— Всё ты, треклятая, виновата, — старая лиса мёртвой хваткой вцепилась в плечи княжны, не позволяя ей уйти вслед за воином из гущи смертей. Пусть дышит. Пусть познает смрад смерти и страха. — Из-за тебя дети наши и мужья умирают. Будь же ты проклята! — женщина разрыдалась, повиснув у княжны на плечах. Она бы задушила её собственными руками, но не хватало сил.
Кайра дёрнулась, сбросила с себя цепкие руки. Женщина пошатнулась, словно княжна была единственной опорой, и рухнула на колени рядом с телом убитого сына. Мальчику едва минуло десять зим, как смерть забрала его. Пустыми глазами, цвета васильков, он смотрел на ясное небо. Белую рубаху на груди залила кровь, словно яркая вышивка.
— Тельконтар, — Кайра схватилась за стену избы, сглотнула кислую слюну и посмотрела на деревню.
Лисы умирали за неё. За её глупость и гордость.
К вечеру деревня горела. Росомахи вырезали всех, даже стариков и младенцев. Кайру подобрали в трёх метрах от подмостков в попытке уползти и бежать — благо, воины Сэта достаточно насмотрелись на княжну, чтобы узнать её в беснующейся толпе рыжих шкур. Это был ещё один урок глупой лисичке — за каждым её опрометчивым шагом следует смерть.
***
Северные земли встретили их метелями и пронзающим холодом, который, однако, был для росомах привычным и родным. Ледяной ветер отбросил назад длинные волосы и раздал всем пощечин, но сердца северных бесов горели нетерпением и радостным предвкушением. Ветреную степь сменил густой, белоснежный лес. Воины ликовали. Даже Сэт, казалось, впервые за много дней наконец улыбнулся, когда на горизонте показались заснеженные стены Стронгхолда, города-форта росомах. Выпустив клуб пара изо рта, мужчина притормозил горячего коня и на минуту залюбовался родным городом, запоминая, как трепещет сердце при виде своего тотема на дороге, ведущей к дому.
Чужие земли, как остриё копья между рёбер. Кайра чувствовала себя загнанным зверем, который отчаянно бился, но не мог спасти себя от той сотни голодных тварей, что рвались к ней, желая разорвать на куски.
Росомахи встретили своих воинов ликованием и сбежались к ним, чтобы прикоснуться к победителям, к тем, кто вернулся живым и с трофеями. Жители знали, что их князь уезжал свататься, и искали лисицу взглядом среди приехавших, заглядывая в лица и спрашивая, где же долгожданная невеста. Кайра, не привыкшая к холоду, кутаясь в меха, потому что собственная шкура не защищала от холода, не желала показывать своего лица. Дыхание клубами пара вырывалось изо рта; а она уже не надеялась отогреться. В сравнении с родным лесом, Лисбором, радующим тёплыми зимами, — края Росомах, как их жители, щерились на чужаков, будто свирепые звери. Кайра выглядела лисой, которую окружили со всех сторон охотничьи псы. Внутренний зверь скалился и крутился волчком, готовясь к броску, даже если он станет последним. Он не отдаст свою шкуру так дёшево.
Взойдя на высокое деревянное крыльцо своего дома, Сэт поприветствовал ликующую толпу — для них он был любимым и почитаемым вождём, во взгляде народа читалась неподдельная преданность и радость видеть своего предводителя живым. Один за другим из толпы раздавались вопросительные возгласы, и Сэт, услышав их, не без досады вспомнил о своей привезённой невесте-беде и жестом велел привести её.
— Без глупостей, — предупредил Кайру уже знакомый седой воин, помогая спешиться и развязывая ей запястья. Улыбающиеся росомахи один за другим пытались заглянуть ей в лицо, скрытое меховым капюшоном. Проводив девушку до правителя, седовласый мужчина отступил на шаг, занимая место среди свиты Сэнтинэла.
Опустив голову, Кайра не показывала лица, не пыталась продемонстрировать крутой нрав и вновь кинуться в бой при любой возможности. Её злило, что на неё смотрели, как на трофей. Каждый взгляд, прикованный к себе, она чувствовала кожей и хотела его сбросить, как налипшую грязь. Но не могла. Держалась, помня, что где-то в этой толпе росомах остался её младший брат. Сейчас его жизнь дороже её гордости.
