Когда Тиландер и Лайтфут явились, я уже мысленно говорил с Хером, чтобы поручить ему на следующей проповеди рассказать о грехе безбрачия со стороны мужчин. Пусть быстро организуют семейные пары, тем более, что если поход к бермудскому треугольнику окажется безрезультатным, придется закладывать новые поселения.
— Герман, Уильям, проходите, надо поговорить, — обнаженные по пояс американцы со шкурой на бедрах смотрелись комично. Ткань у нас уже была, оставалось научиться делать выкройки и шить одежду. Теплый климат не особенно располагал к ношению одежды, но нельзя же все время ходить полуголыми.
— Доброе, утро, сэр! Что-нибудь случилось? — Уильям пропустил вперед Тиландера, усаживаясь ближе к двери.
— Нет, Уил, все нормально. Просто появилась проблема, у нас ячменя на несколько лет потребления, а ручными жерновами молоть его не успеваем и сегодня уже мука закончилась. Я хотел с вами посоветоваться, сможем ли мы построить мельницу, чтобы наладить помол муки?
— Сэр, ветряную или водяную? — подал голос Тиландер.
— Я не знаю, вы лучше меня разбираетесь в технических вопросах. Поэтому и позвал вас, чтобы мы сообща подумали.
— Ветряная мельница отпадает, здесь нет ветра и ее устройство слишком сложное, — уверенно заявил Лайтфут.
— А ручей слишком слаб, чтобы колесо могло крутить крупные жернова, — это уже мнение второго американца.
— И что делать? Можно продолжать молоть вручную, но нас уже так много, что на всех не напасешься, — я развел руками, понимая, что собеседники правы, но и молоть вручную на такую ораву просто нереально.
— Сэр. Давайте взглянем на ручную мельницу, может, мы сможем ее усовершенствовать, — предложил Лайтфут и я кивнул:
— Ок, пойдем посмотрим.
Мы встали и пошли в сторону ручной мельницы, которая располагалась между посевными полями и скотным двором. Оба американца несколько раз критически осмотрели ручные жернова Зика, разводя руками.
— Да, сэр, жернова маленькие, будь они метра полтора в диаметре, тогда совсем другое дело. А с этими, даже если круглосуточно работать, всех не накормить.
Я смотрел на жернова, понимая, что во фразе американцев прозвучало что-то важное, но не мог осознать, что именно. Со стороны скотного двора доносилось блеяние коз и овец, к которому присоединилось мычание буйволов. И в этот момент меня осенило:
— Мы сделаем жернова в несколько раз больше, чтобы засыпать на помол несколько десятков килограммов ячменя сразу.
— Сэр, такие жернова никто не сможет сдвинуть с места, — возразил Лайтфут, примерно осознав размер.
— Человек не сможет, но у нас есть буйволы, почему бы не использовать их? — я победно оглядел собеседников. Не все же время им придумывать ноу-хау, чем я хуже любого из них?
— Сэр, вы сказали очень интересную идею, используя животную тягу, можно в разы увеличить помол, — Тиландер смотрел уважительно. Лайтфут сел и что-то чертил на земле, напоминавшее формой грушу.
— Как думаешь, Уильям, ведь правда хороша идея Макса? — но Уильям проигнорировал вопрос соотечественника, увлеченно чертя на земле. Лишь после второго вопроса он очнулся и встал с места:
— Сэр, вы подали гениальную идею, которая натолкнула меня на мысль, что мельницу на животной тяге можно модифицировать.
— Как? — одновременно спросили мы с Тиландером.
— Я предлагаю избавиться от жерновов. Вместо этого сделать перемалывающие поверхности металлическими. Вот смотрите, — Лайтфут опустился на колени, — вот это металлическая груша, которая имеет конусообразное сужение в нижней части. Верхний диаметр груши около сорока сантиметров, высота метр. В нижней части диаметр всего десять сантиметров. Груша имеет отверстие в самом низу и насаживается на металлический штырь, неподвижно закрепленный в лотке. Сам штырь многогранный и в нижней части груши практически касается её стенок своими гранями. Мы засыпаем ячмень и груша приводится в движение животными. Нижний слой ячменя перетирается гранями штыря и выходит в лоток через специальные канавки. Для большей эффективности можно сделать так, чтобы у самого основания штыря внутренняя стенка груши соприкасалась с гранями штыря плотно. Тогда неразмолотое в муку зерно просто не пройдет вниз.
