — свою изначальную просьбу Туай повторила строгим тоном и, приподнявшись, как бы невзначай забрала из рук Венда его теплую одежду и отложила в сторону. Должно быть, чтобы он не вздумал уйти из юрты и тем самым избежать ответов на ее вопросы.
— Где ты фраз-то таких набралась? — пробормотал Венд, усаживаясь на циновку напротив. — Внутреннюю структуру ей.
Нахмурился.
— А зачем тебе структура наших военных сил?
— Надо, — ответила Туай кратко, как отвечала на большинство вопросов.
— Звучит так, будто ты задумала завоевать империю, — Венд хохотнул собственной шутке, но, заметив выражение на лице маленькой кочевницы, замолчал. — Ты ведь и впрямь задумала завоевать империю? Да, Туай? Тоже предки велели?
Необычный блеск в глазах девочки стал сильнее.
— Не предки. Я сама так решила.
Венд отметил про себя, что ее икота, похоже, прошла.
— Зачем тебе? — Венд, конечно, не поверил, что этот ребенок перед ним, пусть слишком серьезный и куда более целеустремленный, чем положено в таком возрасте, представляет для империи опасность. Но где-то внутри шевельнулся крохотный червячок сомнения. Он знал историю своей родины достаточно хорошо, чтобы помнить, кто был самым жестоким и могущественным правителем страны. Вассара Кровавая, Вассара Серая Ведьма. А ведь когда-то она тоже была маленькой девочкой, чьи амбиции воспринимались окружающими как забавные странности милого ребенка.
Вдоль позвоночника Венда пробежал холодок, и он тут же обругал себя излишне впечатлительным дураком. Вассара была эльфийкой, могущественной магичкой и служительницей Серой Госпожи. А девочка перед ним — всего лишь кочевницей, сиротой, взятой в семью дочери вождя из сострадания.
— Я завоюю империю, завоюю Лазурную долину и убью всех чистокровных эльфов! — между тем произнесла Туай. Ноздри ее носа хищно раздулись, блеск во взгляде стал почти невыносимым, а лицо показалось резко повзрослевшим. У Венда появилось ощущение, будто перед ним одержимая — столько ярости прозвучало в высказанной ею угрозе. Разве способен на такое обычный ребенок?
Не то чтобы Венд был большим специалистом по детям, конечно.
— А зачем тебе убивать эльфов? — спросил он осторожно.
— Они мои кровники, — она сжала ладони в маленькие кулачки и подняла перед собой, уставившись на костяшки пальцев с таким видом, будто в каждой руке сжимала горло врага.
— Ты раньше об этом не говорила, — сказал Венд.
Туай моргнула, встряхнула головой, будто сбрасывая наваждение.
— Я никому об этом не говорила. И тебе тоже не собиралась… — она нахмурилась.
Венд потянулся за глиняным кувшином, в котором хранилась разведенная в молоке айхра — после признания Туай ему вдвойне захотелось выпить чего-нибудь покрепче — и поразился, каким тот оказался легким. Заглянул под крышку — напитка там оставалось лишь на самом дне.
— Я долго тебя ждала и мне захотелось пить, — пояснила Туай на его удивление. — У тебя какое-то странное молоко. Вкус необычный.
— Сколько кружек ты выпила?
— Три. Нет, четыре.
Что ж, вот и объяснение необычной откровенности Туай. Айхра, даже разведенная, хорошо развязывала языки, особенно тем, кто был к ней непривычен.
В памяти Венда промелькнуло смутное воспоминание, что давать веселящие напитки детям нельзя. То ли они от этого плохо растут, то ли глупеют, то ли у них болят животы. А может и все вместе. Своих детей у Венда не имелось, так что его знания были весьма обрывисты.
— Так ты расскажешь мне о внутренней структуре войск империи? — потребовала Туай в третий раз.
— Ну уж нет, — отказался Венд. — Меня империя устраивает такая, какая есть, без всяких завоевателей.
Туай одарила его злым взглядом, но тут же испортила весь эффект, широко зевнув. Заморгала, потерла глаза. Поднялась на ноги, сделала пару шагов к выходу из юрты, покачнулась и осела на циновки, в один слой покрывавшие тут землю. Легла на бок, подтянула колени к груди, подложила под щеку сложенные вместе ладони и сладко засопела.
Венд тоже несколько раз моргнул. Потом в один глоток допил то, что еще оставалось в кувшине, и тяжело вздохнул.
* * *
Ресан с детства привык не теряться, оказавшись в центре внимания многих людей. Этому детей графа учили хорошо. Но даже так сидеть под пристальными взглядами аж трех шаманов было неловко, и Ресан в конце концов не выдержал, заерзал на месте.
— Что вы во мне видите? — потребовал он у шаманов. Те переглянулись. Один из них был местным, еще двое приехали сегодня, и вот теперь они все вместе изучали Ресана будто диковинную зверушку — и все из-за того, что однажды с ним заговорили духи.
Ресан не знал, каким образом до шаманов дошла эта новость. Сам Ресан, конечно, молчал; Венд, Огни и Туай утверждали, что тоже никому ничего не рассказывали. Возможно, проговорился один из тех тууров, которые сопровождали Огни в его поездке к Хранимому месту.
— Сильный дух вижу, — подал голос один из приезжих шаманов, отличавшийся длинной седой бородой, заплетенной на конце в косицу.
— Дух, который слышит и говорит, — важно кивнул второй приезжий, в бороде которого, напротив, не было ни единой седой нити, хотя лицо избороздили морщины.
— Пламя духа яркое и чистое, — подтвердил третий, местный шаман, на вид самый старый из всех.
— К чему вы ведете? — такое повышенное внимание к своей персоне Ресану не нравилось. Вдруг это как-то задержит его здесь или послужит препятствием для встречи с Верховным Шаманом?
— Мы ведем к тому, что твой разговор с духами ничуть не удивителен, мальчик, — сказал седобородый и тут же, совсем неподобающе для своего положения, ухмыльнулся. У остальных шаманов стал такой вид, будто они услышали удачную шутку и только усилием воли удерживались от подобных ухмылок.
— Что такое? — возмутился Ресан, из-за выражения их лиц забыв о почтительности. Он терпеть не мог, когда над ним смеялись, да еще и по непонятной причине.
Его возмущение явно оказалось последней каплей, поскольку шаманы, забыв о том, что им положено быть почтенными и вести себя достойно, расхохотались.
— Неужели ты думал, мальчик, будто мы не разглядим суть, скрытую под нашим амулетом? — отсмеявшись, снизошел до объяснения чернобородый.
