— Брось, ты со всем справишься! И, в конце концов, я же рядом.
Оставшиеся дни промелькнули в страшной суете. Бланш приходилось буквально на ходу привыкать к роли хозяйки огромного замка, и, если бы не помощь жениха и экономки, она вряд ли бы справилась. Но, придя в себя от первого шока, вызванного неожиданным погружением в жизнь высокородной аристократки, Бланчефлер чувствовала себя все уверенней и уверенней, а те уроки, что в свое время давал ей Тед, усиленные магией Маршбанкс, помогли девушке вести себя соответственно своему новому положению. Так что к приезду гостей Бланш уже держалась безупречно.
Теодор не мог не восхищаться ею, она — не выказывать ему восторженной благодарности. Таким образом, все свое свободное время молодые люди проводили вместе, разговаривая на самые разные темы или просто молча держась за руки и влюбленно глядя друг на друга. Конечно, им очень хотелось нарушить обещание не ночевать вместе до свадьбы, но уговор есть уговор! Они крепились, хотя Теодору все труднее давалось воздержание, и Бланш понимала это по неистовству тех поцелуев, которыми осыпал ее лицо де Валитан, по жадной силе его объятий, но герцог ни разу не позволил себе ни единого нескромного прикосновения, ни единого нескромного слова. Ни разу… до ночи перед свадьбой.
Когда все приехавшие накануне гости мирно уснули в своих комнатах, хозяин замка тихо и незаметно проскользнул в апартаменты своей невесты и, воспользовавшись своим ключом, открыл дверь в ее спальню.
Девушка сидела в легком пеньюаре перед мерцающим в свете свечи зеркалом, расчесывая волосы. Услышав щелчок закрывшейся двери, она обернулась и увидела Теда — в одной шелковой рубашке и штанах. Она улыбнулась и протянула к нему руки, вставая навстречу.
— Что вам здесь надо? — шутливо спросила Бланчефлер.
Когда-то именно этот вопрос задал заколдованный хозяин замка ввалившейся на чердак новенькой служанке…
Теодор улыбнулся в ответ и взял в ладони теплые пальцы любимой.
— Только пожелать вам спокойной ночи, — вернул он ей ее тогдашнее объяснение.
Бланочка смешливо фыркнула от напоминания: она тоже прекрасно помнила их первый разговор… И продолжила игру.
— Спокойной ночи! Ну, что-то еще?..
— Разве такой красивой женщине пристало спать одной, да еще накануне свадьбы? — мурлыкнул он, прижимая ее к себе и медленно проводя рукой по спине своей нареченной, ночная накидка которой вовсе не мешала ни чувствовать тело своей хозяйки, ни видеть ее красоту.
Бланш игриво высвободилась.
— Ах, поверьте, не по своей воле я вынуждена скучать по ночам! Но уже много лет существует глупый обычай… Ну, до завтра, сударь?
— Не хочу быть назойливым… но разве вы хотите, чтобы я ушел?
Девушка уже с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться в голос — и не перебудить служанок. Вместо этого она, зажав ладонями рот, невинно глянула на юношу.
— Что вы имеете в виду? — выдавила она сквозь сдержанный смех.
Глаза Теодора тоже смеялись.
Улыбаясь, он опустился перед Бланш на колени — и медленно провел ладонями по ее ногам вверх, поднимая пеньюар. Его теплые руки легли ей на бедра, на мгновение юноша прижался лбом к ее животу, а потом, запрокинув голову, со сногсшибательной смесью страсти и мальчишеского задора прошептал:
— Мне показалось, вы не хотите остаться в одиночестве…
Бланш больше не могла продолжать игру в разговор «наоборот». Присутствие любимого туманило разум. Скинув пеньюар, она плавно опустилась на ковер, в объятья Теодора, шепнув перед тем, как их губы слились в поцелуе:
— Вы правы…
…Под утро, задолго до пробуждения прислуги, Тед выскользнул из спальни Бланчефлер.
* * *
Ясный полдень плыл над замком, и в яркое безоблачное небо торжественно вливался дружный, радостный перезвон свадебных колоколов замковой капеллы, где только что закончилось венчание. Гости еще выходили из церкви, а молодые уже умудрились незаметно ускользнуть от всех в парк — впрочем, ненадолго: вскоре после церемонии туда должна была подтянуться толпа зевак: на грандиозный фейерверк в честь юной четы. А пока сама эта чета — взволнованная, радостная — смеясь, подбегала к одной заветной скамейке под большим раскидистым деревом, чьи листья уже тронула кисть осени, и они сияли на фоне небесной лазури, осыпая скамью золотом. Тишина и солнце жили в этой аллее, и только легкий ветер иногда негромко шелестел в кроне, наведываясь с визитом.
