— Как вы говорите, это называется? Анализ крови? Сделаем!
Три дня спустя вольный город Окленд содрогнулся от ужаса. События, произошедшие нынешней ночью, заставили жителей только о них и говорить — неизвестные злоумышленники проникли в монастырь Доброй Тёщи, но не разграбили его, как можно было ожидать от разбойников, а похитили базилиссу — настоятельницу мать Фригидию. Искали почтенную служительницу богини любви недолго — уже утром её начали находить в разных местах города. Да, именно в разных. По частям.
Голову же, с набитым медными эскудейро ртом, приколотили к дверям банка ордена Маммоны. причём караулившие улицу стражники уверяли, будто совершившие это злодеяние были одеты в хламиды братства. Настоятеля Гругуса, узнавшего о происшествии, едва удар не хватил!
А ближе к обеду в кабинете главы магистрата появился мэтр Рибери — бессменный глава оклендской гильдии нищих вот уже на протяжении последних пятнадцати лет. Когда‑то Тарбаган сам выдвинул отставного капитана панцирной кавалерии на хлопотную, но денежную должность, и с тех пор ни разу не пожалел о своём решении. Друг детства, и по совместительству муж младшей сестры, не только помог избавить город от воров, но и превратил подчинённых в некое подобие тайной стражи, не спрашивая на их содержание ни единого гроша из магистратской казны.
Впрочем, ещё бы требовал — принадлежавшие гильдии нищих мельницы не облагались податями, а часть прибыли по молчаливому уговору шла на дела, о коих приличному человеку и говорить не пристало. И ещё случались дополнительные заработки, вот как этот…
— Держи, Микаэль, — тяжёлый кошелёк упал на столешницу.
— Что это?
— Доля магистрата.
— С каких прибылей?
Мэтр Рибери поправил воротник из дорогого баррийского кружева, и сел в кресло не дожидаясь приглашения. Сцепил на животе пальцы, сверкнувшие самоцветами в перстнях, и едва уловимо улыбнулся:
— Ночные мастера выполнили заказ.
Микаэль вздрогнул, и с беспокойством оглянулся. Нет, не стоит произносить вслух… даже упоминать неуловимых и почти легендарных наёмных убийц не нужно. Лишние уши… то да сё… слухи пойдут. А оно нам надо, как говорит норвайский рикс Вован?
— Я бы попросил…
— Понял, — кивнул мэтр. — Но деньги возьми.
Кошелёк тут же исчез в ящике стола.
— Феликс, ты что‑нибудь слышал о сегодняшнем происшествии?
— Так это и есть тот саамы заказ, — удивился Рибери. — Всё исполнили, как и договаривались.
— Кто договаривался?
— Как это кто? Разве не ты посоветовал его светлости графу Оклендхайму обратиться ко мне для проведения анализа крови?
Тарбаган побледнел:
— Проведения чего?
— Да это по — норвайски! Но смысл‑то понятен.
Глава магистрата несколько раз сильно ударился лбом в столешницу и завопил:
— Что ты наделал, болван!?
— Да пошёл ты в задницу, Микаэль! — мэтр раздражённо дёрнул плечом. — Разве тридцати марок за старую и вышившую из ума бабу тебе мало?
Через неделю виконт Оклендхайм всё ещё оставался холостым — потрясённые гибелью базилиссы, служители Доброй Тёщи объявили о годичном трауре, во время которого невозможны любые венчания.
— Тогда давайте привезём монашек от соседей! — предложил норвайский рикс, приглашённый на семейный совет в качестве друга жениха. — Уговорим добрым словом и пистолетом.
Сэр Людвиг не знал, что подразумевается под «пистолетом», но, судя по всему, нечто страшное. Северные варвары вообще большие затейники по части лишения жизни — один только «анализ крови» чего стоит! Нет, не нужно так поступать с кроткими служительницами Сияющей Матроны. Ладно один раз, как устрашение и назидание за коварство и златолюбие, но отправлять на небеса всех подряд?
— Увы, сэр Вован, это не поможет, — Оклендхайм — старший тяжело вздохнул. — Базилисса успела разослать письма, в коих нашего Джонни и леди Ирэну объявила чуть ли не братом и сестрой, так что любые ухищрения бессмысленны.
— Опротестуем приговор в вышестоящей инстанции, — не сдавался рикс. — Моя бабушка вообще однажды на приём к Косыгину ходила, но своего добилась.
Граф живо представил пожилую норвайку, топором прорубающуюся сквозь толпу к подножию трона Мудрейшего Косыги — бога путешественников, мореплавателей и торговцев, и уважительно кивнул:
— Ваша бабушка была отважной женщиной, сэр!
— И очень умной, — подтвердил Вова. — В столицу нужно ехать.
Ирка недоверчиво хмыкнула:
— Как ходоки к Ленину? Правду искать?
Подобно многим своим ровесникам, знавшим о разрушенной Советской Империи только со слов родителей, она не верила в верховную власть, и была твёрдо уверена, что та создана исключительно для удобства продажи нефти и газа за границу. К «белым ленточкам», правда, рыжая относилась ещё хуже, считая их то ли тупиковой веткой эволюции, то ли переходным видом от хомячка к ослу.
— Ничего вы не понимаете, леди, — отмахнулся норваец. — Дадим на лапу министру магии, и он в два счёта докажет ошибочность выводов базилиссы Фригидии. Вот же имечко, мля…
Оклендхайм — старший не согласился:
— Но сэр, наши маги не могут подтвердить или опровергнуть чьё‑либо родство.
— А за хорошие деньги? — норваец посмотрел на графа, как на несмышлёного ребёнка. — Как говорил один мой приятель, тоже рикс, между прочим: — Нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики при помощи гружёного золотом ишака!
(Прим. автора. — Кандидату наук так ошибаться непростительно, но как боксёр — тяжеловес, Вова приписывал авторство цитаты своему тренеру. Тот как раз не имел учёных степеней.)
— За хорошие? — повторил сэр Людвиг. — А вы знаете, стоит попробовать. Лишь бы чёртов герцог Ланца не помешал.
— Пусть только попробует. Вот я ему ужо!
Примерно в это же самое время в десяти днях пути от замка Оклендхайм проходило ещё одно совещание. Светлейший герцог и первый советник Его Величества собрал в своей резиденции верных ему людей, и по странному стечению обстоятельств в их число вошли все без исключения королевские министры. Впрочем, чему удивляться — посторонний человек никогда бы не смог стать министром в Груманте.
Случайный слушатель, доведись ему поприсутствовать на собрании, был бы очень удивлён произносимым здесь речам. Вопреки всеобщему мнению, на совете не планировалось убийство короля с последующим захватом власти, не делили неправедно нажитые богатства, не обсуждалось коварное нападение на сопредельные государства. Напротив, вопросы поднимались сугубо мирные и донельзя скучные.
