Много лет назад, когда Кэлину едва исполнилось двенадцать, они с Жэмом приняли участие в поисках заблудившегося варлийского мальчика. Родители решили, что ребенок ушел в лес, туда и отправились все поисковые партии. Жэм усомнился во мнении большинства и, запасшись мотком веревки, устремился в холмы.
— Почему мы не пошли со всеми? — спросил тогда Кэлин.
— Я слышал, что мальчика часто били другие дети, и он сильно запуган. Если спрятаться в лесу, то не увидишь приближение врага. В холмах можно забраться повыше, где тебя не видно, но зато погоня окажется у тебя перед глазами.
Поиски продолжались почти весь день. Жэм часто останавливался и припадал к земле, слушал. Особенно хорошо Кэлину запомнилось, как тот приседал, поднимал повязку, закрывавшую отсутствующий левый глаз, и чесал страшное, изуродованное веко. Это был знак сильного беспокойства. Незадолго до заката до Кэлина донесся едва различимый звук, и они нашли глубокую расщелину. Жэм лег на край и прокричал имя мальчика. В ответ раздался крик о помощи.
— Ты не ранен?
— Нет. Вытащите меня!
— Ты можешь встать? Руки еще слушаются?
— Да. Пожалуйста, вытащите меня отсюда!
— Я спущу тебе веревку, обвяжи ее вокруг талии.
— Я не смогу, — всхлипнул ребенок. — Спускайтесь сюда!
— Можно спустить меня, — прошептал Кэлин.
— Знаю, — прошептал Жэм. — Может, ты еще понадобишься. Помолчи пока и не мешай мне.
Жэм опять наклонился к расселине.
— Послушай, я знаю, что ты храбрый парнишка, так что слушай внимательно. На небе уже зажигаются звезды. Ты когда-нибудь слышал о колдовском глазе?
— Нет, — донеслось снизу.
И тут Жэм рассказал чудесную небылицу:
— У меня есть колдовской глаз, и я всегда знаю, кто герой, а кто нет. Ты герой. Другой бы не пережил падения. Сейчас я начну спускать веревку. Крикни, как только поймаешь ее.
Жэм размотал моток и начал медленно опускать один конец веревки в расселину.
— Поймал!
— Обвяжи ее покрепче вокруг талии и крикни, когда все будет готово.
— Тогда вы меня вытащите?
— Я не такой уж силач, — соврал Жэм. — Тебе придется немного подняться самому, но я помогу подтянуться, как только ты поднимешься.
— У меня не получится! — крикнул мальчик. — Мне не хватит сил, и здесь темно!
— Посмотрим, — ответил Жэм. — Ты обвязался? — Да.
— Начинай подниматься, я буду подтягивать.
Мальчик выбирался почти двадцать минут. Как только он вылез, Жэм похлопал его по спине:
— Я горжусь тобой, ты молодец.
Уже на пути домой, когда мальчик благополучно вернулся к родителям, Кэлин спросил:
— Зачем ты над ним издевался? Я бы спустился туда за минуту. И если силач не ты, то кто? Ты самый сильный на свете!
— Тебе еще многому предстоит научиться, Кэлин. Нет худшего несчастья, чем беспомощность. Если бы мы просто вытащили мальчишку, его беспомощность всю жизнь так и висела бы на нем тяжким грузом. Что бы ни случилось, первым делом он начал бы просить других о помощи. Дела, а не слова делают человека человеком. Да, я помог ему, но он выбрался сам. Впервые он взял себя в руки, принял верное решение. Сегодня он получил хороший урок, который сделает его сильнее.
Сидя у костра в полуразрушенной лачуге Финбара Кэлин начал напевать старую песню, которой много лет назад выучился у Жэма.
Где-то затерян, счастлив в забвеньи,
Я подвергался когда-то гоненью —
Шел сквозь туманы,
Шел за обманом.
Ныне уходят злые сомненья.[1]
Когда песня закончилась, Кэлин позвал Фиргола:
— Я принес тебе сливового варенья. Выходи, у огня теплее. — И ригант снова запел свою песню.
Фиргол показался в дверях, когда уже начало казаться, что его все-таки придется вытащить силой. На нем была ночная рубашка и белая ушастая шапка на голове. На голубой ночной рубашке остались пятна от мочи. Кэлин вытащил горшочек варенья и, не повышая голос, сказал:
— Думаю, нам с тобой стоит поесть.
Фиргол повернулся к разрушенной стене и уставился на изуродованные бревна.
— Медведь вернется, — сказал он.
— Тогда я убью его, — ответил Кэлин. — Я не позволю зверю даже близко подойти к своему другу.
— Он съел Бассона?
— Нет.
— А папу съел.
Фиргол задрожал, по его лицу покатились слезы.
— Завтра мы с тобой пойдем в Айронлатч, — заявил Кэлин. — Ты станешь жить со мной, Чарой и нашим сыном Жэмом. А знаешь, почему? Смотри на меня, Фиргол. Знаешь, почему?
Взгляд мальчика наконец-то оторвался от изуродованной стены.
— Почему?
— Потому что ты молодец. Ты очень хороший мальчик, умный и храбрый, совсем как Бэйн. Иди, сядь у огня. Сейчас мы поедим, отдохнем, а утром отправимся домой.
Фиргол подошел к риганту и сел ему на колено. Кэлин похлопал ребенка по плечу.
— Ты боишься медведя? — спросил мальчик.
— Раньше боялся, теперь не боюсь. Поверь, я не позволю ему подойти к тебе близко.
— У него страшное лицо, все в чешуе.
В конце концов Фиргол успокоился достаточно, чтобы поесть. Кэлин пошел в спальню и отыскал ему подходящую одежду. Мальчик все еще был бледен от страха. Ригант, не переставая успокаивать, переодел его в теплую рубашку и штаны. Они вернулись в общую комнату, где Кэлин нашел масло для ламп, налил его в старый горшок и поставил его на землю.
Фиргол следил во все глаза. Кэлин пошел в спальню, оторвал кусок от простыни, обмотал его вокруг отломанной ножки стула и окунул в масло.
— Что ты делаешь? — спросил мальчик.
— Секрет. Тебе надо поспать. Завтра нас ждет долгий путь, тебе надо набраться сил. — Ригант собрал простыни и положил их рядом с очагом. — Ложись спать. Я посторожу.
Фиргол лег, но не уснул, а тихо лежал, глядя на Кэлина.
— Я правда похож на Бэйна?
— Да. Ты очень храбрый.
— Но мне же сейчас страшно.
— Я знаю, что ты храбрый, поверь мне. Я умею отличить храбреца от труса. Когда-то дядя Жэм подарил мне колдовской глаз. Теперь я всегда знаю правду.
— Откуда он его взял?
Кэлин улыбнулся, вспомнив тот день, когда Жэм рассказал ему ту же небылицу.
— Он нашел его в зачарованном колодце, который можно увидеть только в новолуние. Когда-то его там оставил великий волшебник.
— А где ты его хранишь? — спросил Фиргол, внезапно зевнув.
— Кого?
— Колдовской глаз.
— А! Вот здесь.
Кэлин постучал пальцем в середине собственного лба.
— Мне не видно.
— Потому что он колдовской. Его видно, только если в новолуние над головой пролетит филин.