— Мы ехали к лисам с миром, а нас встретили подлым ударом в спину… — тем временем вещал Сэт, обращаясь к своему народу. Он рассказывал о том, что победа в неожиданной войне осталась за ними. О том, что привёз из лисьих земель завидные трофеи… И словно в подтверждение своих слов князь Росомах потянулся к девушке, мягким движением сбросив с её головы меховой капюшон.
Толпа восторженно ахнула. Накидка тяжело легла на плечи княжны, обнажив лицо девушки и рыжую макушку — Сэт властно демонстрировал её своим подданным, как трофей, привезённый с войны. Росомахи смотрели на неё, раскрывая рты, как на диковину — лисичка ни в какое сравнение не шла с женщинами их рода, которые на её фоне казались грубыми, неотёсанными, свирепыми медведицами… Рыжие кудри, обрамляющие острые черты лисьего лица, тёплые, медово-янтарные глаза — всё это было чуждым для жителей севера, привыкших довольствоваться малым и впервые увидевшим красоту тёплых, вечнозелёных лесов. Хрупкая, маленькая невеста едва доставала князю до плеча. Все до единой женщины-росомахи с укоризной посмотрели на своих мужей, не скрывающих восхищения этой красотой лесного солнца, вызревшего на солнце янтаря и гречичного мёда.
Сжав руки в кулаки до того сильно, что ногти впились в кожу, Кайра подняла голову, пытаясь гордо вздёрнуть подбородок — пусть смотрят. Она ещё не сломлена, она ещё скажет своё последнее слово. В этот раз она не станет спешить, выждет время.
Ладонь Сэта так и осталась лежать на её плече. Он даже удивился такой реакции своих подданных, украдкой глянув в лицо пленницы, и сам увидел её будто бы в первый раз, глазами своих соплеменников. Что говорить — Кайра была красавицей, но донельзя избалованной и дерзкой. По её вине они хлебнули лиха и оставили позади много горя… Она уже пыталась убить его. Сэт улыбнулся краем губ в ответ на собственные мысли.
Интересно, когда она попытается убить его в следующий раз?
***
Месть — особое блюдо. Подать его, подогретым на эмоциях, всё равно, что испортить. Кайра испробовала его вкус, когда решила, что у неё хватит сил нанести решающий удар. У неё была возможность, но лисий бог распорядились иначе. Шанс ускользнул из её рук, а вместо этого судьба продолжала мстить, подбрасывая ей новые испытания.
Всё, что происходило с ней, Кайра считала виной Сэта, а его действия — всё ради того, чтобы ещё раз унизить её, втоптав лисью гордость в грязь. Он уже убил людей из её народа, отнял жизни её родителей, разорвав её сердце в клочья. Отнял брата, не позволяя видеться с ним, но и этого ему показалось мало. Клетка с толстыми прутьями была бы меньшей жестокостью, чем то, кем она являлась теперь. Невестой убийцы. Росомахи. Мужчины, чьи руки были омыты кровью её родителей. Забывая о брате, поддаваясь порыву гнева, она хотела расцарапать ему лицо, впиться лисьими клыками в горло и драть до тех пор, пока он не захлебнётся собственной кровью, но… смиренно ждала.
Казалось, что нет большего унижения и проклятия, чем стать женой князя Росомах, но впереди её ждало ещё большее разочарование. С отвращением она смотрела на женщин, пришедших помочь ей подготовиться к свадебному обряду и грядущей ночи. После всего, что он сделал, она должна была разделить с ним ложе. Мерзко. Противно. Желудок скрутило, а голова шла кругом. От одной этой мысли Кайре становилось тошно.
Оказаться в бане, имея прекрасную возможность смыть с себя всю грязь за то время, что она провела в пути, — шанс немного расслабиться. Воспользоваться им не было ни малейшего желания, а о строптивой новоиспечённой жене князя успели прослышать все в округе его дома. Женщины, которым пришлось ей прислуживать добровольно-принудительно, не находили мер по укрощению. С боем сняли старую одежду, сменили её на банное полотенце, с горем пополам скрывая тонкую девичью фигуру под грубой тканью, да щедро окатили водой, чтобы сбить пыл с разгоряченной и рвущейся в бой особы. Кайра смотрела на них, как на врагов и не желала ни одну из женщин подпускать к себе. Позволить им привести себя в подобающий вид, значит, согласиться лечь под Росомаху.
