Вот и сейчас схватка сразу с двумя галеонами стала для него новой проверкой. Он отдавал команды, стоя на шканцах, твёрдо упершись обеими ногами в палубу, сложив руки на груди и всем своим видом демонстрируя уверенность. Он даже испытывал её, правда, не столь твёрдую, как показывал.
Как только прозвучал первый залп и дюжина ядер врезалась в борт «Святому Нафанаилу», Берек тут же вскинул руку. Это был знакомый всем на борту «Золотого пеликана» жест — он означал, что пора начинать действовать по плану. И действовать очень быстро — ведь от расторопности команды сейчас зависела её жизнь. Матросы, стоявшие на реях, освободили зарифлённые паруса, их подхватили висевшие ниже на вантах наподобие обезьян их товарищи, быстро закрепляя белые полотнища крепкими тросами. «Золотой пеликан», словно застоявшийся жеребец, рванул вперёд, поймав парусами попутный ветер. По левому борту, куда Берек велел перетащить все тяжёлые пушки с нижней палубы галеона, уравновесив корабль дополнительным балластом, открылись орудийные порты, откуда на приближающийся малым ходом «Святой Каберник» уставились жерла заряженных орудий. На вражеском галеоне ещё не успели сообразить, что случилось, и залп «Золотого пеликана» стал для них более чем неприятным сюрпризом.
Тяжёлые ядра, выпущенные из орудий с нижней палубы, врезались в корпус «Святого Каберника» с самой убойной дистанции. Берек всё просчитал и не ошибся в расчётах, потому что на борту «Золотого пеликана» держал только лучших матросов. Даже теперь, когда не хватало тех, кого он отправил на остров Диона, команда справлялась лучше некуда. Ядра разворотили борт «Святого Каберника» — во все стороны полетели щепа и сорванные с лафетов пушки врага. Давшие залп без команды — хватило поднятой руки капитана — канониры с верхней палубы обрушили на врага смертоносный град цепных книппелей. Снаряды были достаточно дороги из-за сложности изготовления, однако на эту битву Берек не думал скупиться. Цепные ядра ударили по такелажу и разворачиваемым командой «Святого Каберника» парусам. Цепляли и неудачливых матросов на вантах и реях — и те падали на палубу, щедро поливая её кровью из жутких ран. У одних не хватало руки или ноги, а кто-то падал и вовсе обезглавленным или, что самое жуткое, почти обезглавленным.
— Лево на борт! — воскликнул Берек, выхватывая свою известную в Северном и Внутреннем морях абордажную саблю. — К абордажу готовься!
Рядом с капитаном будто прямо из крепких досок дубовых палубы вырос Бран Мак-Морн, готовый идти в атаку сразу за Береком и защищать его в грядущем жестоком бою. Здоровенный эрландер не признавал дюссаки и шпаги, считая их скорее зубочистками, нежели оружием, достойным мужчины, и в бой ходил с тяжеленным абордажным топором на короткой рукоятке. С обратной стороны лезвия торчал искривлённый шип, который Бран не раз пускал в дело, и шип этот оказывался крайне неприятным сюрпризом для его противников.
— Крючья! — вместо капитана скомандовал Мак-Морн, абордаж был его делом, и теперь он имел полное право распоряжаться на квартердеке.
Матросы принялись швырять во вражеское судно абордажные крючья, впивающиеся в его палубу. Морские псы упирались пятками, тянули за крепкие пеньковые верёвки, привязанные к крючьям, намертво стягивая два корабля друг с другом.
— Фальконеты!
Десяток установленных на верхней палубе лёгких орудий, предназначенных специально для абордажа и отражения его, выплюнули во врага заряды картечи, выкашивающие тех, кому не повезло оказаться на их пути.
— В атаку! — взревел Мак-Морн, Берек сейчас мог лишь поддержать его криком, и как можно скорее устремиться к борту, чтобы первым прыгнуть на «Святого Каберника». Иного от него матросы не ждали — репутацию безрассудно отважного командира надо поддерживать. Да и новая проверка лишней уж точно не будет.
