— Так ты это, чего сразу то не сказал, пацан, — мнется второй, такой же небритый, но еще и косоглазый, с опаской глядя мне в глаза. — Что из этих, самых. Мы это… позовем старшего то?
Я киваю и палконосец тут же убегает из поля зрения. С трудом принимаю не полулежачее, а полусидячее положение и осторожно осматриваю себя.
Переломов нет, вывих плеча, разодраны руки — и ладони, пальцы, костяшки. Болит бедро, вероятно сильный ушиб. Горлу полный швах. И, судя по тянущему ощущению — лицу тоже досталось.
Внутреннее состояние хуже. Только символ сокрытия сияет своей собственной силой. Как я умудрился не вычерпать ночью и его, ума не приложу. Но хоть понятно, почему меня не нашли.
Силы, хватившей только отшвырнуть бандерлога, осталось максимум на одну такую же попытку. Значит, припасем на крайний случай. Главное, чтобы им одной демонстрации хватило.
Понимаю, что капюшон с меня слетел и натягиваю его обратно. Хтонь, наверняка эти заметили и доложат. А засветиться я своей башкой успел…
Старший объявляется быстро. Нестарый мужик, лет сорока, но с абсолютно седой короткостриженной головой. Невысокий, крепкий, тело напряжено, руки чуть согнуты, готов к атаке. И цепкие, холодные глаза убийцы.
— Доброго утречка, — он проводит языком по зубам и смачно сплевывает в сторону.
— И тебе не хворать, — хриплю в ответ, выдавливая усмешку сквозь слезы, резь в глотке стреляет прямо в мозг.
— Неплохо тебя помотало, смотрю. Нужна помощь? Или ваших позвать?
— Не надо. Звать. Уши. Убери, — мотаю головой в сторону маячащих в пределах слышимости типов.
Старший хмыкает, дергает плечом, даже не оборачиваясь. Бандерлоги исчезают.
— Сам встанешь? — киваю. — Ладно, пацан. Кто ты, я знаю, Улитка про твою силу и белую башку сказал. В дела аристократов я не лезу, но если тебя тут найдут, то мне с того ничего хорошего.
Его соображения отображаются в играющих на скулах желваках. Самый простой выход для него — добить и избавиться от тела. А может и от обнаружившей меня парочки заодно.
— Чем. Буду обязан? — рвано скрежещу, упрямо глядя в глаза.
— Смышленый. Щедро ты отсыпаешь — Белаторские в должниках то.
— Не род. Я.
— Ну и что мне с тебя одного, пацан? — мужик делает вид, что возмущен и быстро смотрит по сторонам.
А вот это нехорошо. Не уверен, что смогу сейчас с ним справиться. На нормальную защиту силы не хватит. На быструю реакцию тела тоже положиться нельзя. Нас разделяют пара метров, если он кинется ко мне…
— Успею сообщить, — скалюсь и надолго захожусь кашлем.
Он кривится, опять оглядывается и вздыхает. Смотрит на часы, затем на небо. Я ему даже сочувствую в чем-то. С такими магическими приколами, никогда не знаешь, чего ожидать.
— Хорошо, — видно, что решение дается ему нелегко. — Безопасное место, до вечера. Оклемаешься чутка и свалишь сразу после заката. Здесь тебя будут искать в последнюю очередь, но к ночи и тут все перевернут. Должен будешь лично ты и лично мне.
Я опять киваю, остерегаясь открывать рот. Хтонь, надо что-то сделать хотя бы с голосом. Со следующими переговорами повезти может меньше.
Старший, назвавшийся Николой, терпеливо дожидается, пока я поднимусь на ноги. Меня шатает, но удается не упасть. Он отводит меня безлюдными дворами в одну из безликих пятиэтажек.
Убежище находится на чердаке, вполне пригодное для того, чтобы переждать пару ночей. Видавший лучшие годы матрац под скатом крыши. Низкая длинная тумба с чайником, одноконфорочной плиткой и даже микроволновкой. Рядом мини-холодильник и бочка с водой.
И распахнутая дверка, ведущая на крышу. Пять звезд по сравнению с тем, где я провел ночь.
— Туда лазь осторожнее, — Никола кивает в сторону единственного источника свежего воздуха. — Главное, башкой не свети. Есть жратва, можешь брать. Как только сядет солнце — сваливай. Я светиться тут больше не буду. Но после заката проверю. И, надеюсь, тебя тут не найду, — он недобро прищуривается, дожидается моего кивка. — Где-то валяется аптечка, поищи.