Лайтфут победно посмотрел на нас: я не до конца понимал его идею, но в общих чертах она показалась неплохой.
— Что скажешь, Герман?
— Сэр, вроде это то же самое, что использовать жернова, должно получиться, — осторожно высказался американец.
— Уильям, сколько времени понадобится, чтобы выковать эти детали? И хватит ли у вас стали, чтобы не ущемлять остальную работу?
— Стенки груши можно сделать тонкими, а сам штырь сделать покороче, чтобы уменьшить количество железа. Думаю, что за несколько дней справлюсь, система простая. Еще раз набросаю рисунки на бумаге, что вы нам дали, и сразу приступлю, если вы не против.
— Нисколько, Уил, только рад этой идее. С животными у нас проблем нет, поэтому дело только за тобой. Может это будет даже лучше, чем строить мельницу. Я рассчитывал, что у нас уйдут месяцы и придется ограничить себя в муке. А теперь парни, мы отметим это событие, у меня есть немного свежего пива.
— Пиво это хорошо, сэр, — одобрительно отозвался Тиландер, — еще бы табаку и жизнь здесь стала бы лучше.
— Как поплывем к Бермудскому треугольнику, будет тебе табак, Герман, — пообещал американцу.
— Это если вернемся, а если не получится, придется ему забыть о табаке, — рассмеялся Лайтфут.
— Не обязательно, — ответил я и заметил, как удивленно вытянулись лица парней и добавил, — если не получится вернуться, мы доплывем до Южной Америки и там наберем табака.
— Сэр, вы планируете доплыть в Америку ради того, чтобы достать мне табак? — Тиландер смотрел на меня как ребенок на Деда Мороза.
— Не только ради табака, Герман. Там есть три культуры, которые гораздо важнее табака. Это картофель, кукуруза и помидоры. Попади эти культуры в Европу в каменном веке, то кто знает, какими путями пошло бы развитие цивилизации.
— Да уж, Европа без Америки ничего не может, — начал было разглагольствовать Лайтфут, но осекся под моим взглядом, — я имел в виду французов, — ловко вывернулся весельчак.
— Не стоит забывать, Уильям, что американцы являются потомками европейцев, в том числе и тех же французов, — бросил я камень в огород Лайтфута.
— Вот именно, буркнул Тиландер, имеющий испанские корни и не забывающий это напоминать при удобном случае.
— Я пошутил, сэр, — примирительно поднял руки вверх Лайтфут и мы непроизвольно рассмеялись от того, настолько дурашливо смотрелся этот жест полуголого загорелого американца.
Во дворце послал Нел за пивом, что недавно сварил для себя, найдя хмелевые шишки нового образца. Пиво уже неделю стояло в погребе, пить в одиночку не хотелось, а сейчас как раз подвернулся удобный случай. Десятилитровый сосуд с пивом мы опустошили за пару часов: несмотря на малый градус, разнесло нас неплохо. Будучи навеселе, Лайтфут, фальшивя, исполнил песенку «Красотка Мери Сью». Потом вспомнив оставленную в Орегоне невесту, даже всплакнул. Тиландер держался лучше, но и ему пиво развязало язык. Он вкратце рассказал историю своего рода, начиная от прапрадеда, который бежал в Новый Свет, спасаясь от кровной мести. Здесь он женился на мексиканке и изменил фамилию Тиланиу на Тиландера.
Была и моя очередь, помню, что рассказывал о достижениях двадцать первого века и благодарил американцев за помощь в войне, что позволила покончить с Гитлером. Американцы кивали в ответ головой и благодарили, что я их принял и отнесся к ним как к своим родным. Нел смотрела удивленно. Она никогда не видела, чтобы я был поддатым. Миа, вернувшись домой, так зыркнула глазами на американцев, что оба сразу вспомнили о неотложных делах и быстро попрощались.
Следующие несколько дней прошли в обычной повседневной работе: я даже позволял себе залеживаться и отдыхать. Пару раз посидел с самодельной удочкой на берегу. Наловил кучу рыб и отдал их парнишке из Выдр. Ни одна из выловленных рыб мне не была визуально знакома.