Капитан-генерал отвлёкся от входящих в гавань галеонов — сейчас его взгляд был устремлён назад. Через свою зрительную трубу он пытался рассмотреть, что происходит у острова Диона. Он отлично слышал гремевшие там залпы и теперь хотел понимать, что творится у него в тылу. И то, что он увидел, ему совершенно не понравилось. «Святой Нафанаил» щедро принимал забортную воду, стремительно погружаясь в пучину — он был повержен, вот только кем? «Святой Каберник» в этот момент как раз отражал атаку с «Золотого пеликана», и на палубе его разгоралась яростная абордажная схватка. И всё же Альдобрандино не мог взять в толк, откуда пришла смерть к «Святому Нафанаилу». Берек точно не мог разнести могучий галеон в считанные мгновения, а значит, надо искать настоящую причину поражения. И капитан-генерал нашёл её — причём довольно быстро. То ли солнце отразилось от пушечного ствола, то ли взгляд Альдобрандино, усиленный отменными линзами зрительной трубы, задержался на том месте дольше обычного, однако, как бы то ни было, он сумел разглядеть затаившуюся в руинах замка Вилланова батарею морских псов.
— Нам подготовили западню — и мы в неё угодили, будто бараны! — воскликнул генерал-капитан, опуская зрительную трубу, которую ему, откровенно говоря, хотелось просто разбить вдребезги от гнева на самого себя.
— Сеньор, — обратился к нему капитан «Генары», — думаю, сейчас у нас будут проблемы, которые заставят вас позабыть об этом. — Он указал вперёд, на два вражеских — теперь уже это было совершенно ясно — галеона.
— Сомневаюсь, — буркнул Альдобрандино. — У нас в тылу Берек и береговая батарея, о которой мы и не подозревали. Думаете, нечто способно заставить меня забыть о них?
Однако отвечать на этот вопрос капитану «Генары» не пришлось. Ответ был очевиден и без его слов. Галеоны под страндарскими флагами подняли паруса и, игнорируя сигналы с «Символа Веры» и «Маравильи», полным ходом устремились вперёд. Идущий первым, на чьём борту Альдобрандино успел прочесть «Стремительный», сделал резкий разворот, повернувшись к «Генаре» правым бортом — и дал по ней полный залп. Альдобрандино оказался не готов к такому вопиющему нарушению всех писанных и неписанных морских правил и законов. Однако капитану Баквиту было на них наплевать — он пришёл сюда побеждать, а не играть по правилам. Понимал это и капитан «Генары», успевший выкрикнуть команду «Приготовиться к залпу!» до того, как на «Стремительном» открыли орудийные порты. Шквал разнокалиберных ядер обрушился на «Генару», и оттуда не могли никак ответить наглецам, потому что были развёрнуты к врагу носом.
— Самый полный ход! — скомандовал капитан, едва выпрямившись после вражеского залпа. — Лево на борт! Зайдём им в корму и покажем, что такое настоящий залп!
Все орудия на «Генаре», конечно же, были заряжены, и канониры ждали лишь команды. Теперь же по приказу капитана орудийные порты открыли — и оттуда высунулись тупые рыла тяжёлых пушек, готовых швырнуть во врага чугунную смерть.
Баквит продолжал действовать нагло, нарушая законы и правила морского боя. Он пошёл напролом, прямо на развёрнутый к нему бортом «Символ Веры», грозя врезаться в него, будто галера времён Энеанской империи, на чьём носу установлен обитый медью таран. «Символ Веры» вынужден был принять влево, чтобы уйти от неминуемого столкновения, и его капитан тут же велел открыть огонь по «Стремительному». Прочный галеон капитана Баквита выдержал вражескую атаку, и тут же правый борт его окрасился дымами ответного залпа. «Символ Веры» не уступал противнику в прочности, так что обмен залпами не принёс победы никому. Баквит, правда, и не думал принимать бой с кем бы то ни было. Его галеон не пошёл на боевой разворот, чтобы снова сойтись с «Символом Веры» — Баквит повёл его дальше, поймав ветер и лавируя на полном ходу.
— Приказ всем кораблям сопровождения, — распоряжался тем временем на шканцах «Генары» Альдобрандино. — Высадить десант на Дионе и уничтожить вражескую батарею! Никого не щадить!
Эти наглецы заплатят ему за «Святого Нафанаила» своей кровью!
Как раз в этот момент Баквит приказал дать по вражескому флагману залп — с предельной для пушек «Стремительного» дистанции.