У скамейки герцог и герцогиня остановились. Оба в белом, волосы Бланш убраны в изящную прическу и увиты нитями жемчуга, волосы герцога золотой волной свободно рассыпаются по плечам. Как оба они были прекрасны сейчас!..
Теодор и Бланш сели на скамейку — причем девушка села на то место, где когда-то сидела Маршбанкс — но никто из них даже не подумал об этом!
Потому что — ну какое теперь это имело значение?..
Влюбленные держались за руки, глядя друг на друга, и все за них говорили их глаза.
— Я так люблю тебя, — наконец просто сказал Тед, нагнулся и приник к губам Бланш долгим поцелуем.
Над их головами в ветвях дерева запела птица, черный дрозд. И ее голос, звонкий, переливистый, казалось, нес в себе само живое трепетание любви, пожелание долгого счастья.
«Разве дрозды не улетели?..» — краем сознания мелькнула у Теодора удивленная мысль — и пропала, смытая волнами чувств.
«Эта птица смотрит на нас с того же дерева и, верно, так же, как я когда-то глядела на Теда и Марш!..» — озорно подумала Бланчефлер и тут же забыла, отдавшись вся поцелую.
— Счастья вам! Счастья вам!.. — словно желала птица, и в глубине ее черных, глубоких глаз, подобных тьме ночи, полной зарницами, таилась глубоко спрятанная улыбка. Потом голос певуньи еще раз взлетел легкой трелью в небесный зенит и, как волшебный благодатный дождь, пролился над влюбленными, а птица, взмахнув крыльями, умчалась в небесную лазурь…
И был фейерверк, и были поздравления, и всеобщий восторг, и — бал!.. Огромная зала, озаренная огнями, наполненная музыкой и смехом — там, где когда-то царили лишь холод и тишь, — и Бланш, скользящая в вальсе в объятьях Теодора!
А через месяц Тед отвез свою молодую супругу в столицу, к королевскому двору, где перед всеми придворными, в пышной зале для аудиенций, представил королю — как свою жену, одну из знатнейших дам королевства.
Его величество очень тепло отнесся к молодой чете и лишь выразил удивление, почему де Валитан так долго не появлялся при дворе.
Герцог изящно поклонился.
— Мне казалось, было вообще большой дерзостью с моей стороны явиться сюда, так как ваша сестра, ее высочество принцесса Изабелла, ясно дала понять мне, чтобы я не появлялся не только во дворце, но и вообще в столице. Только необходимость представить вам мою супругу, ваше величество, толкнула меня на смелость ослушаться приказа принцессы.
Король изумленно повернулся к Изабелле, сидевшей рядом, на изящном креслице у его трона.
— Сестрица, что-то я не пойму: о чем говорит нам этот молодой дворянин?..
Изабелла — ей, кстати, с тех пор так почему-то и не удалось выйти замуж, словно и на нее пала часть заклятья, наложенного тогда на герцогство Валитан — стала женщиной далеко не такой красивой, какой была в юности. Она высохла, пожелтела лицом — которое удлинилось, а зубы немного выдвинулись вперед. Пытаясь хоть как-то сгладить неприятное впечатление от своей внешности, ее высочество накладывала на себя толстые слои белил и румян, но — увы! К тому же раздражительный и сварливый характер принцессы никоим образом не улучшал ее взаимоотношений с окружающими. Женщина стала несносна, и ее терпели лишь благодаря титулу. Сейчас она во все глаза глядела на Валитана — молодого, прекрасного, изящного, — и во взгляде ее было абсолютное непонимание!
На вопрос брата она еле смогла пожать плечами.
— Если вы соблаговолите припомнить, ваше величество, — пробормотала Изабелла, — то герцог Валитанский пятнадцать лет назад просил моей руки. Когда же я поехала к нему в замок, то столкнулась с возмутительным пренебрежением и страшным запустением… и, оскорбленная, велела ему более не появляться при дворе. Но… но… — принцесса беспомощно умолкла.
