— Так Лютеция же!
— Ну и что? — не разделил энтузиазма демон. — Вот если бы был Санкт — Петербург или Нижний Тагил, тогда и мы бы посмеялись. Нормальное название для столицы, не хуже прочих.
— Не понимаете, огорчился Джонни. — Это имя когда‑то носил Париж. Не помню, почему его переименовали, но это точно он.
— Угу… и что?
— И всё, — обиделся виконт. — Нет в тебе, Вова, романтики.
— А романтика, стало быть, в том, чтобы подобно шевалье д`Артаньяну приехать покорять Париж с тремя экю в кармане?
— У него было пять экю! Ты перепутал с де Тревилем.
— Наплевать на обоих, без денег я всё равно никуда не поеду.
Тогда они ещё не знали, что ехать всё же придётся, и финансовый вопрос окажется не таким уж неразрешимым, как казалось поначалу. Впрочем, счастье не в деньгах и не в их количестве, правда? Оно в другом. Разве нельзя назвать счастьем возможность ехать бок обок с любимой девушкой, придерживать её стремя, помогая сойти с коня на коротких привалах? Или подгонять трактирных слуг, наполняющих горячей водой деревянную ванну? Да просто быть рядом и знать, что в этой жизни ты не калека с парализованными ногами, и не станешь обузой. Счастье, оно такое… нет у него точного определения.
Виконт Оклендхайм. леди Ирэна, рикс Вован и неизменный Стефан, получивший высокое звание майордома, выехали в столицу спустя месяц после снятия осады. Риттер фон Тетюш от путешествия отказался, заявив, что климат Лютеции и не снятое обвинение слишком вредны для его здоровья. Всё это время сэр Людвиг не оставлял попыток найти законный способ женить сына, но поиски так и не увенчались успехом — служительницы Доброй Тёщи отвечали отказом, а рисковать без венчания граф опасался. Ведьмы, особенно природные, натуры увлекающиеся, и кто знает, переживёт ли графство последствия последующих за свадьбой ночей. Древние хроники хранят мрачные подробности таких опрометчивых поступков…
А в столице можно, имея достаточное количество золота и серебра, добиться справедливости. Звонкая монета, она как спасательный круг, с ней любая правда выплывет. И на правде не нужно экономить. А не получится… что ж, столицу не жалко. Сами виноваты!
Где‑то между Оклендхаймом и Лютецией.
Бабах!
Джонни успел пригнуться, и тяжёлая табуретка ударилась в стену нал его головой — развлечение, именуемое кабацкой дракой, переходило в завершающую стадию. Ещё немного, и в ход пойдёт оружие, чего очень бы не хотелось. Конечно, порубить шестерых гномов можно, но какой в этом смысл? Добычи с них немного, слава от победы ещё меньше…
А виноват Стефан, рассказавший коротышкам про конфуз с гномьими бабами, оказавшимися и не бабами вовсе, а баронессой Винсли и её дочерью, приклеившими бороды. А потом бывший стражник сделал вывод, что если женщины от гномов отличаются только отсутствием или наличием бороды, то, следовательно, любой гном женщиной и является.
Вспыхнувшая драка как раз и стала результатом неосторожного высказывания. До этого путешествовали без приключений — кому в здравом смысле придёт в голову ссориться с высокородным дворянином и норвайским риксом, сопровождающими красивую леди? Такое невозможно просто из вежливости! Но не сегодня…
Вова в общей свалке энтузиазма не проявлял. Делая большие глотки из кружки с пивом, другой рукой он легонько отшвыривал неосторожных, стараясь работать в четверть силы. Всё же это не братья Кличко — вот тех бы отметелил за милую душу, а эти… их бить — себя не уважать.
Бум! Норваец впечатал кружку в лицо схватившемуся за нож гному.
— Курва мать!
И сам растерялся, когда незатейливое ругательство сработало как заклинание. Или это оно и было?
Облитый пивом гном икнул, выпустив изо рта несколько мыльных пузырей, заверещал что‑то нечленораздельное, и бросился к выходу, обрывая на бегу завязки штанов. Трое его соплеменников, к тому моменту оставшиеся на ногах, замерли на мгновение, и тоже двинулись к двери, стараясь двигаться быстро, но осторожно.
— Браво, сэр! — послышалось откуда‑то сверху.
Вова поднял голову — улыбающийся человек в синем плаще, заколотом дорогой даже на вид фибулой, стоял на ступеньках ведущей на второй этаж лестницы, и изображал беззвучные аплодисменты. Поймав взгляд, вежливо поклонился и представился:
— Люций фон Бюлов, барон Мальборо! К вашим услугам, сэр!
— Рикс Вован из рода Димуса Синяя Борода, — ответно поклонился норваец. — Вы сэру Уинстону, герцогу Мальборо, родственником не приходитесь?
Улыбка барона стала ещё шире:
— Он мой двоюродный дядя. Вы знакомы?
— Немного наслышан.
— Да, дядюшку Уинни многие помнят даже сейчас, когда он оставил дипломатическое поприще и ушёл на покой. А ваши спутники, сэр?
— Виконт Джонни Оклендхайм, — сам представился виконт, и пнул лежащего под столом противника. — А это гном. Он ничей, он просто гном.
— Путешествуете по делам, или для собственного удовольствия?
— А вы с какой целью интересуетесь?
Барон спустился с лестницы, и с неизменной улыбкой сообщил:
— Я имею отношение к Королевскому Университету, господа, и проявленные благородным риксом магические способности меня очень заинтересовали. Кто бы мог подумать, что простейшее заклинание для мытья посуды из раздела бытовой магии можно использовать для самозащиты? Это прорыв в науке, господа! Не желаете продолжить образование, рикс Вован?
— Видите ли, в чём дело… — нахмурился норваец.
— Да — да! — перебил фон Бюлов. — Я понимаю, что ваша натура требует подвигов и схваток! Однако, обучаясь за счёт казны, вы не будете иметь в них недостатка. Завистники, и всё такое прочее… Соглашайтесь, благородный рикс.
— Мы, собственно, как раз и едем в университет, — Вова наконец‑то смог поймать паузу в монологе барона. — Только нас трое.
— Простите? — барон посмотрел на Стефана, деловито проверяющего кошельки поверженных гномов. — И он учиться?
— Нет, что вы, — успокоил виконт. — Ещё моя невеста, но она сейчас приводит себя в порядок с дороги, и спустится чуть позже.
— Женщин в университет не берут.
— Во — первых, леди Ирэна девушка, а во — вторых… — Джонни сделал театральную паузу. — Вы об этом узнаете. Если захотите.
Кажется, барон догадался, что и подтвердил следующим вопросом:
— Маркиз де Рамбуйе — её работа?
— Мы все там понемногу…
— Молодые люди, вы мне нравитесь! Трактирщик, друг мой, почему не несёшь вина господам студентам?
Энтузиазм Люция фон Бюлова объяснялся простыми причинами — факультет бытовой магии, деканом коего он имел четь являться, не пользовался популярностью у студентов благородного происхождения. Честно сказать, вообще ни у кого не пользовался. Ну кому хочется всю жизнь заниматься водоснабжением и заправкой магических светильников? Или того хуже — очисткой отхожих мест? Понятно, что не вручную, а при помощи искусства… Но дерьмо, даже удалённая магическим способом, дерьмом быть не перестанет.