Я заставляю себя просипеть «спасибо» и запираю за ним дверь изнутри. Хлипкая щеколда не добавляется чувства безопасности. Забиваю в нижнюю щель лежащую рядом клиновидную деревяшку. Предусмотрительно…
Беру бутылку воды, выбираюсь на покатую крышу и сажусь на красное кровельное железо, еще влажное от ночной грозы.
Передо мной, как на ладони, лежит город. Массивные верхушки храмов прорезают беспорядочные линии крыш. Низкие облака быстро движутся, принося запах дождя.
Я делаю глоток, обжигая холодной водой раздраженное горло. Эту ночь я пережил и теперь нужно сделать так, чтобы она не стала последней…
Глава 20
Вариантов у меня немного. Не так. Вариантов у меня нет вообще.
Семья, если не сдаст прямо в руки безопасника, то прятать точно не станет. Если я вообще смогу до них добраться. Там меня должны пасти в первую очередь.
Никола тоже больше помогать не будет, мне просто нечего ему предложить. И без того мужик рискнул и поставил на пацана. Может, он и надеется откусить от родового пирога, но обещать этого я не могу. Сам вляпался, сам и расплачиваться буду.
К новым знакомым обращаться тем более бесполезно. Они либо запуганы, либо уверены в местном правосудии. Как убедить хоть одного из них, что безопасник психованный убийца? Чтобы он не наговорил мне.
Ошибаются ли боги, вот вопрос. Если Панаевский уверен на основании указаний сверху, то мы имеем явный конфликт интересов. Или изначальную подставу при отправке меня в этот мир. Обсудить бы этот вопрос на высшем уровне…
Только вот сейчас я не выдержу аудиенции у богов. Словно в подтверждение, над городом сверкает молния, яркой вспышкой рассекая небо, и с треском бьет куда-то в центр. На лицо падают первые капли дождя.
Я размазываю влагу по горячей коже и на ладони остается грязный след.
— Точно, надо умыться, — шепчу я сам себе и удивляюсь, поняв, что таким образом говорить пусть и неприятно, но не больно.
Бочка с прохладной водой, ведра и тазы помогают мне привести в порядок и тело, и одежду. Насколько это возможно в таких спартанских условиях.
Я умудрился ничего не порвать, но перепачкался в демоны знают чем. Очистив пятна и пыль с одежды, окунаю голову в ведро, умыв и лицо и волосы одним махом.
Аптечка обнаруживается за тумбой. В ней обычный набор для оказания первой помощи. Горло приходится согревать горячим чаем с медом и лимоном, обнаруженными в запасах. И через силу закидываю в себя пачку печенья. Горло дерет от крошек, но хоть бунтующий желудок немного успокаивается.
Оставляю половину банкнот, запрятанных в носках. На пополнение запасов еды и медикаментов. Пусть о деньгах речи не было, но это само собой разумеется.
Тем более, судя по чекам в парковом кафе, мне не хватит на эвакуацию из города. На стоимость двух сотен шаверм такое не провернуть. Если бы это вообще можно было бы сделать без сдирания кожи со спины.
Мой единственный шанс — ритуал этой самой, непреложной, истины. Надо попасть в храм Маат, к верховной бабуле. Жрица достаточно сильна и озабочена богами, чтобы хотя бы выслушать.
Мне удается еще немного подремать. Я просыпаюсь на каждый шорох, но даже такой отдых лучше, чем ничего.
Темнота наступает еще до заката. Небо плотно затянуто черными тучами, по крыше барабанит дождь и город выглядит зловеще. Будь я суеверным, мне бы показалось это дурным знаком. Но темнота и ливень мне только помогут.
Едва я принимаю решение убраться отсюда пораньше, как за дверью слышатся осторожные шаги. Кто-то скребется, пытаясь попасть внутрь.
Хтонь, этот бандерлог меня сдал! Я срываюсь к выходу на крышу и уже наполовину вылезаю наружу, как слышу негромкий голос Николы:
— Это я, пацан. Пора уходить, тебя уже начали искать.
Я замираю, раздумывая. Уйти по верхам, скакать по мокрым крышам, не зная, где можно безопасно спуститься? Или довериться человеку, которому выгоднее мое полное исчезновение?
