Двое меклонцев — подчиненных Имры Велль отвели ее в приемную на нижнем ярусе, находившуюся, по подсчетам Лис, как раз над зловещим черным залом с колоннами. Там к меклонцам присоединились солдаты из дворцовой гвардии. Они провели ее по длинному коридору, заканчивающемуся массивной бронедверью.
Дверь отодвинулась в сторону, и хриплый мужской голос из динамика распорядился:
— Оставьте нас вдвоем.
Солдаты и меклоцы отступили назад. Лис вошла в кабинет отца.
Король восседал перед ней в кресле с высокой спинкой за массивным столом. За спиной короля висел огромный портрет Императора Трогги в мантии малахитового цвета. Такую же мантию носил и Ургон.
Он поднялся ей навстречу. Странно — раньше Лис казалось, что отец очень высокий. Теперь она поняла — это аберрация детства. Ургон не был выше ее, к тому же он сутулился. Лицо его, все еще носящее печать властности, покрылось морщинами и оплыло, под глазами были мешки.
Лис удивилась, куда делась вся ее ненависть. Ей было жалко смотреть на отца. Но через мгновение отец разительно изменился.
— Наконец-то я вижу родную дочь! — театрально воскликнул он. — За что, за что ты причиняешь мне неприятности, Эвелин?
— Элизабет, — поправила девушка.
— Элизабет, — согласился Ургон и запричитал: — Ты покинула училище, не сообщив в столицу! Ты даже не подумала о том, что твой родной отец беспокоится о тебе!
— Папа, не надо устраивать спектакль, — остановила его Лис. — Ты беспокоился обо мне, спихивая родную дочь на Свиру, где отношение к харрогам, мягко говоря, не очень дружелюбное? Ты даже не послал протест, когда эта жирная свинья Бонаций выгнал меня из навигашки! Мне приходилось драить полы в ритм-клубе и разносить наркотики, чтобы выжить!
— Ты должна была ехать домой, — сказал Ургон. Лис с горечью сказала:
— Здесь у меня нет дома. У меня был дом на Гемме, который вы с психопаткой Имрой разрушили.
— Нет, вы посмотрите на нее! — воздел руки Ургон, изображая из себя родителя, оскорбленного в лучших чувствах. — Она предпочитает общество меклонцев с сомнительной репутацией собственному отцу!
— Да, — с вызовом проговорила Лис, — потому что эти меклонцы сделали из меня человека!
— Нет, вы только подумайте! — негодовал отец. — Что у тебя с этим меклонским головорезом?
— Путь, — тихо ответила девушка. — Один Путь на двоих. Он открыл мне мою настоящую сущность, мою искру Вечности — то, о чем вы все старались заставить меня забыть. Он подарил мне свободу. Ты хоть знаешь, что это такое — свобода?
— Я никогда не был свободен, Эвелин. ("Элизабет" — снова поправила девушка). Этот двор, эти многочисленные леди, плетущие свои интрижки… Если хочешь знать, я любил твою мать. Она была единственной женщиной, которую я любил… и все еще люблю.
— И ты топтал ее честь на глазах всего двора, — жестко произнесла Лис. — Ты — не король, отец. Ты — раб, последний раб твоей Повелительницы!
— Да, я раб, я червяк, — теперь в Ургоне не было и тени королевского достоинства. — Я устал от жизни. Убей меня, Эвелин. Вот пистолет. Убей меня, только быстро. Я боюсь боли.
Лис взяла со стола лучевой пистолет. Перед ней стоял старый обрюзгший харрог. Такого не жалко убить. Наоборот, даже надо убить — королевству нужна молодая кровь. Лис понимала: она может убить отца. Сейчас. У нее хватит сил и духа. И что-то ее подталкивало: иди. Сделай это. Ты будешь лучшей королевой, чем он, и Л'Ронг будет рядом с тобой.
"Ты не сделаешь этого, Лис. Нельзя отнимать жизнь у подарившего ее тебе — таков один из законов Вечности".
"Да, Л'Ронг. Теперь я знаю, что нельзя…"
Лис отбросила пистолет в сторону.
— Хватит спектаклей, отец. Ты можешь завоевать свою свободу — сам, собственными руками. Послушай, Повелительница не всевластна. Есть то, что она не в силах у нас отнять. Меклонцы называют это искрой Вечности, люди — духом. — Лис протянула руку: — Я предлагаю тебе союз — союз против Повелительницы.
Ургон растерянно смотрел на свою повзрослевшую дочь. Ни следа от молчаливой девочки, прятавшейся по углам и яростно огрызавшейся на выпады сверстников. В ней словно звенела туго натянутая струна. В ней была сила, способная противостоять самой Повелительнице, и это пугало короля.
— Отец, вместе мы сможем противостоять ей! — горячо заговорила Лис. — Мы привлечем Хрогара, и тогда нас будет уже трое. Мы разгоним весь двор, кроме нескольких надежных людей, а меклонцы обеспечат крепкую охрану. Мы упраздним арену, это кровавое жертвоприношение Вицру. Нашими союзниками будут Меклон и Арус. Мне нужно только твое согласие. Решайся!
Ургон колебался. Лис подошла и взяла его за руки:
— Вспомни леди Эстреллу — ты же любил ее! Сделай это в память о ней!
Она чувствовала — еще немного, и отец согласится.
— Твой меклонец… — через силу произнес Ургон. Лис с жаром проговорила:
— Л'Ронг умеет прощать!
— Зато я не желаю прощать такого обращения со мной! — неожиданно взорвался король. — Он не допускал меня к твоей матери, он хамил и дерзил, он даже посмел ударить меня!
Ургон начал возвращаться в свою привычную роль:
— Мне тяжело сознавать, что моя родная дочь связалась с чужим, да еще и с изменником. Ты останешься во дворце под стражей, Эвелин… Элизабет. Твой Л'Ронг объявлен вне закона. Его ждет в лучшем случае тюрьма.
— Отец!.. — Лис чувствовала, что по правой щеке бежит слеза — только один ее глаз мог теперь плакать. — Отец, я люблю его!
— А я его ненавижу! — отрезал Ургон. — И больше не упоминай при мне это имя.
— Хорошо, — выпрямилась девушка. — Ты предал мою мать, теперь ты предаешь меня. Так знай правду: Повелительница точно так же предаст тебя. Когда ты перестанешь быть полезным ей, она выбросит тебя как ненужную вещь. И ты останешься один перед демонами Вицра — потому что силы тьмы отвернутся от тебя, а от сил Света ты отвернулся сам.
— Не смей кощунствовать! — закричал Ургон, замахиваясь на дочь. Неожиданно стена справа от него с грохотом обвалилась, и оттуда серебристой молнией метнулось покрытое металлом тело меклонца. Горло короля сжала металлическая лапа, и через мгновение он оказался в отнюдь не дружеских объятиях Л'Ронга.
— Вы не изменили своим дурным привычкам, Ваше Величество, — проговорил меклонец. — Ваша дочь думала о Вас лучше. Мне искренне жаль, что она ошибалась.
